Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович - Страница 99

За это время, смотришь, уже и снега не стало, он сохранился только на дне оврагов, в тени крутых берегов реки. А на полях и вдоль дорог уже пробивается изумрудная зелень трав и хлебов. С каждым днем все сильнее пригревает солнце.

В Крыму же день прихода весны никогда не определишь. Бывает, в феврале щедро греет солнце, земля подсохла и из нее лезут озимые, лопаются почки на деревьях, цветут миндаль и абрикосы. А в марте вдруг ударит мороз, закружит метель. Падают с деревьев обожженные морозом нежные цветки, вымерзают хлеба. Холод может продлиться весь апрель и даже захватить часть мая. Чередуются между собой мороз и тепло, снегопады и дожди, и когда наступит настоящая весна — определить почти невозможно. Ее приход часто замечают лишь тогда, когда все деревья покроются листьями.

В том году о приближении весны возвестил большой ливень с грозой и молнией.

…Ночь. Ветер, начавшийся с вечера, свободно гуляет по пустым улицам села. Утонувшее в темноте, оно спит. Только в окнах нового свинарника теплится огонек.

Тускло светится фонарь «летучая мышь». Галина сидит на низенькой скамейке перед свиньей, разлегшейся поперек станка. Тут же, на соломе, слепо толкаясь розовыми пятачками, шевелятся только что родившиеся поросята. Свинья тихо хрюкает, время от времени напрягаясь всем своим длинным телом.

— Десять, — сама себе сказала Галина и взяла в руки поросенка, который сразу же завизжал. Обтерла его тряпкой и положила на солому.

Молния вырвала из темноты оконные рамы, холодным фосфорическим светом озарила помещение. Прогремел далекий гром, и вдруг что-то с треском раскололось.

Свинья вздрогнула, подняла голову, тревожно захрюкала. Забеспокоились животные и в других станках.

По стеклам забарабанили крупные капли дождя. Вспышки молнии и раскаты грома начали повторяться все чаще. Разбуженный свинарник наполнился хрюканьем, топотом.

Галина то поглаживала свинью, успокаивая, то подносила поросят к соскам. От громовых ударов содрогалось все помещение. Вспышки шли одна за другой. Дождь бил в стекло так, что казалось, по нему хлестали прутом.

Свинья родила пятнадцать поросят.

— Молодец, Принцесса! — похлопала ее Галина по впавшему боку и поднялась, разогнув затекшую от долгого сидения спину.

Вдруг заметила на оконном стекле красные блики. Приблизилась к окну, но за сплошной завесой дождя ничего не могла рассмотреть. Почувствовав, как тревожно забилось сердце, побежала.

Ветер вырвал из рук дверь, распахнув ее настежь. В лицо ударили тугие струйки воды.

На соломенной крыше старого коровника танцевали язычки огня. Ветер сбивал пламя, отрывал красные клочья, но огонь все больше разгорался.

— Пожа-а-а-р! — неистово закричала Галина и, разбрызгивая лужи, бросилась к коровнику.

Один из новых коровников к зиме так и не был полностью достроен, поэтому в старом содержалось пятьдесят семь коров и два племенных быка, из которых один, Громовой, был куплен недавно за большие деньги.

Галина распахнула дверь и бросилась внутрь. На нее пахнуло дымом. В одном месте огонь уже проел соломенную крышу, сверху сыпались искры. Помещение наполнилось молочно-розовым светом.

Коровы ревели, дергались на привязи.

Кашляя от дыма, Галина в полумраке начала быстро отвязывать животных. Но они уже почувствовали опасность, натягивали цепи, мешали. Все же одну за другой девушка освободила от привязи пять коров, подбежала к шестой. Оказалось, что привязана она обычным налигачем[9]. Узел так затянулся, что развязать никак не удавалось. Остальные коровы привязаны также веревками.

«Надо найти нож!» — подумала Галина и бросилась в комнату доярок. В дверях столкнулась с тетей Валей.

— Ой боже ж мой, за что такое наказание!.. — причитала дежурная доярка, беспомощно привалившись к косяку.

— Бугаев, бугаев выводите! — закричала Галина.

Ей удалось быстро разыскать топор, которым доярки измельчали свеклу и тыкву. Схватив его, метнулась назад в коровник.

