Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 37

— Не передергивай — попросил я — Хотя умелая и ответственная уборщица тоже на вес золота. Еще попробуй найди человека, что действительно придет делать качественную уборку, а не просто возюкать грязной тряпкой по полу. Да ты сама воплощение этого важного слова.

— Какого? Соответствие? Этого слова?

— Да. Чем ты занималась последние три часа?

— Черкала в новой тетрадке.

— Нет — не согласился я — Ты делала подробные записи. Я оборачивался нечасто, но каждый раз, когда я смотрел назад, ты была занята делом. Насколько я понял, ты решила вести подробные путевые заметки и даже с рисунками.

— Небольшая забава.

— А на других страницах ты старательно вычерчивала какие-то схемы. Некоторые места снова стирала и чертила чуть по-другому. Пучки труб, какие-то блоки…

— Я вычерчивала крупный и вертикально ориентированный узел транзитный узел отопительной системы. Если я правильно поняла слова директора…

— Директор?

— Михаил Данилович.

Я кивнул и улыбнулся:

— А ведь верно. Он Директор. И он тоже полностью соответствует своей профессии. Но ты что-то говорила про отопительный узел…

— Если там все плохо, то мне придется многое демонтировать, затем установить наше чуть модернизированное оборудование и заняться перемещением десятка труб и вентиляционных коробов. Вот я и прикидываю.

— Прикидываешь что?

— Ну… надо как минимум восстановить систему до прежнего уровня с минимальными затратами дефицитного оборудования. А еще лучше постараться чуть повысить ее КПД всей системы. У нас в Убежище мне это удалось. Пока только на несколько процентов, но удалось. Погоди… кажется я поняла о каком соответствии ты говоришь. Я стараюсь соответствовать своей профессии инженера.

Я снова кивнул:

— Верно. Ты настоящий инженер, а не тот, что просто получил этот титул и… перестал чем-либо заниматься. Ты прилагаешь немалые и, что самое главное, постоянные и добровольные усилия. Никто не заставляет тебя чертить и перечерчивать эти схемы. Но ты делаешь это. Ты изо всех сил напрягаешь голову. Ты добровольно прикладываешь к задаче всю остроту своего разума и все свои навыки. Но ведь ты могла просто пить чай с конфетами и болтать о всякой ерунде. Могла почитать вон тот детектив в мягкой обложке. Или просто завалилась бы поспать…

— Сначала добьюсь нужного мне результата, а потом уже почитаю и даже посплю. Я поняла тебя. Охотник должен охотиться регулярно и при этом он обязан совершенствовать свои навыки. Причем делать он это должен добровольно, регулярно и в первую очередь. А все остальное — потом.

Я подтверждающе улыбнулся:

— Все как в старой и очень верной песне. Где самое главное — первым делом, а все остальное лакомое — потом.

Милена задумчиво наморщила лоб:

— Какая еще песня? Не слышала такой…

Первым догадался все это время молчавший Сергей Блат, вдруг привставший и удивительно красиво и с чувством пропевший:

— Потому, потому, что мы — пилоты,

Небо — наш, небо — наш родимый дом.

Первым делом, первым делом — самолёты,

Ну а девушки, а девушки — потом.

Первым делом, первым делом — самолёты,

Ну а девушки, а девушки — потом….

Заметив наши откровенно изумленные взгляды, Сергей смущенно закашлялся, подхватился с кресла и, тяжело бухая сапогами, заторопился к задней части салона, что-то бормоча про пересохшее горло.

— Эта песня? — спросила Милена, поднося кончик карандаша к еще чистой странице.

— Она самая — сказал я — Потому что мы пилоты. А раз пилоты — то первым делом самолеты. Потому что я охотник. А раз охотник — то охота первым делом.

— Не все охотники охотятся постоянно. Но от этого они не перестают быть охотниками.

— Не перестают — согласился я — Но и охота для них не профессия, а хобби. Я же охотник промысловый. Это моя работа.

— А вездеход водить?

— Тоже.

— А экспедиции возглавлять и опасные вылазки устраивать?

— Тоже работа. Профессия.

— И сколько их у тебя?

— Ровно столько, сколько я могу не просто выдержать, а продолжать совершенствовать свои навыки в каждой из профессий. Как только я понимаю, что никак не расту в навыках в той или иной взваленной сфере — я сваливаю ее с плеч на кого-нибудь другого. Или отказываюсь от чего-то еще. Но я никогда не буду заниматься тем, чему не соответствую в полной мере.

— И поэтому ты пошел и убил медведя в пургу?

