Пережить бурю с Бастианом (ЛП) - Саваж Шей - Страница 60

— Ты можешь сосредоточиться на моем пальце? — спросил Лэндон.

Голос исходил из неописуемой массы передо мной, поэтому я предположил, что это был он. Попытался сосредоточиться на его руке, которую он держал, но их было по крайней мере три. Я покачал головой, что было большой ошибкой.

Тошнота, которая нарастала внутри меня, взяла верх, и Лэндону пришлось перевернуть меня на бок, чтобы я не захлебнулся собственной рвотой. Как только мне полегчало, он перевернул меня обратно на спину.

— Себастьян, — сказал Лэндон, — я собираюсь вправить тебе ногу. Лучше сделать это сейчас; мы не получим надлежащей медицинской помощи, по крайней мере, в течение двенадцати часов.

Я попытался кивнуть, но не был уверен, получилось у меня это или нет.

— Ты слышишь меня? — позвал Лэндон. — Черт возьми, ответь мне, если сможешь.

— Да, — пробормотал я.

— Сейчас я вправлю тебе ногу. Надо гребаную пулю, чтобы прикусить?

— Нет. — Я засмеялся, но это было чертовски больно.

— Хорошо.

Может быть, мне следовало попросить ее.

Я услышал треск, а затем собственный крик. После этого все погрузилось во тьму.

* * *

Гюнтер Дарк часто рассказывал мне, каково это — принимать героин. Он описывал это в мельчайших подробностях, все, начав от укола иглой в руку и закончив давлением жидкости, наполнявшей его вены. Затем он говорил о теплом, сонном чувстве, как будто это была лучшая гребаная вещь в мире, лучше, чем рождественское утро, сытные десерты и оргазмы.

Я тонул. Чувствовал тяжесть везде, хотя никакой заметной боли не было. У меня кружилась голова, и, когда попытался понять причину, то осознал, что понятия не имел, где я и что со мной произошло. Мои веки отяжелели, но не без труда я все-таки открыл глаза.

Я побывал в достаточном количестве больничных палат, чтобы распознать ее. Белые стены, приглушенный свет и множество пищащих машин. Я лежал на спине, с натянутой до груди простыней, но мои руки находились поверх нее. К одной из рук была подключена капельница. Моя левая нога была загипсована и приподнята над кроватью.

— Бастиан? — произнес женский голос.

Я перевел взгляд на звук, и рядом со мной в огромном кресле сидела темноволосая, темноглазая женщина. Она была крошечным созданием — миниатюрного телосложения, с длинными прямыми волосами, ниспадающими на плечи. Она встала и подошла ближе к кровати, пока я просто смотрел на нее.

Она была красива, но ее глаза были печальны.

Я попытался опознать ее, но ничего не почувствовал, кроме боли и пульсации. У меня пересохло в горле, и я не мог нормально глотать. Она протянула руку, чтобы коснуться моего лица рукой. Выражение ее лица было таким нежным и знакомым, но я не мог вспомнить, кто она такая.

Когда я снова огляделся, то подумал, что, должно быть, недавно закончил турнир, хотя и не мог вспомнить деталей. В любом случае, все игры как бы сливались воедино. Очевидно, я победил, иначе меня бы здесь вообще не было.

Где Лэндон?

Я не мог говорить, чтобы спросить.

Глаза женщины наполнились слезами.

Спал ли я с ней перед турниром?

Она не была одета как медсестра, но казалась ужасно обеспокоенной для кого-то, кто провел со мной одну ночь. Может быть, она просто была такой.

Жаль, что я не могу вспомнить ее имя.

— Ты меня слышишь? — спросила она.

Я открыл рот, но мои губы были такими же сухими и потрескавшимися, как и горло. Женщина протянула руку к столику рядом с кроватью и поднесла к моим губам стакан воды с соломинкой. Я не мог поднять голову, чтобы попить, но она наклонила соломинку, чтобы я сделал несколько глотков.

— Тебе больно? — спросила она.

Я все еще не мог вспомнить ее. Подумал над ее вопросом и мысленно оценил свое тело, прежде чем попытался заговорить.

— Нога болит, — прохрипел я.

— Он сломана, — сказала женщина.

