Образ зверя - Фармер Филип Хосе - Страница 5

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая

Чайлду казалось, что он идет по морскому дну, с трудом пробиваясь сквозь мутную воду.

Между этим морем и августовским солнцем, так яростно пылавшим на небе, словно оно хотело своими острыми как ножи лучами раздвинуть толщу смога, не было ни облачка Но серо-зеленое марево становилось от этого только плотнее и ядовитее.

Чайлд сознавал, что употребляет несовместимые друг с другом сравнения. Абсурд? Но сама— вселенная — зримое воплощение подобного смешения метафор в рассудке Создателя. Левое полушарие Господа не ведает, что творит правое А может быть, просто не желает знать. Значит, Бог — шизофреник? А Геральд Чайлд, созданный по его образу и подобию, — порождение бредовых видений?

Глаза горели. Воздух обжигал легкие. Языки пламени терзали хрупкие кости.

Ни малейшего дуновения ветерка. Воздух как будто застыл. Так продолжалось уже больше суток. Казалось, гниет вся атмосфера, словно гигантский труп, внутри которого копошатся миллиарды людей. Клочья серо-зеленого занавеса нависли над головой, как гигантские страницы. Господь читает книгу Страшного Суда: чем больше он прочитывает, тем меньше страниц остается впереди. Сколько еще остается до конца? Дальше ста десяти футов невозможно было что-нибудь разглядеть. Но Чайлд так часто ходил этим путем до стоянки машин, что просто не мог заблудиться. Другим везло меньше. Мимо него, истошно крича, пробежала женщина, мгновение спустя ее скрыла плотная пелена тумана. Чайлд замер В ушах раздавались звуки биения его сердца. Слабый гудок где-то впереди, потом завывания сирены. Геральд медленно повернулся, стараясь разглядеть в мутном море смога фигуру женщины и ее преследователя, если, конечно, такой существовал; он пытался хотя бы услышать, как они пробегают.

Ничего.

Чайлд ускорил шаг Он сильно вспотел, воспаленные глаза заволокло слезами, в горле горело С каждым вздохом огонь проникал все глубже, словно расплавленный металл Скорей бы добраться до машины, где он оставил противогаз. Геральд с трудом подавил желание пуститься бегом Отравленный воздух вызывал панику такое же чувство инстинктивного ужаса охватывает человека, когда на его горле сжимаются руки душителя.

Впереди он увидел автомобиль. Нет, это чужая машина. Он прошел дальше и, миновав с десяток стояночных мест, наконец нашел свой «олдсмобиль» 70-го года выпуска. Геральд натянул противогаз, включил зажигание, невольно поморщился при мысли о том, что еще больше отравляет воздух выхлопными газами, зажег фары и выехал на дорогу.

На улице было больше движущихся огней, чем он ожидал. Он включил радио, и разгадка скопления машин на дорогах оказалась простой. Все, у кого имелась возможность пожить вне зоны смога, спешили покинуть отравленную местность, независимо от того, было у них разрешение на поездки или нет. Поэтому власти сняли ограничения. Теперь уезжали даже те, кому некуда было податься. Начался великий исход из города. Пока еще пробок не наблюдалось, но скоро все изменится.

Чайлд выругался. Он планировал сегодня без помех успеть побывать в разных частях города. Хотя он и не мог ехать быстро, он был уверен, что дороги не будут забиты машинами и он везде успеет. Голос коменданта зазвучал из динамика. Он призывал к самообладанию и спокойствию. Все, кто могли, должны были оставаться дома. Те же, кто ради сохранения здоровья (а это практически все жители, подумал Чайлд) вынужден уехать, должны ехать аккуратно, и они должны знать, что за пределами округа Лос-Анджелес жилья для всех не хватит. Невада и Аризона были извещены о начавшемся вторжении. Юта и Нью-Мексика уже были готовы к нашествию.

Войска были введены в округ, но только затем, чтобы помогать транспортной полиции и медикам. Военное положение объявлено не было, в этом не было никакой необходимости. Преступность возросла, увеличилось количество краж, ограблений, но не было бунтов. И неудивительно, думал Чайлд. Смог оголял нервы, делал людей агрессивными, но все, кто мог, старались не выходить из домов, и нигде не было больших скоплений народа. Для каждого пешехода в зеленом смоге другие казались призраками, появляющимися из серо-зеленого марева, или большими рыбами, внезапно выплывающими из теней. Любая рыба могла оказаться акулой.

