Авиатор: назад в СССР 6 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 37

— Чистенький! Везёт кому-то, — тихо произнёс в эфир Паша, намекая на более презентабельный внешний вид нашего МиГ-21–81.

— Завидуй молча, — одёрнул его Гнётов, — Окаб, 717 на полосу, парой взлёт по одному, — запросил он у руководителя полётами.

— 717, выполняйте, взлёт по команде. Подтвердите режим 12, — дал он команду, которая означала, что Гнётову нужно проконтролировать и наш с Валерой запуск и начало руления.

— Подтвердил, Окаб. Готов к взлёту.

Как раз сейчас начало вставать солнце, освещая Баграмскую долину и величественные горы.

— 717, взлёт по одному. 5000 высота сбора. Взлёт! — скомандовал Гнётов, и за его МиГом засветилось яркое пламя.

Пока зам комэска бежал по полосе, Мендель быстро занимал исполнительный старт. Несколько секунд и вот уже он поднимает носовое колесо, готовясь оторваться от полосы.

— Давай и мы не будем задерживаться, — сказал Валера по внутренней связи, когда я включал автомат защиты сети специальной аппаратуры.

— Рулим, Валер, — ответил я, проверив напряжение в сети, поскольку информация на дисплее несколько раз зарябила, а на индикаторе лобового стекла немного потускнели символы.

— Серый, что за дела? — спокойно спросил Гаврюк.

— Не знаю, — ответил я, проверяя показания напряжения в сети. — Вроде, всё в норме.

— Понял, — с лёгкой неуверенностью в голосе произнёс Валера, выравнивая самолёт по осевой линии. — Обороты максимал!

Борт слегка затрясло, стрелка указателя оборотов двигателя начала двигаться к максимальному значению.

— Форсаж! Паашли! — скомандовал Валера и отпустил тормоза.

От резкого рывка назад меня вжало в кресло. Несколько секунд тряски по бетону Баграма и мы уходим за густые облака.

— Набираю 6000, — сказал Валера, продолжавший удерживать большой угол набора, не отключая при этом форсаж.

— Быстрее набирает, чем наши борта, — сказал я, заметив постоянно растущую вертикальную скорость.

— Не загоняли ещё, «новенького», — произнёс Валера, выключив форсаж и выровняв машину на нужной высоте. — Курс 30 держим?

— Да. Выйдем ближе к реке Пяндж, а затем и на город Файзабад. Снижение будем выполнять после его прохода.

На индикатор лобового стекла вывел Валере маршрут полёта, а сам стал работать с аппаратурой. Сначала запустил подвешенный под фюзеляжем контейнер с разведывательным оборудованием и бортовой комплекс обороны. На нём инженеры заострили особое внимание, поскольку им нужны были его показатели. Какие показатели я могу им здесь предоставить, не совсем понятно.

— А что ты ещё включил? — спросил Валера, как только я закончил рассказывать по внутренней связи все свои действия с аппаратурой.

— Бортовой комплекс обороны. Название только подзабыл. С цветами что-то связано.

— У наших конструкторов с названиями не очень. Слишком мягкие, не внушают страх и желание приобрести, — произнёс Валера, подвернув самолёт на несколько градусов вправо.

Приближались к Файзабаду, в котором ещё с начала войны базируются наши мотострелки. Прочитал недавно в газете «Фрунзевец», что наши солдаты оказали помощь некоторым школам, сделав ремонты в классах и соорудив из бомботар очень даже неплохие столы и парты.

— Ну, про это у нас любят писать. О всём, что только с боями не связано, — возмутился Валера. — Ты хоть одну заметку читал в Советских газетах о подвигах наших пацанов в Афгане?

Не то место и время, чтобы устраивать «кухонные» разговоры. Представляю шок Гаврюка, когда он приедет в Союз и узнает, что дома, тема Афганистан под запретом для осуждения. Вот что-что, а этот момент мне бы хотелось в истории изменить однозначно. Страна, как мне, кажется, должна была гордиться своей армией, защищающей южные рубежи. По итогу, при одном упоминании Афгана всех бросало в ужас и отвращение.

На карте дисплея показалось ущелье, очертаниями напоминавшее улитку. Рубеж нашего снижения.

— По спирали снижаемся, — сказал я, меняя масштаб на индикаторе.

