Затерянные во времени (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 29

***

«Это просто ванна», - напомнил себе Дезмонд, наблюдая, как Иарлэйн стягивает через голову рубашку и принимается за штаны.

Впервые Дезмонд видел её вот так, целиком, без прикрытия дождя. Кроме симпатичного личика, как оказалось, капюшон скрывал длинные, почти белоснежные пряди спутанных волос, которыми могла бы гордиться любая красавица.

«Это просто… просто голая девушка», - напомнил себе Дезмонд.

Плечи под рубашкой у Иарлэйн оказались узкими, и думать о ней «просто как о девушке» не получалось никак. Дезмонд даже попытался представить себе мускулистую фигуру Ричарда, чтобы перебить эффект. На пару секунд этот образ отвлёк его, а потом Иарлэйн повернулась боком и потянулась – как ни в чём не бывало. Как будто не была она абсолютно обнажена, и как будто не наблюдал за ней почти незнакомый человек.

«Правильно, - напомнил себе Дезмонд, - она-то понимает, что я всего лишь малознакомый мужчина». Взгляд Дезмонда скользнул по её животу и замер на острых холмиках груди. Споткнулся, попытался спрятаться, но тут же наткнулся на треугольник мягких светлых волос.

- Ты идёшь? – Инэрис пощупала кончиками пальцев воду и скользнула в просторную бадью, которую притащили им двое слуг. Она тут же зажмурилась на секунду, отдаваясь на волю ощущений – вспомнить, когда она последний раз принимала ванну, Инэрис могла с трудом – и тут же приоткрыла один глаз. Откинулась на край бадьи и, поглаживая собственные предплечья, стала наблюдать.

Дезмонд раздевался медленно, будто стараясь отсрочить неизбежное. Движения его были тяжеловесными, при каждом под бронзовой кожей перекатывались мышцы, будто состоящие из расплавленного металла. Он стянул рубашку и принялся за брюки.

Инэрис закусила губу, увидев в завитках чёрных густых волос напряжённую плоть. Её собственное тело откликнулось мгновенно – Инэрис даже спрятала руку под воду, чтобы капельку унять зуд в преддверии того, что определенно должно было произойти дальше. Она так увлеклась, что забыла закрыть глаза, когда Дезмонд повернулся к ней и на несколько долгих секунд встретился с ней взглядом.

- Я не смотрю, - сказала Инэрис тихо и отвела глаза. Как никогда она радовалась, что её щёки никогда не краснеют.

Дезмонд погрузился в воду, прогнав по поверхности бадьи мощную волну. До него было не больше полуметра, но жар воды немного остудил обоих, отвлёк от жара, горящего внутри.

Инэрис наклонилась, опуская в воду волосы, и потянулась за мылом. Пошарила там, где по её представлениям был стол, и замерла, когда пальцев коснулись чужие сухие пальцы, державшие мыло.

- Спасибо, - сказала она и коротко зыркнула на Дезмонда, проверяя, нет ли подвоха. Если подвох и был, Инэрис его не опознала – Дезмонд смотрел жадно и был неподвижен, как пойманный в ловушку зверь.

Взяв мыло, Инэрис принялась намыливать волосы – неторопливо, не столько наслаждаясь каждым движением, сколько позволяя спутнику насладиться видом своих пальцев, скользящих по белоснежным прядям. Её обнажённые плечи и спина в эту секунду были беззащитны как никогда, и Инэрис почти ощущала на них касание рук Дезмонда – но тот оставался сидеть в стороне, лишь глядя на неё всё тем же жадным взглядом.

Инэрис начинала злиться.

Она нырнула, смывая пену, и вынырнула уже совсем рядом с Дезмондом, между его широко расставленных ног.

- Тебе помочь? – спросила она.

Дезмонд молчал.

Тогда Инэрис протянула руку под водой и скользнула по бедру мужчины, будто ненароком, затем так же ненароком задела его промежность и уже вполне откровенно прошлась ладонью по напряжённой плоти.

Секунда - и Дезмонд поймал её руку и поднёс к губам.

- Ты очень красивая, - сказал он.

Инэрис подняла брови.

- Я бы смотрел на тебя вечно.

Брови Инэрис поползли ещё дальше вверх.

- Но… - сказала она.

- Я не хочу так.

- Как так?!

Дезмонд притянул её к себе и на секунду прижал к груди, а потом отпустил, почти отталкивая к другой стороне бадьи.

- Не хочу в случайном трактире. Не хочу, чтобы ты забыла меня наутро.

Инэрис подняла глаза к потолку и застонала.

- Поверить не могу. В вашем ордене приносят обет воздержания?

Дезмонд расхохотался. Склонился, ополоснул быстро волосы и встал.

