Буря (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 46

И чего я о нем вообще вспомнил? Может, до сих пор не смог простить, что он брал меня за глотку? Вполне возможно. Все-таки, я и по жизни-то человек злопамятный, а теперь, став императором, ничего не забываю. А если о чем-то и забываю, то лишь тогда, когда об этом нужно забыть.

И что я этакое опять загнул? Сам не понял.

Ладно, вернемся к музам и пушкам.

Екатеринбургский губернатор, кроме положенных отчетов, которых я все равно толком и не читаю — просматриваю по диагонали, а потом возвращаю в канцелярию, прислал ещё и прошение об открытии в Екатеринбурге школы зодчества и ваяния.

Первая мысль — какое зодчество? Какое ваяние? У нас война! Когда говорят пушки, то музы, а заодно и лиры должны молчать.

Но прикусив язык вспомнил, что даже в тяжелые годы Великой Отечественной войны в Советском Союзе открывали и спортивные школы и детские школы искусств. И дети учились в школах, а не только помогали взрослым.

Да даже в гражданскую, при скудости и неразберихе для детей открывали и курсы, и школы. Когда жить тяжело и трудно, нужны какие-то отдушины.

Войны приходят и уходят, а ребятишек, особенно, если это талантливые дети, нужно учить. Вернее — учить-то нужно всех деток, а вот обучать творческим процессам нужно талантливых. Все дети талантливы, но став взрослыми, о своих талантах забывают. Жаль.

Поэтому, не просто подписал прошение, на приписал, что Екатеринбургская школа живописи и ваяния будет именоваться императорской, что автоматически означает, что все расходы берет на себя казна. Да, денег всегда не хватает, но это дело нужное, на такое нельзя жалеть. А губернатору — мое высочайшее благоволение и награда за идею. У меня где-то перстеньки с моим вензелем оставались, ещё с коронации — из-за покушения и войны их так и не роздали, прикажу отправить. У меня-то они все равно просто так лежат, а человеку приятно.

Министерство культуры я так до сих пор и не создал, а собирался. Или я собирался создать Министерство просвещения, в функции которого входит и образование, и культура? Надо бы в свои записи заглянуть, но суть в том, что я так ничего и не создал, кроме специального комитета по кинематографии, которым заправляет Иван Пырьев. А он, кстати, молодец. Не только создает «боевые киносборники», но не дожидаясь указа сверху, организовал уже два десятка выездных фронтовых театров, набрав в них актеров-добровольцев. Отыскал меценатов, закупивших и транспорт и декорации, да ещё и оплачивающих выступления. А ещё Пырьев сам связался с военным министерством, чтобы военные не только были в курсе его деятельности, но и координировали выступления. Теперь выступление артистов на фронте — вроде как поощрение для особо отличившихся частей и соединений.

Мне даже неловко стало. А почему не я о таком додумался? Мне бы положено — государю-императору, проявившему очередную мудрость. С меценатами — это очень хорошо, но оплату труда артистов я возьму на себя. Не дело, чтобы частные лица оплачивали труд на благо родины. Но если они хотят дополнительно что-то актерам платить — это пожалуйста.

Да, ещё по оплате. Надо дать приказ Говорову, чтобы тот ввел премии за уничтоженную вражескую технику. За подбитый танк, предположим, триста рублей, за орудие — четыреста. И за трофейное ручное оружие хотя бы по сотне. Пусть солдаты сдают, получают деньги, а не вооружаются трофеями. И воинам дополнительный стимул будет.

А два десятка фронтовых выездных театров все-таки маловато. И Пырьеву, коли он взялся за это дело, придется увеличивать их количество. И пусть Говоров возьмет на заметку — организовывать художественную самодеятельность на фронтах и в тылу, для резервистов. Для солдата зрелище — это и отдых, и время, которое можно занять. И голова будет занята не мыслями о доме и семье, а чем-то иным.

Пырьеву сказал, чтобы тот представил мне список и меценатов, и фронтовых артистов. Всех пока награжу медалью «За трудовую доблесть», а впоследствии, ещё чем-нибудь. Будет же у нас что-то вроде медали «За победу над Францией и Германией»? А можно отдельно: «За победу над Германией» и «За победу над Францией»? А то и «За победу над Европой». Ну, над названием потом подумаю, после победы, но награда для победителей будет.