Рука машинально легла на панель управления отстрелом ловушек, хотя научные деятели утверждали, что его работой будет управлять бортовой комплекс обороны БКО в автоматическом режиме. Не очень я пока ему доверяю.

Прошли плотный слой облачности, и выскочили в километре от хребта Гиндукуш, уходящего в сторону Китая и Таджикской ССР.

— Курс 150, ставлю на высотомере 250 метров, — сказал я, когда Валера, выполнив пикирование, нырнул между хребтами.

Снова идём по длинному ущелью, тянущемуся к границе с Пакистаном и Китаем. Пока ничего особого не заметили. По склонам ущелья наблюдаются отдельные дувалы и кишлаки, а по горным тропам афганцы ведут свой скот.

Тем временем, Гаврюк закладывает крен под 80°, входя в поворот.

— Ничего пока не вижу. Ни намёка на шахты, — сказал я, как только мы пролетели над предполагаемым месторождением лазурита.

— Мне кажется… нам надо… в коридор, — предложил Валера, продолжая внимательно идти по дну ущелья. — Я ратую за это.

— Нам туда не предписано залетать, — сказал я, просмотрев на карте узкую местность, разделявшую Китай, Пакистан и Афганистан. — Если только не передадут команду через ретранслятор.

Ваханский коридор очень сложная местность. Гор ниже 4000 метров там практически нет. Народ там почти не живёт, да и очень мало места для полётов. Ширина этого коридора в некоторых местах около 15 километров.

— Давай тогда поднимемся и послушаем Гнётова, — сказал Валера. — Здесь, как ты понял, ничего нет.

— Давай ещё вдоль границы пройдём, — предложил я и Гаврюк согласился.

Прошло около получаса, прежде чем я сделал для себя вывод — кроме сожжённого топлива и вымокшего от пота комбинезона ничего мы не нашли в Бадакшане.

— 716й, 717му, — вызвал нас Гнётов, который находился в воздухе именно с этой целью — в случае чего передать нам информацию.

Нам даже не пришлось менять высоту, чтобы получить это сообщение. Однако, выходить на связь нам было нельзя. В момент передачи нашего сообщения нас могут запеленговать, чего бы ни хотелось.

— 716й, Окаб передаёт, что надо по второй части задания поработать. Повторяю, по второй части, — передал сообщение Гнётов.

Теперь нам уже дали указание «нырнуть» в Ваханский коридор.

Переключив масштаб, я просмотрел ещё раз местность под нами и дал целеуказание Валере. Через пару минут мы прошли над высокими перевалами, отделявшими коридор от основной части Афганистана, и спустились в очередное ущелье.

Горы справа, горы слева, а под нами снег. Высотомер показывает высоту в районе 5000 метров. Какое золото и драгоценности тут могут духи искать?

— А тут покруче! — воскликнул Валера, уводя самолёт от столкновения со склоном горы.

Пространство здесь совсем нет! Даже не представляю, насколько сейчас Гаврюку сложно. Я сам еле-еле успеваю переключать режимы работы разведывательной аппаратуры.

— Справа! — воскликнул я, заметив вертикальную каменную стену. В паре десятков метров Валера отвернул от склона.

— Надо выходить. Тут мы не пройдём! — воскликнул Валера. — Я не удержу самолёт в таком узком пространстве.

Ручка на себя, мощный рывок перегрузки и с креном 90 Гаврюк вписался в разворот, едва не задевая за стену.

— Набор, — тяжело произнёс Валера, вытягивая самолёт из этого горного плена.

Солнце на выводе слегка ослепило глаза, а перегрузка совсем не ощущалась. Выскочив наверх и посмотрев на указатель перегрузки, с удивлением увидел, что стрелка достигла красного сектора и упёрлась в цифру 10. Только бы контейнер не сорвало от такой нагрузки.

А дальше заиграла совсем тревожная «музыка». Включилась сирена, замигало табло предупреждения об облучении.

Я стал смотреть по сторонам, и не наблюдал на вершинах хоть что-нибудь, что могло вести по нам огонь.

— Где? Откуда? — нервничал Валера, выписывающий виражи и меняя высоту.

— Справа. Ничего не вижу, — сказал я, и в этот момент система обнаружила пуск ракеты.

Повертев головой, я обнаружил вдали спутный след. Так далеко не может стрелять «Стингер».