Дело о посрамителе воронов - Евдокимов Игорь - Страница 1

Так было…

Отчий дом встретил Владимира Корсакова мраком и молчанием. Ступеньки на крыльце покрывал густой ковер опавших листьев. Выбитые окна ощерились клыками треснувших стекол. Ветер приносил откуда-то запах гари и разложения. Неведомая сила побывала в усадьбе незадолго до него, оставив после себя разрушения и смерть.

Верный дорожный саквояж выпал из ослабевших рук Корсакова. Поскальзываясь на мокрых листьях он взбежал вверх по ступенькам и ворвался в прихожую. Внутри было темно – свет давало лишь окно-фонарь высоко над входными дверями. Картина запустения лишь усугубилась. На полу то тут, то там валялись кучи деревяшек, бывшие когда-то роскошной мебелью. По стенам стекала вода, оставляя после себя едкую черную плесень. Напольные часы меж двух дверей в конце прихожей принялись бить немелодичным лязгом, словно лопались струны расстроенной гитары.

– Мама? – крикнул Владимир. Только шелест листвы и стоны ветра стали ему ответом.

Он пришел сюда за правдой. Жандармский полковник, который знал куда больше, чем говорил, дал ему совет: «На вашем месте я бы отправился в отчий дом и поискал там бумаги, которые отец не рискнул бы оставить на виду». Но как искать бумаги, если проклятое злобное нечто опередило его, явившись в усадьбу и разорив все самое дорогое, что оставалось в жизни Владимира?

Нетвердой походкой Корсаков пересек прихожую и распахнул двери в бальную залу. Он с детства любил эту комнату – огромную, с семью высокими окнами вдоль стены, выходящей в сад. Любил её праздничную атмосферу. Любил балы, собиравшие многочисленных друзей семьи и соседей из близких усадеб. Сейчас от былой роскоши ничего не осталось. Огромные люстры лежали разбитыми на полу. С карнизов свисали оборванные занавеси, напоминающие старые саваны.

– Володя… – раздался шелестящий шепот за его спиной.

Корсаков мгновенно обернулся. Противоположную стену бального зала украшало собой огромное зеркало. В отражении Владимир увидел себя – худого, измотанного, с запавшими глазами. Бледную тень прежнего Корсакова.

А потом время пошло вспять. Владимир оставался на месте, в разоренном семейном доме, но в отражении люстры взмывали обратно под потолок, освещая зал теплым светом. Грязные тряпки на окнах вновь становились бархатными гардинами. Доски паркета, словно части детской игрушки, возвращались обратно в пазы.

И зазеркальный Корсаков был не один. В каждом отражении стояли близкие ему люди – отец, мать, брат Петр. Все они с нежной гордостью смотрели на того, другого Владимира – упитанного, ухоженного, с роскошной гривой волос и солидной бородкой. Его двойник довольно и счастливо улыбался.

Завороженный Корсаков сделал шаг вперед и протянул руку, желая прикоснуться к той радостной жизни, что ждала его за стеклом. Под его ногой хрустнул разбитый хрусталь люстры – и как по команде его семья в зеркале взглянула на блудного сына. Черты их лиц заострились, глаза злобно блеснули, улыбки превратились в дикий оскал. Владимир в ужасе отшатнулся от зеркала. А оно вновь начало жуткую карусель, возвращая бальный зал в его текущее разоренное состояние. Вместе с помещением истлевали и рассыпались в прах ощерившиеся родители и Петр. Несколько мгновений спустя Корсаков остался один посреди пустого зала.

– Что происходит? – прошептал Владимир.

– Ты знаешь, – прошелестел его двойник.

Корсаков вздрогнул и всмотрелся в свое отражение, но оно вновь замолчало, изображая лишь напуганного молодого человека. Правильное, абсолютно нормальное поведение для зеркала. Так что же не так? Почему так страшно? Почему сердце чувствует – что-то не так?!

Владимир повернул голову влево.

Отражение повернуло голову влево.

Владимир повернул голову вправо.

