Забытые острова. Аннушка (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 37

На то, чтобы сделать круг и вернуться на поляну с другой стороны, ушло минут сорок. Я осторожно подобралась на расстояние выстрела, выглянула… А поляна-то пустая! Вот гады, они решили смыться с тем, что есть! Палатки оставили, ничего даже не попортили. Не успели, наверное. Ну, надо их опередить. А зачем, собственно? Они сейчас выйдут на берег, увидят, что их катера нет, потом министерва им скажет про ту лодку, на которой гости прибыли, и они пойдут вдоль берега к ней. Почему вдоль берега? Может, лесом? А, один хрен, мимо лодки не пройдут. Так что пойду я аккуратно вдоль ручья к морю и там устрою засаду. Присмотрю несколько хороших местечек, залягу и подожду.

Пока ждала, успокоилась, отдохнула и проголодалась. Эх, не догадалась цапнуть что-нибудь с собой. А, наверное, и правильно. Кто знает, может, меня там караулили? А если так, то что? Я сейчас тут, а они – там! Я уже начала волноваться, дергаться, порываться сбегать на поляну, но тут из-за поворота показалась процессия. Впереди с «саежкой» шел один из бандитов. За ним – связанные женщины, все четверо. Потом двое пришлых мужиков тащили главаря. И в конце, замыкая колонну, шел еще один бандит с автоматом. Второй автомат, видимо, командирский, висел у него за спиной.

Интересно, почему этот крокодил еще жив? Я ведь видела, как пуля ему в самую середину груди попала. Может, броник у него? Но ходить сам не может, не боец, и это уже хорошо. Ничего, этих двоих прикончу, и того добью. Или дам Дзетте душу отвести. В общем, никуда он не денется.

Подождала я, пока подойдут поближе, спокойно прицелилась ближнему в голову. Ну а куда еще стрелять, если в грудак не прошибает? Бабахнула я, попала, только не в морду, а в каску, причем скользом прошло. Тот «саежку» выронил, кинулся, как очумелый, к девкам, схватил одну за волосы, пистолет к голове ей приставил и орет что-то на вражеском. Ну, ясно что орет, кино-то все смотрели. Что-нибудь вроде «бросай оружие, а то ее пристрелю». Вот только промахнулся козел, министерву взял. Так что пусть стреляет, а я пока последним займусь. Какой-то он шустрый.

Последний бандит кинулся в лес. Продрался через кусты и исчез. В прятки решил поиграть. Вот только мне с ним играть не хочется. Разные у нас весовые категории. Он, поди, профи, а я – так, погулять вышла. Так что я ноги в руки и подальше, подальше. Навскидку стрелять все равно не умею. Мне сосредоточиться нужно, прицелиться хорошенько, а у него – автомат. Полоснет очередью – и привет, пишите письма. В общем, отбежала я, притаилась и жду. На берегу что-то орут, но мне сейчас не до них, тут вопрос жизни и смерти встал, причем моей жизни и моей смерти. Как-то вдруг я очень остро ощутила, что все, что тут, на островах происходит, это не игра, это всерьез. Как-то раньше воспринималось… ну не так. Да, бегала, стреляла, но это было… как в «зарнице» в детском лагере. Сейчас же…

Вот впереди шевельнулась ветка, среди кустов мелькнул смазанный силуэт. Я послала туда пулю, перекатилась, передернула затвор. В ответ полоснуло несколько коротких очередей. Мимо. Сдала задом, отползла в сторону, устроилась за гнилым пнем. А патронов-то осталось всего два. А что, если… Вот еще движение. Получи, сука! Перекат, затвор, ответные очереди. Крикнула, вроде как подранили меня, и жду. По сторонам гляжу, где эта тварь бегает. Вон, каска мелькнула за деревом. Приладилась, бахнула последним патроном. Гляжу – каска покатилась. Это что, тоже хитрость? И тут хлестнуло совсем с другой стороны. Я вжалась в землю, принялась отползать. Вроде, за кусты схоронилась. Только приподнялась отбежать подальше, как мне левую ногу ожгло, и она как отключилась. Я упала, перекатилась, чувствую – штаны у меня намокают. Это что, ранили меня? Ну все, теперь мне точно конец.

А вот он идет, тварь, автомат свой одной рукой держит. Ой, а у меня же еще есть пистолетик! Правда, такими пульками разве что в упор стрелять. Ну да ничего, еще пободаемся! Я тихонько в кармане игрушку свою нащупала, и жду. Подошел, здоровый такой, на плече камуфло разорвано и слегка кровит. Видать, чуть-чуть совсем я промазала, жаль. Что-то брякнул на своем буржуинском. А что я ему ответить могу? Только международное:

- Фак ю!

