Просто секс и ничего личного (СИ) - Андриевская Стася - Страница 31

Судьбу определяют мелочи. Не наткнись я в том бутике на красное кружевное бельишко — не решила бы сделать мужу сюрприз. А не будь сюрприза — до сих пор не имела бы понятия о своих ветвистых рожках. Не завалилась бы в клуб, не связалась с Пригожиным. И клубники бы немытой теперь не хотела. И уж точно не ломала бы голову, как быть — ведь одно дело самой по себе жизнь с очередного нуля налаживать, и совсем другое — с ребёнком на руках.

Конечно на ум шёл отеческий дом. Сомнений в том, что папуля обрадуется внуку не было. Зато упрямого нежелания признавать своё фиаско — в разы больше, чем прежде! В подоле принести это, знаете ли, не без работы остаться и не просто развестись, потому что «не сложилось»! А чтобы залететь от мужа дочери папиного приятеля — тут и вовсе особый талант нужен!

Ну почему всё так сложно? И было ли хотя бы вполовину так же сложно моим родителям, или они просто сошлись-разошлись-сошлись?

Все эти безрадостные думки я гоняю сидя в такси. А когда оно останавливается возле Иркиного подъезда, я снова и снова пытаюсь оплатить проезд картой, но терминал выдаёт ошибку.

— Не может быть, — злюсь я. — Пробуйте ещё!

— А я-то что? — возражает таксист. — Это с вашей картой что-то не то! Она вообще какая-то странная.

— Карта, как карта! — возмущаюсь я. — Я с ней уже года… — И только теперь обнаруживаю, что вместо банковской по ошибке тычу в терминал платиновой. Той самой.

Сердце безнадёжно сбивается с ритма. А вдруг это знак? Очередная мелочь, определяющая судьбу?

— А знаете, что… А поехали в клуб! Инкогнито лав, в центре.

На этот раз меня впускают без лишних вопросов. На входе вручают маску, я беру, но не надеваю. Да и вообще не понимаю зачем сюда припёрлась, однако кровь шумит в ушах и потеют от волнения ладони.

Сегодня будний день, народу немного, музыка не орёт, никто не торопится назойливо клеиться. Даже официантки не топлес и нету девочек Гоу-гоу, и может, поэтому и атмосфера неожиданно уютная?

«…Это место — как позорное клеймо неудачника, яркий пример того, как можно зарубить на корню что-то потенциально годное… Оно задумывалось иным, как пространство, в котором люди могли бы делать первый шаг... Отношения, понимаешь?.. Нормальные, здоровые отношения...»

Да уж. Сложно помогать строить нормальные отношения другим, когда всё на что способен сам — изменять жене!

Снова злюсь. И хочу, чтобы он оказался здесь, и не хочу. И порываюсь спросить о нём у кого-нибудь из персонала, и не решаюсь. В итоге, проторчав у бара почти полчаса и уговорив целых три молочных коктейля, окончательно утверждаюсь в мысли, что идея с клубом изначально была отстой. Подхватываю со стойки сумочку, разворачиваюсь на выход… И вижу его.

Он, как идиот, в маске, но сложно даже представить, что должно случиться, чтобы я его не узнала. Не внешне — так по запаху, ауре и собственному захолонувшемуся бешенным ритмом сердцу.

Налетает на меня, злой как чёрт, хватает за локоть и тащит куда-то — через служебную дверь за баром, и дальше — по малолюдному коридору, пока не впихивает наконец в… туалет. Судя по всему, тоже служебный.

— Хмм, — включаю я язву, хотя у самой колени подгибаются, — а говорил, не унижаешь леди соитием в туалетах.

— Я говорил про нормальных, которым сказал один раз, и до них доходит! — Дмитрий срывает маску, отшвыривает. — Ну ладно ты к идиоту этому попёрлась, ещё как-то могу понять, ожидаемо. Но сюда?! Какого, блин, хрена, Алиса?

Смотрим друг на друга в упор, и я вдруг понимаю зачем сюда пришла. За надеждой — глупой и наивной. Последней из последних. Однако…

— Кольцо на охоту — плохая примета или ты просто снова забыл его надеть?

Он бросает взгляд на свою руку, до вздувшихся желваков стискивает зубы. Пыхтит, озабоченно бегая взглядом по моему лицу. Придумывает, чтобы ещё соврать или борется с совестью?

— Лиса, послушай… Нам обязательно надо нормально поговорить, но не здесь и не сейчас, потому что…

— Дмитрий Палыч, — стучит кто-то снаружи, — у нас гости.

