Множественные сны Эльфины Рейн (СИ) - Вальц Карина - Страница 30

Земля под ногами содрогнулась, в конце улицы вырос стеклянный небоскреб. Фауст не знал, что это за здание, но за время, что ушло на взлом архива Комиссии, он изучил местные законы изменения реальности. Где-то неподалеку появился виатор с намерением посетить этот небоскреб. Фауст юркнул в подворотню и притаился в ожидании. Попадаться нельзя, но отыскать придется не только личное дело, но и саму тюрьму Комиссии. Ту самую, в которую упекли Уго Лероя. Не все заключенные содержались в одном месте, так что возможны варианты.

У Фауста еще много работы.

– У нас проблема, – с этими словами Фауст растолкал Эль среди ночи. Девушка едва смогла разлепить глаза и поначалу мало что понимала. В комнате было темно, но не слишком – предрассветная серость подсвечивала окружающую обстановку. Над кроватью нависал Фауст, и вот его бы лучше скрыла ночь, ведь выглядел парень отвратительно. Как вампир, сотни лет не пивший кровь. А ведь не виделись они всего пару дней… что с ним стало за это время?

– До утра не подождет? – пробормотала Эль, натягивая одеяло до подбородка. Пытаясь ее разбудить, Фауст стащил это самое одеяло, что было жестоко. Холодные ночи пришли в замок, за окном разбушевалась метель. Первая среди многих, что еще придут в Глетчерхорн. Помнится, в первый год Эль удивляли и обильные снегопады, а таких яростных в городах никогда не бывает, и затяжные метели, когда видимость стремилась к нулю, а в окно комнаты было видно… ничего. Сплошное «молоко». Но теперь она привыкла. Ей даже нравилось. В глетчерхорновских зимах было нечто особенное.

– Не подождет, – безжалостно отрезал Фауст. – Ты должна пойти со мной.

Мысль о выходе в пять утра в снег… который точно еще никто не чистил, значит, и плестись придется по колено в сугробе, окончательно прибила Эль к кровати. Но Фауст вдруг начал раздеваться: скинул тяжелые ботинки, куртку… ага, выход планируется не на улицу, что уже отличная новость.

– Подробности расскажешь или…

– Жду тебя, поговорим по дороге.

Эль только вздохнула, глядя, как Фауст устраивается на кровати ее соседки и закрывает глаза. В предрассветной серости он выглядел так… так, что Эль быстро отвернулась к стене. Испытывать к Фаустино де Веласко симпатию – последнее, что стоит делать. Это как-то глупо даже, пропасть, глядя, как парень кладет коробку пирожных на лед и страдает по другой девушке, отчаянно ищет для нее справедливость. И тут Эль вдруг прибилась, странная и вряд ли Фаустино нужная. Девушка вроде Эль никому не может быть нужна, никто не захочет погружаться в чей-то биполярный безумный мирок и вариться в нем ежедневно. Даже Гай, родной Гай не всегда выдерживал и отгораживался, брал паузу в общении, что говорить о посторонних. Нет уж, глупую симпатию стоит засунуть подальше.

И почаще вспоминать, как опасны могут быть люди.

Фауст нетерпеливо переминался с ноги на ногу, поджидая Эль у экрана со светящимися паролями-уравнениями… в этот раз Эль с любопытством распознала многие методы и символы, ей даже захотелось взяться за решение, посмотреть, получится ли… раз получилось у самого Фаустино, она ведь тоже должна справиться? Впрочем, эта мысль быстро выветрилась из головы, ведь они торопились. Фауст попытался схватить Эль за руку, глядя, как она отстает и оглядывается в его техно-городке. Но Эль посмотрела на парня со всей суровостью: никаких лишних касаний! Что, наверное, странно после всего, что было… но глазами Фауста Эль и так уже странная маньячка, терять нечего.

Через несколько точек перехода они попали в Комиссию.

Эль замерла, не веря глазам своим. Не веря, что такое возможно. Фауст говорил, что получится, что он сможет, но… но он смог! По-настоящему, а не на словах! Будучи мыслителем, а не каким-то непонятным порождением кошмаров, как сама Эль. Вот это настоящее умение, вот это настоящий талант без прикрас и без обмана. Без читерства, как порой выражался Гай.

