На полпути в ад - Кольер Джон - Страница 43

Кингвуд был последним отпрыском старинного англо-ирландского рода, который на протяжении трех столетий буйствовал в графстве Клэр. Кончилось тем, что все их особняки были проданы или сожжены многострадальными ирландцами, а из тысяч акров земли не осталось и фута. У Рингвуда, однако, сохранилось несколько сот фунтов годового дохода, и, растеряв свои родовые поместья, он унаследовал по крайней мере исконную семейную черту считать всю Ирландию собственной вотчиной и наслаждаться изобилием лошадей, лисиц, лососей, дичи и девушек.

В погоне за этими удовольствиями Рингвуд в любое время года рыскал повсюду, от Донегола до Уэкс-форда. Не было охоты, во главе которой он не скакал бы на чужой лошади; не было мосэ, на котором бы он подолгу не стоял с удочкой погожим майским утром; не было сельского трактира, где бы он, уютно устроившись после обеда у камелька, не храпел ненастным зимним днем.

Был у него закадычный друг по имени Бейтс, человек одного с ним происхождения и склада. Такой же долговязый, как Рингвуд, так же стесненный в средствах, с таким же костлявым обветренным лицом, Бейтс был так же груб и самонадеян и отличался такими же, как его друг, барскими замашками по отношению к молоденьким деревенским девушкам.

Эти пройдохи ни разу не написали друг другу ни строчки: обычно один из них отлично знал, где найти другого. Частенько какой-нибудь проводник, почтительно закрывая глаза на то, что Рингвуд едет в купе первого класса по билету третьего, доверительно сообщал ему, что мистер Бейтс проследовал в этом направлении не далее как в прошлый вторник и сошел в Киллорглине пострелять бекасов недельку-другую. А какая-нибудь застенчивая горничная в сырой спальне рыбацкого трактира улучала минуту шепнуть Бейтсу, что Рингвуд отправился в Лоу-Корриб поудить щуку. Такого рода устную «информацию» поставляли друзьям полицейские и священники, старьевщики и лесничие, даже бродяги на дорогах. И если оказывалось, что одному из них улыбнулось счастье, другой не мешкая собирал свой потрепанный рюкзак, складывал удочки и ружья и снимался с места, чтобы разделить с другом добычу.

Как– то зимой, когда Рингвуд под вечер возвращался с пустыми руками с Баллинирского болота, его окликнул проезжавший мимо в двуколке, которую и теперь иной раз встретишь в Ирландии, одноглазый торговец лошадьми, его старинный знакомый. Сей достойный муж сообщил нашему герою, что он только что из Голуэя, где видел мистера Бейтса, который направлялся в деревню под названием Нокдерри и просил его при встрече обязательно рассказать об этом мистеру Рингвуду.

Обмозговав это сообщение, Рингвуд отметил, что в нем присутствует слово «обязательно», но ровным счетом ничего не говорится, охотится его друг, или ловит рыбу, или ему посчастливилось встретить какого-нибудь креза, который готов за бесценок расстаться с парой охотничьих лошадей. «Если так, он наверняка назвал бы его по имени. Бьюсь об заклад, это пара подружек. Не иначе!»При мысли об этом он хмыкнул, по-лисьи повел своим длинным носом и, не теряя времени даром, собрал вещи и отправился в Нокдерри, где никогда прежде не бывал, хотя, охотясь на зверей, птиц и девочек, исколесил уже всю страну.

Нокдерри оказалась тихой, заброшенной деревушкой, находившейся далеко в стороне от разбитой дороги. Кругом привычно громоздились низкие голые холмы, в долине бежала речушка, а над лесом торчала полуразрушенная башня, к которой тянулась заросшая лесная дорога.

Сама деревня ничем не отличалась от остальных: жалкие домишки, покосившаяся мельница, пара пивных да трактир – вполне сносный при условии, что постоялец свыкся с грубой сельской стряпней.

Здесь и остановился взятый Рингвудом напрокат автомобиль, и наш герой осведомился у хозяйки трактира о своем друге, мистере Бейтсе.

– Как же, как же, – сказала хозяйка, – этот джентльмен живет у нас, ваша честь. То есть жить-то он живет, только его нет.

– Как так?

– Здесь его вещи, он занял самую большую комнату, хотя у меня есть еще одна, ничуть не, хуже, и пробыл у нас добрую половину недели, но позавчера вышел пройтись и, поверите ли, сэр, с тех пор как в воду канул.

– Найдется. Дайте мне комнату, я дождусь его.

Итак, он поселился в трактире и прождал друга весь вечер, но Бейтс не возвращался. В Ирландии, впрочем, такое случается часто, и единственно, что вселяло в Рингвуда нетерпение, были подружки, с которыми ему хотелось поскорее познакомиться.

Последующие день-два он занимался исключительно тем, что разгуливал по улочкам и закоулкам деревни в надежде отыскать этих красоток – или любых других. Ему было совершенно безразлично, каких именно, хотя в принципе он предпочел бы простую крестьянку, так как обременять себя длительной осадой не собирался.

Наконец через два дня, находясь примерно в миле от деревни, он увидал в ранних сумерках девушку, которая гнала по проселочной дороге стадо грязных коров. Наш герой взглянул на нее и, хищно ощерившись, замер на месте. В этот момент он как никогда смахивал на лису.

Девушка казалась совсем юной, ее голые ноги были забрызганы грязью и оцарапаны кустарником, но была она так хороша собой, что барская кровь всех поколений Рингвудов закипела в жилах их последнего отпрыска, и он вдруг испытал непреодолимое желание выпить кружку парного молока. Поэтому, постояв с минуту, он неторопливо зашагал следом, намереваюсь свернуть к коровнику и попросить об одолжении выпить невинной влаги, а заодно и перекинуться парой слов.

Но ведь не зря говорят, что раз уж везет, так везет. Стоило Рингвуду пуститься следом за своей обольстительницей, твердя про себя, что другой такой нет во всем графстве, как вдруг он услышал стук копыт и, подняв голову, увидел, что к нему шагом приближается серая лошадь, которая, видно, только что появилась из-за угла, потому что еще мгновение назад никакой лошади и в помине не было.

Впрочем, в серой лошади еще не было бы ничего примечательного-тем более если хочется поскорее выпить парного молока, – не отличайся она от всех остальных" лошадей ее статей и масти по крайней мере тем, что была она какая-то странная-не верховая и не охотничья, она как-то необычно ставила ноги, хотя порода и сказывалась в круто выгнутой шее, небольшой голове и широких ноздрях. К тому же-и это занимало Рингвуда куда больше, чем ее порода и родословная, – серая лошадь несла в седле девушку, краше которой – это уже совершенно очевидно – не было на всем свете.