— Твою мать! — сквозь зубы чертыхается «Палыч» и отпирает дверь. — Подержите их, Глеб! И ещё, подгоните машину к дальнему ходу и вот, — хватает меня за руку, выволакивает из туалета, — отвезёшь её по адресу, который скину и сдашь с рук на руки её отцу. А ты, — тычет мне в нос строго выставленным пальцем, — только попробуй на этот раз ослушаться! Сидишь у отца и ждёшь пока туда приеду я, ясно?

— А ты с женой приедешь или как? — не сдерживаюсь я. — Пусть она хотя бы платье другое наденет, а то как-то… Не комильфо!

Он подкатывает глаза и быстрым шагом уходит в сторону противоположную той, куда увлекает меня бугай.

Мы идём по коридору, потом спускаемся в подвал. Здесь трубы коммуникаций, аварийное освещение и всякий хлам, вроде поломанных стульев и ненужного кухонного оборудования. Проходим сквозь эти залежи дальше, проникаем в малоприметную дверь. За ней уже совсем другой коридор: он пахнет сыростью и мышами и тянется бесконечно долго, то идя под явным уклоном вниз, то наоборот, поднимаясь. Наконец очередная дверь… И мы оказываемся вдруг едва-ли не в конце улицы, за два-три здания от клуба. Просто выходим через служебный вход какого-то магазина и садимся в поджидающую нас машину.

— Что происходит? — решаюсь спросить я. — Мы что, от кого-то бежим?

— Скорее уж к кому-то, — невозмутимо усмехается Глеб. — Просто если Дмитрий Павлович решил, что вам нужно к папе, значит вам по-любому нужно. И спорить не советую.

— Да я и не собиралась, — в тон ему, невозмутимо фыркаю я… И на первой же заправке даю дёру.

Если Дмитрий Палыч решили — они конечно же могут делать со своим решением что им угодно. Вот только и Алиса Юрьевна — сами с усами.

Глава 25. И что теперь?

До Ирки добираюсь глубоко за полночь, но кухонное окно оказывается светящимся. А сама подруга — зарёванная до опухших глаз.

— Что-то случилось? — не на шутку пугаюсь я.

— Нормально всё, — вяло отмахивается она. — Ты есть будешь? Или, может, просто водки выпьем?

— Эмм… Да нет, я, пожалуй, воздержусь.

— А я выпью! — Плещет на донышко чайной кружки и, сморщившись, проглатывает. — Ну как там Желтков, жив ещё?

— Пф-ф! Таких, как он не так-то просто извести. Завтра идём в ЗАГС, полюбовно, надеюсь, долго мурыжить не будут. А у тебя что с рынком? Новости есть?

— Тишина. Такое ощущение, что действительно просто на понт брали.

— Ну, Володька же сразу сказал — раньше времени не дёрг… — Но не успеваю я ещё договорить, как Ирка вдруг громко всхлипывает и заливается слезами. — Эй, — кидаюсь я к ней, — ты чего?

— Не напоминай мне про него больше! Про гада этого!

А сама ревёт и силится налить водки сквозь завинченную пробку. Трясёт бутылку, но, так и не догадавшись открыть, в сердцах отставляет.

— Не бывает нормальных мужиков, Лис! Все они либо козлы, либо мудаки!

Вот уж кто-кто, а я с этим спорить точно не собираюсь! Однако от Ирки, да ещё и в контексте Володьки, слишком уж неожиданно. Сгребаю её в объятия, покачиваю, как малышку, глажу по волосам.

— Что стряслось-то, Ир?

— Да ничего особенного, — всхлипывает она. — К чёрту я его послала, вот и всё! Так и сказала, что тебя почти всю жизнь знаю, а его пару недель всего. И что он может идти со своими ценными указаниями куда хочет, а я и сама разберусь что мне делать!

— Какими ещё указаниями?

— Да такими! Нарисовался часа четыре назад и давай командовать, мол, когда ты придёшь, чтобы я сказала, что у меня больше нельзя жить и отправила тебя на все четыре.

— Чего-о-о?

— Вот и я охренела. И видела бы ты, как он у меня отсюда летел, только что ступеньки носом не считал! — Сидит, глядя в одну точку, сдерживая дрожь в подбородке, и вдруг снова заливается слезами. — Я думала, он нормальный! Мне казалось, он такой… такой… А он… Понимаешь?

— Понимаю, — потерянно обнимаю я её. — Но он ни при чём, Ир. Это всё Димка. Он меня сегодня к отцу сбагрить пытался, еле удрала. Боится, что по клубам шляться буду, подцеплю кого-нибудь, кроме него, такого офигеть какого единственного в своём роде. А Володька он что — ему сказали, он и выполняет. Работа такая. Ты на него не гони, Ир, он ведь реально нормальный мужик.