Запретное целительство. Сеньорита Смерть (СИ) - Сотер Таис - Страница 24

– Идите к себе.

– Не пойду, – капризно ответил маг.

– Тогда почитайте книгу.

– Тут только скучные, – скривился Рихтер.

Я начала раздражаться.

– Мне вам песню спеть?

– Ну...

– Нет.

– Даже маленькую?

– …

– Колыбельную, детский стих? Нет? Ну давайте я! Наше грейдорское в вольном переводе, – сказал Рихтер и с выражением продекламировал:

Жил-был целитель из Брейга

У него была милая лейка

Но сколько не лил

Все мимо лепил

Косоглазый целитель из Брейга

Я не сумела подавить смешок, и тут же строго сказала:

– У вас есть что-то менее оскорбительное, и желательно не про моих коллег?

– Конечно! Хотите тот, что про меня сочинили?

Один повелитель стихий

Всюду шляпу с полями носил

Но однажды забыл

И упал он без сил

Опаленный одной из стихий.

– А вы всюду носите шляпу?

– Носил, пока не потерял. И как видите, стихии меня тоже не пожалели.

Я не выдержала и рассмеялась. Нижняя губа тут же заныла.

– Ну вот, снова кровь пошла, – укоризненно сказал Рихтер, будто это всё не его вина.

Я облизнула губу, и тут же почувствовала привкус железа.

– Еще осталось. Давайте помогу.

Он прижал платок к моей губе. Сквозь тонкую ткань я чувствовала тепло его пальцев.

– Не успокаивается, странно, – нахмурился грейдорец, склоняясь ко мне слишком близко.

И как ему отвечу? Отвела руку, и не касаясь ранки, залечила ее магией. Это мне было под силу.

– У вас плохая свертываемость крови?

– Нет, что вы! – поспешно ответила я.

В свете разговоров о первой жене Лауро, даже говорить об этом было страшно. Но вопрос мага навел меня на одну догадку. Видимо, это место почему-то впитало старые эманации болезни, и никто его так и не почистил вовремя. Пусть призрака Магдалены здесь и не было, но вот лечить раны или порезы я бы здесь не стала.

Но заикнись я кому, и меня будут косо смотреть. Потому что к официальной медицине мои догадки никакого отношения не имели, и большинство целителей просто не связали бы два происшествия. Ну разве что священники может могли бы побрызгать здесь водичкой, но в том, что это сработает, у меня уверенности не было.

А те ритуалы, которые я знала, нужно было проводить без свидетелей. И если поймают... Нет уж, лучше оставлю, как есть. Просто буду осторожнее, а со временем наше с Рихтером присутствие само постепенно сотрет остатки всего плохого, что здесь осталось. Плохие воспоминания можно перебить хорошими, пусть и на это и понадобиться чуть дольше времени.

Мне показалось, что головокружение уже прошло, и я попробовала встать, и даже дошла до двери. А затем сознание померкло.

***

Корбин Рихтер.

Маг подхватил девушку на руки, и тут же проверил пульс на шее. Слабый, но ровный. Обычный обморок. Вот ведь – целитель, а о себе позаботиться не может! Ну и что с ней делать?

Что бы там не говорила упрямая лермийка, но оставлять её здесь одну, или торчать с ней до утра он не собирался. Это тоже, в конце концов, вызовет вопросы. Да и место ему не нравилось, на каком-то чисто интуитивном уровне.

Так что Рихтер просто целомудренно поправил немного задравшуюся юбку Ренаты, демонстрирующую аппетитные коленки, и вынес её из лекарского пристанища. Нужно было пройти по длинному коридору и вверх на два этажа. Учитывая, что Рената весила едва ли больше ребенка, затруднений это не вызывало. Разве что руки могли затечь, но тогда бы он мог закинуть ее на плечо.

Подумав, как бы он выглядел в таком случае, Рихтер усмехнулся. Можно было бы и гулять так пойти. А на все изумленные вопросы горожан, рассказывать, что это грейдорская мода такая – носить на себе магов, демонстрируя свой достаток.

«Да, это последний фасон наплечного мага, очень компактный. Еще и совмещен с аптечкой... Да, очень удобно всегда держать с собой».

