Хитник - Бабкин Михаил Александрович - Страница 6

Аптечный зал теперь освещала не люстра, а усеянное множеством самосветных грибов тележное колесо, подвешенное на цепи к неровному каменному потолку. Медицинские шкафы превратились в выдолбленные стволы деревьев, растущих из каменного же пола; головы на стенах нынче слепо ворочали глазами, беззвучно раскрывая и закрывая пасти. Монитор на покрывшемся мхом прилавке вдруг обратился в хрустальный шар, тлеющий мягким фиолетовым светом; защитный полог налился багровым лавовым заревом. А ещё в стене зала, неподалёку от прилавка, появилась новая, покрытая древесной корой дверь.

Неизменным осталось только четыре вещи: кассовый аппарат, маршрутная карта, рукомойник и стакан.

Глеб открыл было рот, собираясь заорать дурным голосом, завыть во всю глотку и кинуться прочь, хоть куда, хоть в защитный полог, а там пропади оно всё пропадом, когда кто-то шепнул ему на ухо: «Молчи, дурак! Лепрекон на подходе… Я сейчас тебе помогу», – и тут Глеба отпустило. Нет, вся окружающая его жуть никуда не исчезла, просто Глебу внезапно стало всё безразлично. По барабану стало! Ну, самосветные грибы, ну, головы с глазами… деревья до потолка, хрустальный шар – а и фиг с ними. Не кусаются же.

Глеб не успел удивиться случившейся в нём перемене: в изменившийся аптечный зал, сквозь враз потускневший защитный полог, ввалился Лепрекон Хинцельманович собственной персоной, явно пьяный и в весьма непотребном виде. Мало того, что аптекарь с трудом стоял на ногах, он ещё оказался весь измазан в грязи, словно его черти по болоту таскали; помятая шляпа обвисла полями, а на одной ноге отсутствовал башмак.

– Здравия желаю, господин начальник! – вытянувшись в струнку отчеканил бравый охранник Глеб. – Докладываю: за время моего дежурства никаких происшествий не произошло!

– Ык, – утробно ответил господин начальник, невидяще поводя глазами по сторонам точь-в-точь как его охотничьи трофеи, и осторожно, по стеночке, двинулся к одному из деревьев-шкафов, – младец… Щас я, ык… погди. – Аптекарь отсыпал трясущейся рукой с пяток таблеток из стеклянной колбы, проглотил их не запивая, и мгновенно начал трезветь. Во всяком случае взгляд у Лепрекона Хинцельмановича стал вполне осмысленным.

– Ты вот что, – приказал аптекарь, – ты тут побудь, а я по быстрому себя в порядок приведу, после наши дела и закончим, – Хинцельман скрылся за новой дверью.

Глеб, заинтересовавшись чудо-лекарством, подошёл к шкафу, взял колбу и прочитал написанное на ней чёрным маркером: «Каспарамид». Название отрезвляющего средства было знакомо, где-то Глеб его уже слышал, но поди упомни наверняка за всеми теми лекарственными телерекламами!

– Классный алко-зельцер, – с уважением сказал Глеб, собираясь отсыпать себе пригоршню таблеток про запас, но не успел – господин аптекарь действительно привёл себя в порядок по быстрому. И как он только ухитрился?

В этот раз господин Хинцельман выглядел куда как лучше: зелёная рубаха, алый жилет с громадными пуговицами, зелёные же короткие штаны, длинные голубые чулки и, само собой, башмаки с серебряными пряжками. В общем, нормальный вид городского дурачка, в очередной раз выпущенного из психбольницы на побывку – людей попугать, себя потешить.

– Как прошло дежурство? – строгим голосом поинтересовался аптекарь, напрочь позабыв недавний доклад Глеба. – Горшок проверяли? Звонки по инфошару были?

– Никаких происшествий не случилось, – повторно отрапортовал Глеб. – По… ээ… инфошару тоже никто не обращался. Так что давайте сто баксов, как договаривались, да я пошёл.

– Лады, – кивнул аптекарь. – Контрольная проверка, и вы свободны. – Глеб замялся, не понимая значения слов «контрольная проверка».

– Руки на шар положите, – подсказал Хинцельман, – вы что, первый раз на дежурстве? Вас должны были проинструктировать.

– Первый, – подтвердил Глеб, торопливо обхватывая хрустальный шар ладонями, – а инструктировали второпях, может, чего и упустили.

