Двухколесное счастье (СИ) - Рыбкина Изольда - Страница 20

Лежу, пытаясь восстановить дыхание и заодно понять – что это было сейчас.

Неужели я могла влюбиться в Давида?

Рассматриваю идеально ровный потолок, над которым профессионально поработал дядя Аваг, и пытаюсь понять, что же твориться со мной в последнее время. Что может значить этот сон? И почему я так остро отреагировала на уход парня?

С самой первой нашей встречи Давида было очень много в моей жизни. Он либо вживую находился рядом, либо его присутствие ощущалось через разговоры бабушки о нем и мои негодующие мысли.

Да-да, он ведь меня ужасно раздражал первое время! Как же так вышло, что тот, от кого пыталась отделаться всеми способами, покинув меня наконец, сделал такой несчастной?

«С армянами еще не хватало связываться», - вспоминаю я свои мысли, когда пыталась одернуть себя, находя Давида красивым. С первых мгновений я зависла на его глазах, всматриваясь в которые замечала каждую деталь: закрученные ресницы, маленький шрам над левым веком, несколько волосков посередине лба между бровями. И зачем я только всё это запомнила?

А он ведь мне всегда нравился внешне. Останавливала его национальность. И что теперь? Теперь я понимаю, что он слишком хорош для меня… Давид умный, добрый, спокойный и терпеливый, ответственный. Он никогда не даёт пустых обещаний и умеет решать проблемы.

Может быть я поторопилась на этот раз оборвав наши отношения? Может стоило хотя бы попробовать?

И тут я вспоминаю Мариам Генриховну… и сестру Каринэ. Нет, семья у него очень хорошая. Наверное… Папа, по крайней мере, казался приветливым. Бабушка и Лали тоже произвели приятное впечатление. Но вот, судя по всему, настроение задают вовсе не они.

Мариам Генриховна никогда не примет меня. А если даже такое чудо и случится, то старшая сестра точно жизни не даст.

Стоп. Какой жизни? Куда меня не примут? Это ж надо так размечтаться!

Да Давид вчера уехал. И всё. Ну, может и была у него симпатия ко мне. Но после нашего вчерашнего разговора от него ни слуху ни духу. А ведь он обещал, что поможет с обоями…

Как ни горько это признавать, но отшила я его вчера настолько беспощадно, что о возвращении парня можно забыть навсегда.

Проглотив ком накативших слёз, я решительно встала с постели и направилась на кухню. Быстрым автоматическим движением поставила чайник и не дожидаясь, когда он закипит, полезла в шкаф. На верхней полке лежал небольшой пакетик с шоколадными конфетами. Чтобы достать его, понадобилось подставить табурет, но мне хотелось поскорее схватить запретную радость. Подпрыгнув несколько раз, всё-таки смогла подцепить край целлофана – пакет шмякнулся прямо мне на голову. Больно.

Но не больнее, чем то, что творилось сейчас у меня внутри.

Дрожащими руками разрываю шелестящую обертку и запихиваю конфету в рот целиком. Мне нельзя их. Диабет не простит мне такую вольность. Но я, прожевав первую, быстро заталкиваю в себя вторую, словно вор, боясь, что меня поймают. Да, мне будет плохо. Придется пить таблетки. Но мне сейчас просто необходимо это сделать.

И правда, душевная боль немного стихает, когда у меня начинается головная и тошнота.

Ругаю себя и глотаю таблетки. Обычно я стараюсь не злоупотреблять ими – соблюдаю диету, исключаю то, что имеет высокий гликемический индекс. Это, в принципе, несложно, да и я уже привыкла. Даже заставила себя полюбить те продукты, которые должны преобладать в моем рационе. Однако бывают у меня моменты, когда происходят вот такие срывы. Хочется забить на все запреты и есть то, что действительно люблю, а не то, что разрешили врачи…

***

Когда моё состояние нормализуется, я начинаю заниматься подготовкой комнаты к приезду бабушки. Родители привезут её в воскресенье, и по факту у меня есть еще завтрашний день, но я ведь планирую провести его на вечеринке у Марио, поэтому сегодня нужно полностью завершить уборку.

Ника, как и обещала, приехала после обеда и помогла мне с расстановкой мебели. Конечно, таскать шкафы двум девушкам - такое себе занятие, но мы поначалу всерьез надеялись, что справимся сами. В итоге – пришлось всё-таки звать на подмогу дядю Васю.