Комиссия была не просто городом, а сосредоточением виаторов. Все они могли собираться в одном месте. Комиссия не являлась чьим-то подсознанием, не строилась на нем, она существовала сама по себе. Материя объединенного подсознания в чистом виде. Сложносочиненное исключение из правил, что-то вроде пограничья, с которым взаимодействуют материалисты. У мыслителей мир подсознания привязан к человеку, но Комиссия была чем-то иным. И место, по которому перемещались Эль и Фауст, было кем-то создано. И кем-то поддерживалось. В мире виаторов существует много всего, о чем не рассказывают в университетах.

Кошмары. Комиссия. Создатели.

Эль всегда подозревала, что есть создатели. Они с Гаем не раз фантазировали на эту тему, предполагая, что в Комиссии точно есть некий специальный отдел, отвечающий за законы безумного мира сновидений. И возможно, одним из таких создателей-творцов является Фаустино де Веласко.

Двигаясь вдоль высоток, готических соборов, уродливых пятиэтажных коробок и прочего разнообразия, Эль и Фауст выбрались к низкому строению с одним входом. Рядом высился забор с колючей проволокой наверху. Фауст уверенно отправился вдоль забора, отмеряя шаги, затем остановился… и резко шагнул прямо в забор. Исчез на глазах за серым бетоном. Эль знакомы были такие фокусы, она с точностью до шага повторила маневр Фауста и врезалась в его грудь по другую сторону. Ну что за глупая история: стоит только начать сторониться всяческих контактов, как они происходят буквально на каждом шагу!

В этот раз Фауст сам поспешил отступить и даже извинился.

– Не ждал тебя так быстро, – вслед за извинениями пояснил он.

– Где мы? – Эль огляделась: ответ на ее вопрос маячил впереди и выглядел он как… самолет. Стоял себе, припаркованный в начале взлетно-посадочной полосы. Сама полоса уходила вдаль и казалась бесконечной.

– Там обрыв дальше, – проследив за взглядом Эль, сказал парень. – То есть, до обрыва надо взлететь. И… самолет как болид, служит транспортом для перемещения… в нашем случае по уровням Комиссии. Здесь несколько уровней, Эль. Ты заметила, как было пусто, когда мы шли? Потому что многое находится выше, – Фауст указал на затянутое серой дымкой небо. – В том числе выше находится место, в котором заключен Уго Лерой.

– А точка доступа…

– Мы уже внутри Комиссии, нельзя проложить точку доступа внутри одного мира. И я пытался, поверь… нам придется сесть в этот самолет, поднять его в воздух, а потом приземлиться где-то наверху.

– Хочешь сказать, все работники Комиссии – пилоты?

– Понятия не имею, я не работник Комиссии. Я злоумышленник, прокравшийся сюда незаконным образом, мне недоступны местные законы и тайны. Существуй другой путь, я бы выбрал его. А самолет…

– Может запереть нас здесь навечно, – пробормотала Эль.

Не совсем так, конечно, но в целом… Эль могла выбраться как материалист, и даже Фауста вытащить за собой, как уже не раз делала с Гаем… вот только это вызвало бы немало вопросов. А Эль и так уже не знала, как отбиваться от подозрений. А еще она не знала одной очень важной вещи: станет ли этот визит в Комиссию для нее роковым. Она всегда «заражается» чужим подсознанием, невольно извлекает его часть. Комиссия – не подсознание, здесь нет паразита Эль, но вдруг? Стоило подумать об этом, когда засыпала и бежала за Фаустом. Именно поэтому так опасны увлечения: теряется концентрация, упускаются мелкие, но такие важные детали.

– Раз ты назвал самолет проблемой, полагаю, пилотировать ты не умеешь, – вздохнула девушка, раздумывая, как быть дальше: учиться самой поднимать в воздух железную птицу или искать специалиста на стороне? Или… или быть собой. И найти того, кто позволит Эль стать пилотом. Эту сторону «заражений» эксплуатировать намеренно девушке еще не приходилось, но, побыв компьютерным гением, она поняла, что в эту сторону тоже можно работать.

– Хотел когда-нибудь научиться, но не успел.

– Правда хотел?

– Конечно, это же здорово.

– Да… поэтому я научилась это делать.