А через несколько дней один из местных нобелей, пыхтя и сгибаясь, будет тащить на себе какого-нибудь худосочного боевика или артефактора. Самые умные, наверное, обзаведутся тележками...

Хотя если он сам маг и носит на себе мага как аксессуар, не будет ли это определенным парадоксом?

Мимо прошел слуга, изумленно вытаращившийся на бормочущего что-то себе под нос иностранца, несущего гостью куда-то в сторону спален. Заметив лермийца, Рихтер притормозил.

– Уважаемый! Попросите кого-нибудь принести в комнату сеньориты Бьянки горячего крепкого чая и тарелку с фруктами. И пусть с ней кто-нибудь посидит, пока она не очнется. Не думаю, что что-то может случиться плохое, но мало ли.

– Может, лекаря?

– Боюсь, тогда со мной перестанут разговаривать.

Ну вот. Он сделал все, что только мог, чтобы не создавать нужных вопросов. Осталось только устроить девушку на кровать, накрыть покрывалом (вечером стало прохладно, а камин летом не топили), и снять туфельки.

Ну и дождаться смены. Рихтер покрутил головой, но никаких личных вещей, в которые можно было бы сунуть нос, не было, так что он вернулся к ложу обморочной. Дыхание ровное и глубокое, а вот руки и ступни снова похолодели. Магическое истощение. Всё-таки она ему соврала.

Прическа лермийки не казалась удобной, поэтому он осторожно приподняв голову, распустил тугой узел, и начал избавляться от невидимок. Волосы были прохладными и гладкими, такими приятными, что хотелось зарыться в них пальцами, или даже уткнуться лицом. Как там в той дурацкой книжке – «сладкий шелковый плен»? Ну допустим вьющиеся прядки он в рот бы тащить не стал, а вот губы на вкус бы попробовал. Наверняка, они очень мягкие и податливые...

Но беспомощностью своей целительницы маг воспользоваться не мог. Не тормошить же её сейчас, крича, что ему для здоровья срочно нужно кого-нибудь поцеловать, и только она его может спасти? Конечно, это вполне в его духе, но почему-то казалось, что будет не весело, а больно. Пусть не сейчас, а на следующем лечении.

Еще и оздоровительную клизму пропишут. Знает он этих... медиков.

Дверь, не в коридор, а в гостиную, приоткрылась, впуская в полутемную, закрытую шторами спальню свет. Но стоял там не слуга, а мальчишка в пижаме.

Ребенок открыл было рот, и Рихтер поспешно приложил палец к губам, призывая к тишине, а затем красноречиво указал на Ренату. Лучиано нахмурился, и преодолевая свою столь очевидную неприязнь к повелителю стихий, подошёл к своей тетке.

– Она устала, – шепнул грейдорец. – сейчас придет служанка, и позаботится о ней. А ты иди спать. Поздно уже. Девятый час.

Пусть сам он отправлялся на боковую глубоко за полночь, детям наверняка такое не полагалось. Но видимо, его авторитет для мальца был не очевиден. Напротив, Лучиано еще сильнее скривился, и невежливо указал на дверь. Дескать, это ты уходи.

– Не командуй тут! – тихо возмутился Рихтер.

– Ты не к-командуй! – дерзко сказал малец.

Он ему еще и грубит?! А ведь казался таким тихоней!

– Дети слушаются взрослых!

– Ха!

Так, все доводы как-то резко кончились. Ну то есть он много что мог сказать, но во-первых, его не поймут в силу возраста, а во-вторых, невоспитанный поросенок мог использовать свое самое ужасное оружие, и расплакаться. И тогда объясняй не объясняй, а придурком, обидевшим ребенка, все равно останешься.

К счастью, Рената наконец очнулась. Малец тут же кинулся в объятия тетки, победно посмотрев на повелителя стихий. Нет, если он серьезно собирается с ним тягаться, то пусть пеняет на себя. У Рихтера тоже была куча грязных методов про запас.

– Где это я? – хрипловато спросила целительница.

– У себя в спальне, Рената. Простите, но я не знал, что еще делать. Скоро вам принесут горячий чай, и я уйду.

Улыбка целительницы была искренней.

– Спасибо за заботу. Раз уж вы здесь, то достаньте лекарство из того саквояжа на комоде. Скляночку с желтой ленточкой. Лучи, принеси стакан воды. В гостиной стоял графин.