- Нет, - ответил он, уже обвязывая бёдра полотенцем. – У нас всем плевать, кто с кем спит, - он замер на секунду и добавил. – Только не мне. Я не хочу так.

Инэрис сидела, глядя перед собой. Несмотря на все особенности организма, щёки её пылали. Пожар, рождавшийся внизу живота и разливавшийся по всему телу, пылал ничуть не меньше, чем несколько минут назад.

- Мы просто переспим, - сказала она неуверенно, поднимаясь в полный рост. – Это ничего не значит.

Дезмонд подошел к ней вплотную и протянул полотенце. И снова лицо его оказалось опасно близко, так что Инэрис решила было, что сейчас повторится их единственный поцелуй.

- Вот этого я и не хочу.

***

Дезмонд не мог отвести от Иарлэйн взгляда. Когда та сидела по пояс в воде. Когда отмывала свои неожиданно роскошные волосы. Когда куталась в полотенце, разъяренная, как обманутая кобра. Лишённая защиты своей серой потрёпанной одежды, она оказалась неожиданно хрупкой – и напоминала бабочку, только что выбравшуюся из куколки. Растрёпанную и ещё не решившую, куда ей лететь.

Иарлэйн, впрочем, явно всё решила. И оттого, что Дезмонд решил по-другому, бесилась так, будто не получала отказа никогда.

«А ведь, наверное, не получала, - усмехнулся Дезмонд, продолжая разглядывать стройную фигурку, теперь уже немного прикрытую полотенцем. – Что она делает здесь, в такой глуши?» Понять Дезмонд по-прежнему не мог.

- Кто ты такая? – спросил Дезмонд и вдруг понял, что говорит вслух.

Иарлэйн посмотрела на него мрачно, как обиженный котёнок.

- Мы это уже обсуждали. Кстати, - Иарлэйн повернулась к нему и, сложив руки на груди, широко расставила ноги, будто готовилась принять бой. – На каком языке ты ругался, когда я врезала тебе локтем в живот?

- На каком языке? – Дезмонд судорожно пытался припомнить, о чём речь.

- Да, на каком языке?

«Чёрт», - промелькнуло у Дезмонда в голове. Впрочем, легенда была отработана давным-давно.

- Это тайный язык моего ордена. На нём говорят наши магистры.

Инэрис нахмурилась, и Дезмонд понял, что ляпнул что-то не то. Впрочем, нового вопроса не последовало, и Дезмонд решил, что бой остался за ним.

- Спать, - сказала Инэрис, - я лягу на полу.

- Да ты что? – Дезмонд от столь неожиданного заявления даже сел на кровати. – И простудишься? А потом мне тебя на руках тащить?

- Не бойся, сама дойду.

- Лэйн!

Иарлэйн вздрогнула и расширившимися глазами посмотрела на него.

- Не хочешь спать со мной - иди на кровать, а я лягу на полу. Я же так не усну.

Иарлэйн молчала.

- Это же только кровать, - произнёс Дезмонд то, в чём какое-то время уже пытался убедить себя, - это ничего не значит.

Инэрис помолчала.

- Да. Точно. Просто кровать.

Инэрис подошла к кровати с другой стороны и, откинув одеяло, осторожно устроилась на самом краешке спиной к Дезмонду. Потом повернула голову и потребовала через плечо:

- Только обещай, что не полезешь обниматься.

- Нужна ты мне, - фыркнул Дезмонд и устроился с другого края, так же накрывшись самым краешком одеяла.

Какое-то время царила тишина. Инэрис привстала и задула свечу, стоявшую с её стороны – та, что была с другой, потухла сама собой. Опустила голову на подушку и замерла.

Дезмонд, кажется, уже спал.

Обида не становилась слабее, и Инэрис перевернулась на другой бок, а затем осторожно подобралась к спящему спутнику, чтобы рассмотреть его лицо. Дезмонд был красив. Так красив, как мало кто из тех, кого встречала Инэрис в последние столетия. Если говорить откровенно, то он не был уверен, что вообще встречал кого-то подобного на Земле. Но дело было не в правильных чертах лица и не в волосах, которые вблизи почему-то пахли амброй, а не потом - как должны пахнуть волосы воина. Дело был в какой-то силе, переливавшейся под его кожей при каждом движении. В дороге Инэрис замечала её лишь краешком, потому что её скрывали куртка и плащ. Но даже там, под дождём, она прорывалась в улыбке и в глазах. Дезмонд смотрел на мир так, будто он принадлежал ему. Инэрис давно уже забыла это чувство, и теперь оно свежим ветром ворвалось в её мироздание, где давно уже каждому, в том числе и ей самой, был положен предел.