Боец 2: лихие 90-е (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 32

С этими словами он развернулся и зашагал прочь от обезьянника. Дежурный остался один, поскреб макушку, тяжело вздыхая. Постучал резиновой дубинкой по решетке.

— Поднимаемся, сюда подходим по одному, — он достал наручники.

Самая острая фаза действия «Черемухи» прошла, поэтому братки с жутко покрасневшими глазами уже стояли на ногах, щурясь. Тот, которого я коленом пришиб, сидел на полу, головой мотал. Один из армян быстро подошел к дежурному, отнюдь не прочь свалить из обезьянника, запах-то здесь остался, жгучий такой.

— Руки давай, — мент дождался, пока браток просунет руки через решетку, наручники на нем застегнул.

Повторил все те же манипуляции с двумя другими задержанными. Следом открыл камеру и кивком показал им выходить. Армяне пару раз на меня зыркнули, видимо, хотели убедиться, что мне тоже хорошо досталось. Не думаю, что братки, останься они в камере, продолжили бы конфликтовать, душу они уже отвели в потасовке. Но лучше не выяснять — я-таки добился того, чтобы их отселили в другую камеру. Кстати, потом спасибо скажут, позже в обезьянник еще кладбищенских приведут.

— Ты там цел, молодой? — спросил дежурный, решив поинтересоваться моим самочувствием.

Я молча большой палец поднял. Не целый, но жить буду. Так что — за внимание к моей персоне спасибо, но сам справлюсь. Дежурный уже собрался уходить, когда ко мне в камеру привели сразу двоих братков из наших — вошли Заур и еще один пацан, имени которого я не знал. На этот раз их привел тот опер, который чай пил. Раз он освободился, то опрос Яшки Кривого закончился. Интересно, куда они его определили?

— Не понял, Миш, а ты куда этих повел? — тут же поинтересовался опер.

— Зелибоба сказал — в изолятор, по разным камерам развести, — пояснил дежурный.

— Приехал?

— Как же без него, такое веселье пропустить. Вон, напряг Игнатенко рапорт катать, через час ждет в своем кабинете.

Начальника здесь явно не любили, раз позволяли себе такие вещи говорить открыто, пусть и за его спиной.

— Ладно, давай этих товарищей в обезьянник, а твоих я сам в изолятор отведу… а чего «Черемухой» воняет, — опер принюхался, морщась.

— Але, начальники, может, с нами закончите, а там продолжите лясы точить? — вмешался Заур, поглядывая на меня. — А то от вашего базара уши вянут.

Опер ничего не ответил и повел троицу пошатывавшихся бандюков в изолятор, который, судя по всему, располагался в подвале ОВД. Дежурный снова обезьянник открыл, чтобы братву запустить.

— Заходим.

Кладбищенские зашли, руки через решетки сунули менту, чтобы браслеты снять. Дежурный на свое место вернулся, а братва сразу на меня внимание переключила. Я тяжело поднялся на ноги, чтобы не встречать пацанов с пола.

— Боец, че стряслось? — спросил Заур, принюхиваясь. — Чего у тебя так воняет?

Для того он и ментов поторопить пытался. Я коротко объяснился перед пацанами. Мол, так и так — ушлый следак захотел меня перед бойцами Карена в не лучшем свете выставить. Велел в обезьянник без наручников вести, это от взгляда армян не ушло, и они меня в стукачестве обвинили.

— Во мудила с Нижнего Тагила, зуб даю, что этот следак тебя хотел прессануть, чтобы признание выбить, — раздраженно сплюнул Заур, который, похоже, не очень-то жаловал ментов. — И чего, сильно тебя прижали, трое на одного, да? Козлы, блин…

Я отмахнулся — пустяк. Бывало и хуже, как говорится. Хотя удары братков я на своей шкуре почувствовал. День точно отлеживаться, да кто только даст такую невиданную роскошь.

— Молодец, что не стал говорить, — одобрительно кивнул Заур, устраиваясь на лавке. — У них на нас нет ничего. Демид все верно предугадал, чтобы мы на сходку пустые шли. Поэтому максимум, что они могут — нас на двое суток задержать для установления личности. Так что помаринуют и отпустят. А воняет здесь, конечно… блин, нельзя было, что ли, тут их оставить, а нас в изолятор отвести?