Он поравнялся с машиной, на которой были установлены три огромные фары, похожие на головы чудовищ. Казалось, монстры принюхиваются, их циклопические глаза подслеповато таращились в пространство. Чайлд увеличил скорость, обогнал машину и только после того, как свет ее фар утонул в смоге, стал притормаживать. Неожиданно за ним возникла патрульная машина, замигал красный свет. Прежде чем остановиться, он посмотрел в зеркало заднего обзора; в городе были зафиксированы случаи, когда бандиты, переодетые полицейскими, останавливали машины и грабили автомобилистов, а иногда даже избивали и убивали их. Все это происходило днем, на глазах у случайных прохожих. Чайлд решил прижаться к обочине, он осторожно направил автомобиль к едва видимому бордюру и остановился, не выключая мотора. Он пристально наблюдал за полицейским, вылезающим из полицейского автомобиля, остановившегося слева от его машины Если ему будет угрожать опасность, он успеет выскочить через правую дверь своей машины и скроется во мраке. Он узнал подходящего полицейского, хотя и не мог припомнить его имени, поэтому остался сидеть в машине. Чайлд медленно, чтобы полицейский не подумал, что он хватается за пистолет, достал из внутреннего кармана пиджака свои документы. У него была лицензия на ношение оружия, но сейчас она была в его квартире.

Полицейским уже осточертело проверять документы и обыскивать подозреваемых, поэтому они пренебрегли формальностями и не стали вытаскивать Чайлда из машины для того, чтобы обыскать его по всем правилам. Кроме того, у некоторых водителей были разрешения на вождение, а в ближайшие часы ожидался наплыв автомобилей на улицах, так что они пренебрегли правилами.

Установление личности Чайлда не заняло слишком много времени. Они знали Чайлда по слухам, распространившимся в управлении, кроме того, они также читали газеты. Один из полицейских сделал попытку обсудить подробности дела, но его напарник закашлял, кашель напал и на Чайлда, так что они его быстро отпустили. Он продолжил движение по Третьей улице на запад Лос-Анджелеса. Его офис и его квартира были в нескольких кварталах от Беверли-Хиллз. Он решил отправиться домой и немного подумать.

Если он мог еще думать. Все происшедшее за последний день выбило Чайлда из колеи. Он чувствовал себя так, словно его крепко избили или он перебрал наркотиков. Чувство нереальности происходящего, появившееся после просмотра кинофильма, не покидало его. Смог еще больше усиливал эту иллюзию.

У него не было жгучей ненависти к убийцам Колбена. Ему было известно, что Колбен совершил несколько уголовно наказуемых поступков и это сошло ему с рук. Он не только сумел уйти от ответственности, но его даже не беспокоили муки совести. Колбен сделал беременной девочку-подростка, а потом выгнал ее. В результате девочка отравилась. Были за ним и другие грязные делишки. Колбен находился в интимных отношениях с женой клиента, затем эта женщина была найдена зверски избитой, в результате побоев она навсегда осталась идиоткой. У Чайлда не было доказательств, что это дело рук Колбена, однако он не сомневался, что Колбен на такое способен, особенно если ему за это были обещаны деньги.

Последнее время Колбен стал относиться к совместной работе спустя рукава, но, даже если бы он работал на совесть, Чайлд все равно расстался бы с ним по этическим соображениям. У Чайлда не было денег, чтобы выкупить долю Колбена в их агентстве, но он решил создать напарнику максимально тяжелые условия работы, чтобы тот сам был бы рад выйти из дела, не требуя компенсации.

Тем не менее никто не заслуживает такой смерти, даже Колбен. А может, смерть и не была такой ужасной, как это могло показаться зрителям? Колбен умер быстрой и не такой уж и болезненной смертью. Впрочем, все это не имело значения. Чайлд собирался сделать все, что мог, а мог он не так уж и много. Необходимость оплачивать счета очень быстро заставит его заняться заработками, так что он сможет заниматься расследованием только в свободное время. А свободного времени у него никогда не было.

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая