Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ) - Демина Карина - Страница 21

- Мне можно поворачиваться? – светским тоном осведомился Бекшеев, отчего сразу захотелось клацнуть зубами над ухом.

А Одинцов никогда не спрашивал. Молча стоял и ждал разрешения.

Естественно, когда ситуация то позволяла… а большей частью всем было не до церемоний. И… назад это еще поганей. Уже однажды обожженная кожа снова слезает. И кости… я каждую чувствую. А нам обещали, что со временем пройдет. Ну или притерпимся. Только ни хрена не получалось притерпеваться. И не только у меня.

Ну да…

- Можно, - просипела я, пытаясь как-то вернуть лицо на место. Вот всякий раз потом долго не могла отделаться от ощущения, что оно все-таки поползло.

Бекшеев молча протянул белоснежный платок.

- Кровь? – трогать этакую красоту было совестно.

- Немного.

- Бывает… это не страшно.

- Как сказать.

Он, сообразив, что брать платок я не стану, шагнул и просто провел им по лбу.

- Сосуды… то ли не выдерживают перемен, то ли не успевают. Что-то там они «не», ну и потом пот с кровью.

Красное на белом выделялось ярко.

- И… получилось? Точнее, что получилось? – он не стал отворачиваться. А платок я забрала. Все одно грязный.

- Что-то получилось. Это кровь точно не Мишки. Одаренного. И сильного.

- Насколько?

- Сутки в морской воде, если не больше. А она светится. И… запах яркий тоже. Я почти ничего уже не могу, - признаваться в собственной слабости было тяжело, пусть даже мозгоправ, который должен был бы помочь нам вернуться в мирную жизнь, и уверял, что слабость – это очень даже нормально.

По-человечески.

Вот только людьми мы больше не были.

- То есть, его убил очень сильный одаренный?

Я кивнула.

И тоже задумалась. И готова поклясться, что знаю, что за мысли бродили в Бекшеевской голове. Сильный одаренный. Умелый убийца.

Или нет?

То есть, Мишку он убил легко. Шею сломал, как куренку, а тут сноровка нужна. Что до остального, то… то? Инсценировка не удалась? А если бы не Бекшеева? Целительницы из золотой сотни… они встречаются куда реже старых ищеек. А Барский, он, конечно, с мертвяками дело имел, но…

Заметил бы?

Пятно это на шее? След от ножа?

Кровоизлияния?

Не факт… далеко не факт.

- Это не Медведь, - выдавила я то, что мучило. – Я знаю его кровь. И… никто из наших.

- Их кровь вы тоже знаете?

- Знаю, - его переходы в обращении бесили несказанно. – Так уж получилось. И… нет, её не изменить. У крови всегда особый запах.

И вкус.

Но про это мы промолчим. Чего человека пугать раньше времени.

- Её всего капля? Меньше? Не уверен, что даже группу определить получится.

Не получится, это точно. Я ж иногда почитываю журналы, которые на участок приходят. Ну, те, которые вроде бы как нашу квалификацию должны бы поднимать.

- Акула, говорят, способна учуять каплю крови за сотню миль. Я, конечно, не акула, но… клянусь Богами, что это не они.

- Что ж, - поверил ли мне Бекшеев, было не понятно, но он склонил голову на бок и посмотрел так, задумчиво. – Тогда все становится еще более странным. Парень… который заработал три рубля.

- Здесь это довольно приличные деньги.

Проклятье, почему я оправдываюсь? Мишка вряд ли больше пятерки в руках держал, а уж чтобы в собственном распоряжении…

- Пускай. Но где-то он их взял. Где? И не связано ли это с его смертью.

Я подумала и покачала головой.

- Вряд ли. Его убили случайно.

- Сломав шею?

- Не в том смысле, - я поняла, что меня раздражало во всем этом. – Смотрите… тот, кто его убил, зачем-то выпил Мишкину кровь. Но кровь мертвеца – это… так себе.

Бекшеев слегка нахмурился.

- Кровь одаренного несет силы. Ею можно восстановиться. Способ так себе, но там… там иногда приходилось.

- И вам?

О таком в отчетах не писали. Но да, и мне. И не только мне. О способе этом все знали, во всяком случае те, в ком капли дара имелись. Только вслух о подобных вещах не говорят.

Бекшеев разумно не стал ждать ответа. А я сделала вид, что не услышала вопроса.