– Тем более нужна контрольная проверка, – назидательно сказал аптекарь, – а то всяко по первому разу бывает: случается, и обворовывают охраняемого, по незнанию последствий. Очень, знаете ли, нехороших последствий, – Глеб судорожно сглотнул, вспомнив зря украденную бутылку.

– Что там у нас? – аптекарь уставился в шар, посмотрел туда и парень. В хрустальной сфере поплыл фиолетовый туман, рассеялся, и Глеб увидел в глубине шара себя, только маленького, словно мультипликационного. Вот он ходит по коридорам… вот заглядывает в сейфовое помещение через бронестекло… вот подходит к двери-решётке и… и осмотрев амбарный замок, уходит прочь. Никаких попыток стянуть бутылку со стеллажа мультяшный Глеб, в отличие от реального, предпринимать не стал. И это было, по меньшей мере, удивительно… Нет, не удивительно – поразительно! Причём настолько, что Глеба от неожиданности прошиб пот.

– Тэк-с, – удовлетворённо хмыкнул аптекарь, – порядок. Ладно, претензий нет, – Хинцельман достал из кармана жилетки заранее подготовленную стодолларовую купюру, небрежно протянул её Глебу: – Держите, мы в расчёте. А теперь будьте любезны убраться вон, ко мне скоро важный клиент должен приехать.

– Разумеется, – согласился Глеб, пряча деньги в карман рядом с так и не изученным портмоне: он и сам не собирался задерживаться здесь ни единой лишней минуты.

– Адресную пластинку я верну в охранное агентство завтра, – сообщил аптекарь, с брезгливым видом протирая носовым платком оставленные Глебом на шаре отпечатки ладоней, – сотру с неё магокод доступа на мою улицу и верну. Так своему начальству и скажите.

«Какую пластинку?» – чуть не ляпнул Глеб, но вовремя вспомнил тлеющую бирюзовым светом пластиковую карточку, что обнаружил в кошельке. Ту самую, которая, похоже, непонятным образом и привела его сюда, к аптеке.

– Хорошо, я доложу, – согласился Глеб и не попрощавшись – а чего прощаться, коли дело сделано, оплата получена – вышел из аптеки.

На улице оказалось раннее утро, часов пять, не более: небо, ещё серое, постепенно наливалось синевой и обещало хорошую погоду; прохладный воздух был свеж и вкусен после лекарственных запахов аптеки. Глеб, то и дело оглядываясь на дверь с двумя зелёными светильниками по её бокам, поспешил мимо сырых от росы чугунных фонарей прочь – в ту сторону, откуда прибежал сюда прошлым вечером. Вернее, куда адресная пластинка приволокла.

Трёхэтажные дома смотрели на Глеба узкими окошками, холодно смотрели, равнодушно: за тёмными стёклами плотно закрытых окон не светилось ни одного огонька. И, как и вчера, на улице не было ни души.

Глеб поёжился и ускорил шаг – ему здесь не нравилось.

Улица всё тянулась и тянулась, напоминая Глебу бесконечный коридор жуткой аптеки. Вот только никаких ответвлений тут не предвиделось: улица была прямая как траншея газовой магистрали, ни отходящих тебе в сторону улочек, ни двориков, ни скверов, ничего!

Вскоре с левой стороны показались до боли знакомые дверь и два зелёных светильника. Глеб, не веря глазам, обнаружил, что вновь находится возле той же самой аптеки, из которой недавно вышел – уж он-то не спутал бы её ни с какой другой! Далеко обогнув каменные ступеньки, парень припустил бегом; через три минуты дверь и светильники появились вновь. Глеб, затравленно озираясь, побежал дальше…

Аптеку он миновал раз пять, прежде чем окончательно выдохся и, перейдя с бега на шаг, побрёл навстречу неизбежному – на очередное свидание с медицинским логовом имени Лепрекона Хинцельмана, пропади он пропадом вместе со своей аптекой и ста баксами за дежурство!

И только сейчас, немного успокоясь, Глеб услышал тот же самый голос, который вовремя предупредил его о возвращении Лепрекона: голос был тихий-тихий, на грани слышимости. Как будто кто-то изо всех сил орал за толстенной стеной – пытался докричаться до Глеба.

– Эй ты, кретин! – возмущался далёкий голос, – и сколько ещё ты собираешься бегать по закольцованной реальности, а? Тебе не надоело? Ты слышишь меня или нет?!

– Слышу, – пробормотал Глеб, останавливаясь и тяжело дыша. – Ты где? Ты кто? – Он осмотрелся, задрав голову: отчего-то Глебу показалось, что голос доносится сверху, с одной из крыш мёртвых домов.