Нужно ещё орден учредить. Лучше всего орден «Отечественной войны» двух степенней. Я даже изображение постараюсь сохранить… Хм… А там ведь у нас серп и молот. Впрочем, двуглавый орел не хуже будет смотреться.

Ёлки-палки, а почему я до сих пор не догадался учредить медаль «За победу над Румынией»? Надо срочно исправить. Так, черкну записку, пусть мои герольдмейстеры думают, привлекают художников, объявляют конкурс. И чтобы медали были номерными, а награду под номером один получил генерал-полковник Жуков. Медаль будет считаться имперской, но выдавать ее пусть станет военное министерство.

Недавно Соня сказала, что девочки-гимназистки стали брать шефство над госпиталями, где лежат раненые герои. И уже из столицы эта затея развернулась по всей стране.

Понятно, что перевязывать раны или ассистировать на операциях необученным гимназисткам не доверят, но помыть полы, вынести утки, а то и просто посидеть рядом с раненым, поболтать с ним, написать письмо родным — уже неплохо. Да что там неплохо — здорово! И солдаты, говорят, быстрее идут на поправку, если рядышком сидит такая милая барышня. Надеюсь, ничего плохого не случится? Не начнут выздоравливающие клеиться к девчонкам? Разумеется, всё может быть, но вот, чтобы обидеть — такого не будет, уверен. Сами же раненые не позволят.

А помимо помощи санитаркам, гимназистки выступают в госпиталях с концертами. Стихи читают, песни поют. Вон, недавно мой главный идеолог Кирилл Симонов написал новое стихотворение «Жди меня». Оно только вчера было опубликовано, а сегодня его уже все наизусть знают.

Гимназистки вообще озверели. Сонька жалуется — мол, куда не придет, девчонки ее окружают, на фронт просятся! Кавалерист-девицы Дуровы, блин! Отдал высочайшее распоряжение Говорову — в армии не должно быть никаких женщин! Ни телефонисток, ни связисток, ни водителей. Даже санитарные поезда, где имеется женский персонал, ближе десяти километров к линии фронта не подпускать. Знаю, что нарушают командиры полков мой приказ, но если кто попадется — не обижайтесь. Головы снимать не стану, а вот погоны полетят.

И пусть говорят, что император не доверяет женщинам. Чушь! Женщины и воевать умеют не хуже мужчин, а уж про такие вещи, как обеспечение связи или медицина — вообще молчу. Но у нас, слава Богу, мужчин хватает, чтобы обеспечить армию необходимыми специалистами.

Но что бы такое-этакое придумать, чтобы и гимназистки чувствовали себя при деле особой, государственной важности и, чтобы к фронту их не подпускать?

А ведь бегут девицы воевать. Кто-то мчится помогать любовнику или мужу, а кто-то из патриотических соображений. Железнодорожные жандармы уже мальчишек, бегущих на фронт снимать с поездов замучились, а тут ещё и девицы. Но эти-то едут с чемоданами, добираются до прифронтовой полосы, а потом пытаются проникнуть в расположение частей, а то и просто бегут в сторону фронта. Мол — без нас вы не победите!

Недавно доложили, что отыскалась «воительница» умудрившаяся по документам брата-близнеца уйти добровольцем в армию и уехать на фронт. И ведь три месяца воевала, говорят, что даже неплохо. Дескать — никто во взводе не смог разгадать, что Коля — на самом-то деле Оля. Может, и дальше бы воевала, если бы не забеременела. Выходит, что нашлись люди, да разгадали. И разгадал-то никто иной, как прапорщик, командир взвода.

Мне об этом доложил лично Говоров. Он уже приказал провести расследование — командира взвода, допустившего непотребство, разжаловать в рядовые, а заодно в приказном порядке женить его на забеременевшем «солдате», командира роты понизить в звании, а командиру батальона объявить выговор. Комбат-то вроде, ни в чём не виноват, но так положено. Выговор не триппер — носить можно.

Но главное наказание понесли врачи медицинской комиссии, допустившие Колю-Олю в армию. Оказывается, они её толком и не осматривали. Дескать — доброволец? Годен.