Вопрос был риторическим. Отвечать я не стал. Через некоторое время тут прибавилось еще наших пацанов. В камере начались разговоры — поднялось живое обсуждение происходящего, что даже дежурный пару раз прикрикивал. Пацаны замолкали, но не надолго, эмоции бурлили через край. Все сходились во мнении, что возбудить какое-либо дело у ментов на кладбищенских не выйдет. Скорее всего, они побеснуются, подержат народ, принципиальности ради, положенные двое суток да отпустят.

— Я слышал, Демид Игоревич и адвокату уже звонил, — с важным видом произнес стриженный амбал, который сегодня уже спрашивал у меня про армян. — Беспредела не будет.

Кто-то фыркнул, ухмыльнулся — мол, конечно, так и должно быть.

— А вот этим козлам крышка придет, — улыбаясь, заявил Заур. — Их считай с поличным взяли — тут тебе и незаконный оборот оружия, и покушение на убийство, и хрен его знает, что еще менты на них повесят, но одно ясно — поедут пацаны на зону чалиться.

Я был солидарен с таким мнением, полагая, что Карену и Яшке Кривому теперь не отвертеться, наломали мужики дров. И если это ловушка Демида, то наш бригадир — чертов гений.

Ближе к вечеру, когда опросы у следака закончились, в камеру пришли остальные братки. Начали готовиться ко сну. Спать в обезьяннике было той еще задачкой — никаких спальных мест тут нет, только одна-единственная лавка да грязный холодный пол. Заур на правах нашего старшего обратился к дежурному.

— Э! Летеха, не в службу, а в дружбу, насуети нам покрывал, а то тут даже прилечь негде, чтобы спину не застудить.

— Не положено, — ответил дежурный после некоторой паузы.

— Не гавни, а? Братва не забудет и в долгу не останется.

На этот раз мент просто промолчал, как будто и не слышал ничего. Заур раздраженно ударил ногой по решетке. Идея так себе, учитывая, что у дежурного баллончик газовый есть.

— Может, адвоката Демида попросить? Это ж нарушение прав человека, — хмуро предложил один из братков, он сидел на полу, обхватив колени руками.

— А может, еще Ельцину позвонить в Белый дом? Не ной давай и за теприлу себя не выдавай. Или ты не в курсах, что менты к нам как к уличным собакам относятся? — фыркнул Заур.

Тот ничего не ответил, только голову назад закинул, упираясь затылком о стену. Глаза закрыл и попытался заснуть. Остальные тоже располагались, как могли, ничего больше не ожидая. Удивлением стало, когда минут через пять дежурный пришел к нам с большущим покрывалом, явно снятым с какого-то дивана в ОВД. Я обратил внимание, как изумился Заур, что мент вдруг решил бандитам помогать.

— Держите, — дежурный сунул сверток из потертого покрывала через прутья решетки.

— Должен буду, — ответил Заур, принимая подгон.

— А-ай, — дежурный только отмахнулся.

Пораскинув мозгами, мы застелили покрывалом пол и бочком-бочком на нем улеглись. Поместились все. Я закрыл глаза и сразу провалился в сон. Предположения Заура, что нас тут будут до талого мариновать, подтверждались. Выпускать нас никто не собирался. Хотя адвокат Демида прибыл в участок примерно через три часа, как нас доставили сюда, и наверняка сидел в кабинете у начальника.

Бах-бах-бах!

Послышались удары резиновой дубинки о решетку. Громко так, я аж подскочил от неожиданности. Сука, вот вместо будильника — в самый раз. Дежурный с довольной рожей продолжал стучать по решеткам, видимо, не все мои сокамерники проснулись. Ночью я несколько раз просыпался, когда в дежурке начиналась суета. Теперь вот наутро обнаружил пару алкашей и буянов, которых добавили к нам в обезьянник. Те, когда с нами в одной камере оказались, присмирели разом и ютились в уголке. Наверное, дежурный шепнул, с кем их в одну клетку сажают. Дежурный, кстати, сменился, может быть, от того так себя борзо вел — что только на смену, свеженький. Сил полно, некуда девать, вот и хорохорится, поставить себя сразу хочет и показать, за кем тут власть.

— Э, начальник, хорош — по голове себе лучше постучи!

Как ни странно, но мент сразу прекратил. Открыл обезьянник.