Отражение помедлило, словно раздумывая, а затем лениво повернуло голову вправо.

Владимир сделал шаг вперед.

Отражение сделало шаг назад.

Владимир исступленно завопил.

Отражение довольно ухмыльнулось.

– Что тебе нужно?! – срывая голос крикнул Корсаков.

Вместо ответа отражение щелкнуло пальцами и вернуло идиллическую картину бального зала.

– Что тебе нужно? – вновь прошептал Корсаков.

– Ты знаешь, – повторило отражение.

И Владимир понял, что знает.

Он бросился к зеркалу и зло ударил в него кулаком.

Его двойник в окружении любимых людей только рассмеялся. Его хохот подхватил Петр. Затем мать. Затем отец. Они заливисто смеялись, указывая на Корсакова пальцем. А Владимир все стучал и стучал в стекло, с каждым ударом понимая, что все его усилия тщетны.

Все это время на неправильной стороне зеркала был он сам…

Он открыл рот. Закричал, что есть силы, в надежде, что либо треснет зеркало, либо разорвутся его собственные легкие.

Вместо этого Корсаков проснулся.

20 апреля 1881 года, четверг, где-то во Владимирской губернии

– Дурное там место, барин, – проводник перекрестился. – Не надо вам туда!

– И что там такого страшного? – бросил на него ироничный взгляд молодой человек.

– Народ бает, что церковь там стоит, брошенная! Черти её построили, чтоб, значит, над верой православной поглумиться! Кто её увидит – тому ходу назад уже не будет.

– Да? Но если ходу назад никому нет, то откуда люди знают про церковь?

На это ответа у проводника не нашлось. Молодой человек спешился и подошел к уродливому деревянному мосту. Сооружение покоилось на грубых, едва обработанных столбах из стволов деревьев. Доски на настиле частью подозрительно вздыбились или, наоборот, выглядели треснувшими и продавленными. Дерево со всех сторон облепили мох и грибок.

Ироничного господина звали Дмитрий Гаврилович Теплов и, как многие юноши из благополучных семей, которых ждала многообещающая карьера, служил он чиновником для особых поручений при особе губернатора. В данном случае – Владимирского.

Пост свой Дмитрий Гаврилович получил при не самых обычных обстоятельствах. Его предшественник, Василий Александрович Исаев, бесследно исчез. Отправился из Мурома обратно в губернский город – и как в воду канул. А человек, меж тем, был нужный, полезный. Вот и поставил губернатор Иосиф Михайлович Судиенко своему новому чиновнику первое самостоятельное задание – сыскать пропавшего.

Начав с уездного города, Теплов взял след, словно породистая гончая. Он двигался от селения к селению, от почтовой станции до почтовой станции по дороге из Мурома в сторону Судогды. И где-то на полпути цепочка оборвалась. Станционный смотритель отметил проехавший экипаж чиновника, но в Драчево, следующую остановку на пути, тот так и не принял.

«Ага!», сказал себе Теплов. Это упрощало дело. Раз есть две точки, то исчезнуть Василий Александрович должен между ними. Оставалось найти знатока здешних мест, который бы проследовал с чиновником до предыдущей станции в поисках следов Исаева. Звякнувшая горка монет перекочевала из рук Дмитрия в карман сельского охотника – и проводник был найден.

Вот только балагуривший и хорохорившийся всю дорогу провожатый побледнел, как простыня, стоило Теплову обратить внимание на тропку, уходящую в сторону от большака. Охотник все-таки последовал за ним, но перед мостом остановил коня и следовать дальше отказался.

– Не было тут вашего пропавшего чина, – снова подал голос провожатый. – Вы на мост-то гляньте! По нему ж карета не переедет!

– Карета и не переехала, – подтвердил Теплов. – Поди-ка сюда!

Нервничающий охотник подошел к крутому берегу и взглянул вниз. Чуть в стороне от моста на дне оврага лежал завалившийся на бок тарантас1. Даже с моста было видно, что внутри было пусто. Следов кучера или лошадей также не было видно.