Так и предполагал, судя по декорациям. Я сделал глубокий вдох и сосредоточился на других своих конечностях. Мое правое бедро ощущалось немного странно, и у меня болело почти все тело. В голове стучало, и было трудно думать.

— Что еще? — спросил я.

Она придвинула кресло на колесиках поближе к кровати и взяла мою руку в свою.

— Твоя нога была практически раздавлена, — тихо сказала она. — Ты перенес две операции, чтобы исправить это. Связки и сухожилия вокруг твоего колена тоже пришлось восстанавливать. У тебя очень сильное сотрясение мозга, и Лэндон сказал, что ты… ты…

Она немного поперхнулась, перевела дыхание и продолжила:

— Тебя ранили в ногу. Он сказал, что это было не так уж плохо, но к тому времени, когда они нашли тебя, она была заражена. Там тебе пришлось сделать пересадку кожи.

Я закрыл глаза и на мгновение сосредоточился на своем правом бедре. Она зудела, и я решил, что это из-за трансплантата; у меня они были и раньше. Я вспомнил короткую вспышку боли от пули, и вспомнил снег и лед, окружавшие меня. Было слишком холодно, чтобы оставлять мою плоть обнаженной достаточно долго, чтобы обработать ее должным образом.

Холод. Лед. Снег.

— Лавина.

— Верно, — сказала женщина, кивнув.

Легкое головокружение охватило меня, когда я вспомнил, как падал вниз по склону горы. Боль в ноге пульсировала от воспоминания о резкой остановке, когда я ударился о каменный выступ внизу. Видения того, что я в ловушке и не мог пошевелиться, проносились в моей голове вместе с образами маленького сложенного листка бумаги с рисунком на нем.

Все это вернулось ко мне, как яркая и сильная вспышка молнии, когда она ударяет в дерево.

Один финальный турнир на севере. В игре не осталось никого, кроме меня и киллера.

Эвана Ардена.

Мы оба были занесены снегом и заключили беспрецедентный союз, чтобы освободиться. Я должен был выжить. Меня не волновали ни деньги, ни гребаный трофей. Я должен был вернуться к ней. К ним.

— Рейн, — прошептал я.

— Я здесь, — сказала она.

— О, черт возьми, Рейн!

Не обращая внимания на рывок иглы капельницы в моей руке, я протянул руку и притянул ее к себе.

Я сделал это. Выполнил свое обещание, данное ей. Она снова здесь, со мной, в безопасности и под защитой.

Каким-то образом я выбрался живым и вернулся к единственной женщине, которая имела значение в моем мире. С помощью моего ключевого конкурента.

Получилось ли у Эвана? Выбрался ли он с того острова живым?

Был только один способ узнать это — дождаться новостей о смерти Фрэнкса.

Предположив, что Эван действительно сделает это, как долго он будет ждать, прежде чем действовать? Дни? Недели? Дольше?

Потрудится ли он вообще выполнить свое обещание, данное мне?

Я только на мгновение задумался об этом, прежде чем решил, что да, он так и сделает. Эван Арден был настолько испорчен, насколько это возможно, но я не думал, что он был лжецом. Я также понял, что он был принципиальным парнем и никогда бы не отказался от убийства. Если он выжил, то я не сомневался, что он справится со своей работой. Мне просто нужно быть терпеливым.

Не самое лучшее мое качество.

Рейн плакала у меня на плече, а я положил руку ей на затылок и прижался губами к ее виску.

— Со мной все в порядке, детка, — сказал я ей. — Я с тобой.

— Они сказали, что ты можешь не выжить, — плакала она, прижавшись ко мне. — Они сказали, что даже после операции ты можешь не очнуться.

— Я очнулся, — сказал я. — И со мной все будет в порядке, Рейн. Со мной все будет хорошо.

Понятия не имел, правда это или нет, но не собирался противоречить самому себе. Я спустился с гребаной горы со сломанной ногой. И ни за что не собирался умирать на гребаной больничной койке.

Держал ее так долго, как мог, но у меня болела голова, и я снова чуть не потерял сознание. Рейн вызвала медсестру, чтобы сообщить ей, что я проснулся, и женщина проверила мой пульс, температуру и показания различных подключенных ко мне аппаратов.