— Поэтому я пошел и убил медведя. Да. А еще почитал следы на снегу, чтобы освежить их рисунки в памяти. Понаблюдал как хитрый матерый медведь делает крюк, прежде чем напасть на стаю сползшихся на запах крови червей. Еще я засек то время, что понадобилось мне на погрузку небольшой туши на нарты и ее привязывание. В этот раз я справился на пару минут быстрее. А пока тащил добычу домой, раз десять прогнал в голове недавнюю охоту, нашел несколько ошибок и постарался их запомнить, чтобы больше не повторять. Я, как и ты, Милена. Я черчу свои мысленные схемы и все время стараюсь улучшить свое КПД. И сейчас, ведя машину сквозь снег, я тоже стараюсь научиться чему-то новому.

— И чему ты сейчас учишься?

— Я веду вездеход по пологому склону.

— Так вот почему нас кренит — ты растишь свои навыки.

— Да.

— И как давно ты рассуждаешь подобным образом?

— С раннего детства. Благодаря одной найденной на чердаке старой пыльной книге отца. Вернее одному рисунку в этой книге.

— Подожди… а кем был твой отец?

— Никем — спокойно ответил я — Он пытался быть много кем. Но остался никем.

— Потому что не сумел соответствовать?

— Да. Потому что не сумел соответствовать.

— Почему-то мне кажется, что про него ты не очень хочешь рассказывать…

— Не хочу.

— А про рисунок расскажешь? Который из старой книги…

— Хм… — медленно спустив машину со склона на ледяное плато, я глянул наверх, я ненадолго включил мощные фары, высветил пространство впереди и, убедившись, что дорога дальше еще некоторое время будет идти по ровной местности, окликнул сидящего на койке сзади старика:

— Сергей. Давай за рычаги.

— Я? — Блат чуть чаем не подавился — А можно?

— Нужно — поправил я его, пересаживаясь в соседнее кресло — Нам не нужны незаменимые, Сергей. Так что садись и учись. А я посижу рядом и попью чая.

— Рисунок! — напомнила Милена, успевшая исписать еще одну страницу и теперь нетерпеливо постукивающую по ней кончиком карандаша — Я не отстану, титулованный сэр Охотник!

— А может не надо? — спросил я, принимая от торопливо подошедшего Филимона чай с кусочком не менее драгоценного сахара. Все же есть в экспедиции свои мелкие радости — например в щедром снабжении со стороны Бункера.

Медленно тронувшийся с места вездеход пошел вперед. Сидящий в кресле водителя сгорбленный Сергей застыл, напряженно вглядываясь в стекло кокпита. Дернув за рычаг под приборной доской, я демонстративно отвернулся, давая Сергею понять, что все зависит только и только от него самого. Глядя в глубину притихшего салона, я устало молчал, и понявшая мое состояние Милена молча кивнула и снова погрузилась в работу с тетрадью. Уверен, что мы еще вернемся к этому разговору в ближайшее время. Ну а пока у меня есть возможность немного отдохнуть…

Он все же существует — и не в земле обетованной.

Таинственная Пальмира расположилась у всех на виду, одновременно оставаясь незримой любому взгляду. Точнее говоря, легендарное убежище было скрыто внутри большого холма, который в свою очередь был частью высокой и очень приметной «гребенки» с шестью почти одинаковыми по высоте зубцами. «Зубец» Пальмиры был третьим, если стоять спиной к нашему оставшемуся далеко позади родному Бункеру. Но вход был с другой стороны и нам пришлось сделать немалый круг, пробиваясь сквозь свежие снежные наносы. Обогнув массивный и выглядящий крайне приметно холмистый гребень, мы оказались на нетронутой ни единым следом еще рыхлой и глубокой снежной целине. Радист Касьян Кондратович вышел в эфир, несколько раз произнес кодовую фразу, получил короткий четкий ответ и у подножия нужного нам зубца несколько раз сверкнул тусклый фиолетовый огонек. Слишком тусклый — находясь почти вплотную мы едва его разглядели. Я снова сидел за рычагами управления и неспешно повел вездеход вперед, поднявшись по крутому склону, пробив оказавшуюся совсем тонкую ледяную стену и лежащую за ней снежную пробку, после чего мы оказались в, несомненно, рукотворном тоннеле, а перед нами медленно расходились в стороны створки квадратных врат. Проехав еще несколько метров, мы установились у кирпичного возвышения и обнаружив идеальной совпадение наших широких гусениц с его высотой, я совсем не удивился, уже успев понять куда нас привела экспедиция по спасению терпящих бедствия.