И левой рукой этот фак ему изобразила. А правой прямо в кармане на спуск нажала. Хлопнуло легонько, чуть слышно. В штанах, в кармане дырочка образовалась. И еще одна появилась у мужика под подбородком. И такое удивление у него на морде отобразилось – куда тебе с добром. Я руку из кармана вытащила и еще раз пульнула прямо в лоб, чтобы уже наверняка. Он покачнулся и упал. И прямо мне на раненую ногу. Ох я орала!

Но всему приходит конец. На мои вопли прибежал народ. Пока мы тут в индейцев играли, там, на берегу, мужики главаря бросили и последнего бандита оборотали. По-быстрому девок развязали, кроме одной – ну, сами знаете, какой, и побежали меня искать. Нашли. Притащили на берег. Дзетта меня увидела - ахнула, половину майки своей оторвала и принялась было меня перевязывать, но гостья наша у нее эту тряпку отобрала. Мужиков подальше отогнала, штаны с меня сдернула, морской водой рану промыла, не обращая внимания на мои матюки, потом ногу замотала, кровь остановила. И вовремя, а то у меня уже вальты пошли, еще немного – и в обморок бы грохнулась. Вот позорище было бы! А когда со мной закончили, итальянка повернулась к виновнице сегодняшнего торжества, закатила ей смачную оплеуху и сказала, как плюнула:

- Puttana!

И откуда-то с дерева раздалось:

- Puttana! Puttana! Пристрелить!

Бандитов по-быстрому порешили. Пытались допросить, но ничего не добились. Во-первых, языковой барьер мешал, а во-вторых, они упорно отказывались общаться. Ну и отправились в свой бандитский ад. А мы все вместе, собрав трофеи, потихоньку двинулись обратно в лагерь.

Стыдно признаться, но мужики меня донесли на руках. У меня вдруг такой откат начался, такая слабость, что даже стоять не могла, не говоря уж про «сидеть». Дали красную ракету, чтобы Лерка возвращалась. Потом меня лечили и залечивали. Утрешняя тетка оказалась операционной сестрой из какого-то австралийского госпиталя. Коренная аборигенка с хорошим еврейским именем Сара. Именно что тетка – такая плотная, коренастенькая, невысокая, чернявая, возрастом слегка за сорок. И дело свое знает отменно. Ей выдали аптечку из оранжевого ящика, спирт, кипяченую воду, а потом я грызла палку, чтобы не орать, потому что местной анестезии было явно недостаточно.

А когда все закончилось, и я, уже напрочь замученная, залеченная, умытая, перевязанная и переодетая, лежала на надувном матрасе с миской похлебки в руках, прибежала Лерка. Кинулась ко мне с разбегу, я едва успела убрать миску в сторону, обняла, прижалась и, наконец, разревелась. Через полминуты и у меня глаза были на мокром месте, а там и Дзетта захлюпала носом. Правда, обниматься не полезла, ну да мы с ней и без того крепко закорешились.

Мужики оказались вполне нормальными, адекватными молодыми ребятами. Ну как молодыми – не старыми. Обоим больше двадцати пяти, но меньше тридцатки. Один – Рой Норман, британец, машинист портового крана из Дувра, другой – Билл Харри, американец из Техаса, настоящий фермер, реднек, то бишь красношеий. Их троицу закинули на небольшой островок, голимую скалу. Там они перезнакомились, объединились в группу, получили лодку, добыли заказом гладкоствольные карабины и двинулись в путь на поиски более подходящего места обитания. Вот и нашли. Хочется сказать, на свою голову. Но ведь кончилось все хорошо, правда?

Тут же, без лишних слов, я их приняла в группу. Было несколько неловко – взрослые, здоровые мужики, и у меня под началом. Про Сару я не комплексовала, с ней мы поладим, я это сразу поняла. А вот эта парочка… я боялась, что не буду для них достаточно авторитетна. Ошиблась. Моя сегодняшняя эпопея их впечатлила до крайности, особенно первая жертва Кровавой Анны. Да, так они меня стали называть, Блади Анна. Но это было уже потом, когда мы совместно потребляли разбодяженный спирт, закрашеный для вкуса кокосовым молоком (гадость, но все-таки лучше той кислятины). Мне это, конечно, льстило. Еще бы ногу не дергало, было бы совсем хорошо. Впрочем, после третьей про ногу я вообще забыла. И пресловутый языковой барьер куда-то девался. В конце концов, я же выучила полсотни слов, а остальное – ловкость рук и подвижность мимических мышц.