Крыша светилась уже в нескольких местах.

Галина бежала вдоль кормушек, с одного маха рубила налигачи. Когда попадались цепи, пропускала их, искала веревки, чтобы быстрее отвязать как можно больше животных.

В дыму бешено метались перепуганные коровы. Они опрокидывали бидоны, ведра, от чего шума становилось еще больше. Галина хваталась за цепи, налигачи, тащила животных к выходу, но они отбрасывали ее в сторону, сбивали с ног. Боясь, что ее растопчут, девушка сразу же вставала и снова клещом цеплялась в корову, тащила к воротам.

Вдруг увидела, как тетя Валя тянет за собой бугая. Он упирается, храпит.

— Громобой там! — задыхаясь, крикнула женщина.

Галя бросилась в дальний конец коровника, где за перегородкой стояли быки. Но Громобой уже сорвался сам. Деревянный брус не выдержал. Огромная, восьмисоткилограммовая масса с неистовым ревом, расталкивая коров, мчалась вдоль помещения. Галина с разгона остановилась, метнулась в сторону, но в этот момент бугай коротко заревел, крутанул лобастой головой и легко, словно куклу из тряпок, перебросил ее через себя. Девушка впечаталась всем телом о стену и, потеряв сознание, упала за большую бочку.

Дождь лил сплошным потоком, но коровник горел, словно куча сухого хвороста. С крыши огонь сползал все ниже. С сухим треском загорелись обмазанные глиной плетеные стены.

Село разбудили тревожные сигналы машины и частые удары в рельс. Со всех концов к горящему коровнику бросились люди. Не обходя луж, мчался Степан, за ним в штанах и майке — полураздетый Сергей.

— Багры, топоры! Насос давайте! — кричал возле гаража Матвей Лукич.

Несколько человек начали баграми растаскивать крышу, но председатель закричал:

— Коров, коров спасайте!!!

Человек десять вслед за Барабановым и Стукаловым бросились в горящее помещение.

А гроза не утихала. Землю освещали мертвые, холодные вспышки. Природа салютовала приходу весны.

Минут через пятнадцать все животные были спасены. Коровник горел ярким пламенем. Из распахнутых ворот клубами валил дым, но ветер загонял его обратно.

— Ну, слава Богу, — тяжело дыша, проговорил Матвей Лукич. — Коров спасли, а этого куреня не жалко…

— Надо смотреть, чтобы огонь не перекинулся на свинарник! — с тревогой крикнул Стукалов. — А ну, ребята, растягивай теперь стены, вали стропила!

Люди с баграми бросились выполнять приказ.

— Стойте! Стойте! — раздался отчаянный женский крик. — А где Галя?.. Она же там осталась!.. — заголосила тетя Валя, очнувшись на свежем воздухе.

Все остолбенели. Войти сейчас в коровник опасно. Что же делать?

Вдруг Степан Бондарь, оттолкнув Матвея Лукича, бросился в ворота.

— Куда?! Сгоришь!.. — раздались испуганные голоса, но Степан уже исчез в дыму.

Оцепеневшие люди несколько минут смотрели на огонь. Все испуганно отшатнулись, когда внутрь коровника начали падать стропила. Кто-то вскрикнул, а тетя Валя заголосила еще сильнее.

Вскочив в коровник, Степан задохнулся. За дымом ничего не было видно. Он двинулся вдоль стены. Если бы Галя была где-то посередине, то ее бы заметили раньше.

Сверху с треском сыпались искры, падала охваченная огнем солома. Сделав несколько шагов, Степан понял, что все равно ничего не увидит в таком аду. Где-то позади с грохотом обвалилась горящая балка. Во все стороны брызнули искры.

Степан упал на колени и начал быстро ползти, ощупывая руками пол. В горле першило, голова кружилась. Невероятными усилиями он сдерживал себя, чтобы не закашляться, понимая, что тогда совсем задохнется. Вдруг стукнулся обо что-то лбом. Это была бочка с водой. Он пошарил вокруг. Рука наткнулась на сапог.

Галя лежала в углу за бочкой. Сверху ее прикрывала опрокинутая перепуганными коровами широкая дубовая скамья, на которую доярки ставили ведра. Поднятые кверху ножки скамьи уже горели. С крыши падали головешки.