К вечеру, когда моя квартира опустела, я опустилась на диван и, откинув голову, устало прикрыла глаза. Давид мне так и не позвонил.

Весь день я то и дело косилась на телефон, втайне от Ники включала экран, чтобы проверить, не пропустила ли звонок или, может, не услышала сообщение. Прекрасно знала, что не услышать что-то в однокомнатной квартире практически нереально, однако всё равно лелеяла маленькую надежду на то, что Давид всё-таки объявится.

Мне так этого хотелось, что я мысленно уговаривала телефон подать сигнал. Дошла даже до того, что обещала сама себе, что не поеду на вечеринку, если Давид мне позвонит.

Но все мои мечты пошли прахом. Телефон упрямо молчал.

Ночью мне снова снились кошмары. Нет, в них не было Давида. Я всю ночь искала его где-то в тумане. Эхо с его именем раскатывалось в глубину какого-то нескончаемого леса, и возвращалось ко мне не найдя адресата. В какой-то момент я заметила невдалеке избушку. Вероятно, это был домик лесничего.

Я стояла напротив входа, боясь даже приблизиться к ветхой двери, и начала тихонько звать парня. Я была уверена, что Давид внутри, и каким-то внутренним чувством, понимала, что он знает, что я здесь. Мой шепот постепенно перерастал в довольно отчетливый зов. Наконец, когда я, отчаявшись, изо всех сил выкрикнула имя «Давид», то дверь вдруг начала отворяться. На пороге стояла Мариам Генриховна. Она испепеляла меня взглядом, и я тут же отпрянула назад.

Оказавшись на расстоянии, я с ужасом поняла, что стою уже не перед ветхой лачугой, а перед тем особняком, в который ни за что не хотела бы еще когда-либо попасть…

Распахиваю глаза, понимая, что проснулась как раз вовремя. Еще вчера я готова была смириться с родственниками Давида и приложить все свои усилия, чтобы завоевать их расположение, а сейчас я понимаю, что не готова еще раз увидеться с его матерью.

Разрываемая мучительными противоречиями, я четко понимаю только одно – ни на какую вечеринку я сегодня ехать не хочу. И Марио не хочу. Вообще никто мне не нужен сейчас. В голове и так бардак, и нужно время разложить всё по полочкам, а не запутывать мысли еще сильнее.

Довольная первой и пока единственной показавшейся мне правильной мыслью, я собралась взять телефон и первой написать Давиду. Скажу ему, что хочу с ним увидеться, извинюсь, в конце концов… В общем, неважно, что написать, главное – сделать это.

Но телефон, попав мне в руки, вдруг оживает сам.

- Ася, это ты? – раздается знакомый голос в трубке. – Я хотел еще вчера позвонить, но были очень важные дела, - меня эта информация нисколько не трогает. – Мы сегодня увидимся?

Если бы я услышала всё это еще неделю назад, то уже вопила бы от восторга и прыгала до потолка. Но сегодня я лишь строю кислую мину и радуюсь, что собеседник этого не видит.

- Привет, Марио, - ах, да, именно он мне позвонил в тот момент, когда я уже собралась набрать номер Давида. – Ты знаешь, сегодня, наверное, у меня не…

- Ась, я согласна только до вечера, говорю сразу, - так, стоп! Ника???

Отвожу аппарат от уха и смотрю на экран – номер незнакомый, значит, звонок не с телефона подруги. Тогда почему я слышу её голос?

- Ник, это точно ты?

В ответ раздается знакомый смех, что меня очень удивляет. После их разлада с Чацким, подруга почти совсем перестала смеяться, и вдруг снова слышу звонкий колокольчик её голоса. Невольно улыбаюсь – здорово, что она повеселела.

- Да, Ась. Представляешь, приперлись ко мне сегодня под дверь всем табором и давай уговаривать поехать с вами на вечеринку, - я прикусываю щеку до крови, понимая, к чему клонит Вероника. – В общем, через час мы с Марио заедем за тобой.

Надо бы сейчас ей сказать, что я очень рада, но выдавить и слова не получается. Я же планировала отказаться от сегодняшнего мероприятия. И что теперь? Подруга уже настроилась на поездку, вон даже повеселела за столько-то дней! Прежде всего, это сейчас нужно ей – развеяться, отвлечься от грустных мыслей.