- Но Мишка одаренным не был. И убили его не из-за крови точно. Скорее уж тот, кто убил, решил… не знаю, воспользоваться случаем? Сравнить? Или просто свихнулся?

Это же не редкость. Тут скорее нормальным остаться сложно.

- В противном случае он бы сперва оглушил Мишку, потом выпил бы кровь, ну а дальше – все остальное.

- Пожалуй, - согласился Бекшеев.

- И таким образом, если бы Мишка влез не туда и от него решили бы избавиться… тот, кто решил, он бы подготовился. Верно?

Бекшеев прикрыл глаза.

- Да, - прозвучало глухо.

- Тогда деньги – отдельно, а вот убийство – отдельно… но кровь… на острове магов хватает. Сюда многие приехали. После войны. И… потом, совсем уж после.

Кивок.

И взмах рукой. Мне приказывают продолжать? Я готова.

- Но таких, чтобы и вправду сильные, тем более – женщины.

Сказала и поняла, что права. Женщины. Это кровь женщины.

Бекшеев открыл глаза и уставился на меня. Жуть какая. Интересно, матушку его звать пора или еще рано? Снова чернота. И глазные яблоки движутся вправо-влево. Очень быстро. Словно он читает невидимую книгу.

- Уровень?

- Второй. Может, и первый… или третий? Третий пограничный если, - я попыталась уловить нужное ощущение. – Третий пограничный и второй. Первый все же иначе звучит. По запаху. Более выраженный.

- Четвертый. Никого выше четвертого, - он выдохнул и глаза остановились. – Данных недостаточно. Недостаточно данных…

Он чуть наклонился, сгорбился. И я испугалась, что сейчас трупов станет два. Но нет. Секунда и Бекшеев распрямился.

- Извините, - сказал он прежним почти равнодушным тоном. – Если напугал вас.

- Не дождешься, - я сунула руки в подмышки и куда уверенней сказала. – Мишка наткнулся на кого-то… случайно. И этот кто-то был ему знаком. Мишка не пошел бы к чужаку. И не подпустил бы близко. Здесь это рано вбивают. И хорошо. На уровне инстинктов. Но он был любопытный. Да и если бы вдруг увидел знакомого человека, который делает что-то непонятное, то…

Предложил бы помочь.

Тетка Зима, малинки…

Та гребаная малина таяла на языке горячим летом. И я тогда впервые за долгие месяцы поняла, что все еще жива. Несмотря ни на что жива.

- Он полез бы помочь.

Он всегда помогал. Даже когда не просили…

- А его вот так, - я дотянулась до Мишкиной ноги, которая выглядывала из-под простыни. И погладила. Ничего. Я найду.

Не знаю, какой ценой, но… ищейки след не бросают.

- Знаете, - Бекшеев вытер нос рукавом и поспешно отвернулся. – В таком случае нам стоит поискать место, где его убили.

Легко сказать.

Хотя…

Я взяла в руки нож. И монетку.

- Надо показать это… одному человеку.

- Вы не будете против, если я составлю вам компанию? – Бекшеев говорил гнусаво. И стало быть, носом кровь пошла. Ну да… его дело. – Только… мне бы привести себя в порядок. А вы… вы подождите наверху. Пожалуйста.

А вот это, несмотря на всю вежливость, прозвучало приказом.

Но я лишь плечами пожала. Подожду. Отчего бы не подождать.

Наверху была Ниночка. А я вспомнила о ней, только заслышав звонкий голосок. И смутилась. И отступила бы, но Медведь почуял.

И повернулся.

А следом и Ниночка замолчала. Напряженно так.

Не то, чтобы она меня не любит. Хотя… так и есть, не любит. Ей и не за что. И слухи эти, которые уж сколько лет по Дальнему гуляют, будто мы с Медведем любовники, тоже не добавляли симпатий.

А она хорошенькая.

Круглое личико. Ямочки на щеках. Брови Ниночка выщипывала по последней моде, тонкими дужками, а губы красила красною помадой. И платье-то на ней было нарядным, светло-голубое, в крупный горох. И пояс широкий подчеркивал тонкую талию. Пока тонкую.

- Доброго вечера, - сказала я тихо. – Мы… сейчас уходим.

- Что? – Медведь поднялся из низкого и с виду тесного кресла, куда его запихнули. В руках он держал кружку, но судя по запаху, до меня долетевшему, отнюдь не с чаем.