Поступай с другими так (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 16

— Ллевелин, будь добр, объясни толком. Пункт за пунктом. И если что — я разрешаю тебе все, что поможет беженцам с Ла-Вея приспособиться к жизни на Ярре и принять монархию… И Господа, конечно. Принять всем сердцем. Мне нужны эти люди, и чем больше их будет считать систему Суатоллы своим домом — тем лучше.

Ллевелин Подорожник вытер выступившие слезы уголком зеленого плаща:

— Мы организуем волонтерскую миссию на Экваторе. С каждой партией ла-вейских беженцев будут представители Церкви, добровольцы. Мы станем помогать им добрым словом, врачеванием, продуктами питания… Мы готовы также широко открыть двери катехизаторских курсов для всех, кто захочет нести Божье слово своим соплеменикам… А для тех, кто желает обманом проникнуть на благословенный Ярр и таит Тьму в сердце… — старый эсток продемонстрировал эфес короткого меча, с которым не расставался даже на проповедях, аккуратно скрывая его в складках священнических одеяний.

— И что, много волонтеров?

— Пока — восемнадцать тысяч, не считая священников, но, смею надеяться будет больше… — потупился Ллевелин.

— Послушайте! — Джипси воздел руки к потолку и фенечки и браслеты мелодично зазвенели на его запястьях. — Да вот она, вот она — Божья помощь, а? Вы спасли нас, святой отец!

— И совсем не святой, и уж точно не отец тебе! Был бы я твоим папашей — ты б это барахло на руках и в ушах не носил, — польщено забормотал старик, но было видно, что ему чертовски… то есть, по-Божески приятно!

А Гай думал, что самый лучший способ пережить большой гембель — это переложить его с больной головы на здоровую.

— Как там этот парень? Сью? — Эбигайль обняла мужа и положила голову ему на плечо. — Не отошел?

Монарх грустно вздохнул — Виньярд уже две недели находился в весьма странном состоянии. Послушно проходил все обследования, глотал таблетки и разрешад медикам делать инъекции, но абсолютно не желал покидать одиночной палаты в реабилитационном центра, категорически отказывался ложиться в медкапсулу и принимать кого-то из знакомых. Он мог бездумно пялиться в проектор, часами просматривая ролики, например, о мурмурации птиц, или движении астероидных полей Ярра. Или сидеть на подоконнике под открытой форточкой и просто дышать — вдох на четыре счета, выдох — на восемь.

Правда, Гаю его согласие было не нужно. Кормаку удавалось порой привести парня в относительно вменяемое состояние, и тот выдавал интересные мысли:

— Норадреналин. Надпочечники и гипоталамус. Катализатор. Слоновые дозы норадреналина. Ярость. Страх. Но! Безопасник в операторской. Мама с двойняшками. Старик с гарпуном. Яда — не было. Не было никакого яда. Яд — внутри нас. Наш организм пропитан ядом. Уборщицы забили швабрами до смерти. Старик не выстрелил. Плевать на яд.

Вот и пойми что он имел в виду? Или еще нечто в том же духе:

— Заемная сила. Двадцать дней на щелчке. Не люблю бить людей. Тысяча семьсот сорок один труп. Восемьсот двадцать девять раненых. Мясник из Аларм-Форест. Мясник с Кроули. Настоящий носферату. Ненастоящий носферату. Тварь дрожащая. Право имею. В темные времена хорошо видно светлых людей. Эрих Мария Ремарк. А что я один мог сделать.

Доктор Виктория Схайама, которая выбила право лично заботиться о горемычном «племянничке» говорила, что причина такого состояния вполне очевидна — дистресс-синдром, угнетение нервной системы. Учитывая особую структуру ЦНС и вегетатики у Виньярда — последствия могли быть самыми разными. Доктор назначила ему классическое поддерживающее лечение и добавила к нему мощные антидепрессанты — одними витаминчиками обойтись было явно сложно. Никаких стимуляторов — еше один всплеск искусственной нервной активности мог его просто убить. А еще доктор Схайама предполагала настоящий, убийственный, свирепый когнитивный диссонас. Сью во время миссии нарушил выработанную всей своей жизнью модель поведения, чтобы справиться с окружающей действительностью. И это вполне могло пошатнуть его психику.

— Красная — утром. Синяя — днем. Микстурка на полдник. Укольчик — от боли. Боли. Болит колено. Болит голова. Болят ребра. Сердце бьется. Бессердечная тварь.

— Он сам не даёт себе расслабиться. Виньярд сейчас — как пружина, которая никак не может распрямится. Антидепрессанты тут сами по себе не помогут. Тут поможет или время, или… — Виктория развела руками. — Как бы это ни банально звучало — положительные эмоции. Или он не оправиться вовсе. Ему бы выбегаться, поорать песен, на гору залезть какую-нибудь повыше… Но это всё — мое мнение как человека, женщины, которая мало-мальски знает Сью. Не как доктора.

Всё это Кормак рассказал супруге, и она вдруг двинула его кулачком по ребрам. Удар у бывшей конфедератской охотницы за головами был поставлен ого-го! Его величество аж подпрыгнул:

— Ты чего дерешься?

— Вы действительно не понимаете, что ему сейчас нужно? Ну-у-у-у всё, дети на тебе, я полетела! — и она действительно встала, надела кроссовки — и через две минуты Гай увидел флаер, сорвавшийся с место в синее небо.

Кормак пожал плечами, а потом набрал полные легкие воздуха:

— Де-е-е-ети! Пора чистить зубы!

Увидеть королеву — это было совсем не то, чего Виньярд ожидал от нынешнего утра. Утро было. И день будет. И вечер будет. И ожидать от них ничего не приходилось. А тут целая королева — прекрасная и настойчивая.

— Ты кое-что должен мне, Сью, — заявила Эбигайль Махони-Кормак, сдув со лба непослушную прядь. — Ты жутко раздолбал подвеску моему фургону, и краска по бортам облупилась… Помнишь, каков был уговор? Накосячишь — придется отрабатывать! В общем — я уже сказала, чтобы доктор Схайама собрала твои вещички — поедешь мне Озерный Край в порядок приводить. Чтоб нескучно было и фигни не наделал — я тебе в помощь определила отличного специалиста…

Глаза Виньярда уже пришли в норму — татуировку на белках свели, и клыки тоже стали вполне обычными. Но какого-то особенного интереса ни во взгляде, ни в выражении лица всё равно не было заметно. Парень встал с подоконника, сунул ноги в тапочки и кивнул:

— Это нормально.

Сложно было даже думать о каком-то напарнике. А ручной труд где-то в лесу — это не вызывало протеста. И сама Эбигайль тоже не вызывала протеста, несмотря на настойчивость. Эта красивая женщина с приятным голосом уверенно вела флаер и объясняла что-то по поводу базы отдыха в Озерном Краю. О сборке беседок, мощении дорожек и расчистке кустарниковой зоны.

— Дней десять у вас будет, Академии есть чем заняться, решают вопросы с ла-вейцами, — Эбигайль искоса глянула на апатичного Сью. — Поэтому подготовишек всех разослали на внеочередную краеведческую практику. Кого-то на Полюс, изучать ледяные просторы, некоторые волонтерами на Экватор просятся, другие — сталкерский быт изучать на Горячую Штучку. Я вас оформила на себя — это одна из привилегий королевы, кстати — я могу поручиться за кого угодно в любой сфере. В общем — придешь в себя, воздухом подышишь, ну и дело сделаешь — ты вроде парень рукастый… Главное — в плане эстетики и дизайна ты коллеге своему доверяй, ладно?

Сью смотрел вперед, даже не моргая.

На секунду ее величеству показалось, что ничего не получится, что парень потерян — но она тряхнула головой и склонилась над штурвалом и уронила флаер в особенно лихой вираж, чтобы вписаться между двумя нависающими горными кряжами.

Не церемонясь особенно, Эбигайль выбросила из флаера рюкзак с вещами Виньярда, сверху — тоже весьма пренебрежительно — швырнула портупею с револьверами и кожаный плащ. Потом — раскрыла багажное отделение флаера и на землю опустились несколько герметичных контейнеров.

— Инструменты, материалы, расходники… Продукты и бытовые мелочи уже тут. Ну всё, я полетела, мне мужа на работу отпустить нужно… Не скучайте!

Виньярд кивнул, королева глянула на него, как будто чего-то ожидая, потом махнула рукой, по-доброму улыбнулась и, на полном форсаже круто рванула в небеса, оставляя еле видный конденсационный след. Парень уселся на один из контейнеров и, качая ногой в мягком тапочке, слушал пение птиц в ветвях гигантских деревьев.