Жалкие свинцовые божки - Кук Глен Чарльз - Страница 3

Я двинулся вниз по Макунадо, затем свернул в узкий и темный переулок Барли-Клоз; когда-то на него выходили задние двери разнообразных лавочек, но все эти лавочки давно позакрывались. Здания нависли над головой, в ноздри, несмотря на отбушевавшие на днях затяжные дожди, ударил запах тления. Я переступил через вытянутые ноги пьяного крысюка и направился дальше, стараясь держаться середины переулка, где вероятность споткнуться и упасть была несколько меньше. Мое появление спугнуло крысиное семейство, пировавшее на собачьем трупе. Крысы оскалили зубы, предупреждая, чтобы я не пытался отобрать у них угощение. Я от души пнул самую жирную. Скорее всего моя новая подружка боится крыс, следовательно...

Чем дальше я продвигался, тем чаще мне попадались лежащие на дороге тела, через которые я осторожно перешагивал. У меня есть золотое правило, которому я стараюсь следовать всегда: в чужом доме веди себя как гость.

У перекрестка, футах в восьмидесяти от горловины переулка, я остановился и повернулся в ту сторону, откуда пришел. Мне в лицо брызнул солнечный свет.

Прождав несколько минут, я уже собрался уходить, как вдруг заметил женщину. Рост, кажется, соответствовал, а вот возраст... Она была раза в четыре старше моей красотки и ковыляла, едва переставляя ноги и опираясь на сучковатую палку. На голове соломенная шляпка, из-под которой взирали на мир подслеповатые глаза. Вид у женщины был такой, будто она боялась, что на нее обязательно кто-нибудь набросится. Вполне естественно: не бойся она всего на свете, вряд ли дожила бы до столь почтенного возраста.

Приятно сознавать себя приличным человеком. У меня не возникло даже мысли о том, чтобы ее напугать. Я просто стоял и ждал.

Наконец она решила не входить в переулок.

К моему величайшему изумлению, проклятый попугай помалкивал. Должно быть, Покойник надел на него невидимый намордник.

Похоже, моя затея провалилась и девица меня перехитрила.

Главное – никому об этом не рассказывать. Мои приятели и без того потешаются надо мной с утра до вечера. Нет никакой необходимости давать им лишний повод для острот.

Я вернулся на Макунадо. Все вышло довольно удачно: по крайней мере никто ко мне не пристал. Я подошел к проточному желобу и плеснул зеленоватой жидкости на башмаки, чтобы смыть с них грязь. Жидкость в желобе помутнела. Вот и хорошо. Эти желоба служили поилками для лошадей, а лошади самой природой предназначены для того, чтобы изводить одного парня по имени Гаррет.

Я отмыл от грязи левый башмак и взялся было за правый, когда в толпе вдруг возникла брешь и я вновь увидел рыжеволосую красавицу. Наши взгляды встретились. Я послал красотке свою самую обворожительную улыбку и приподнял правую бровь. Подобное сочетание, как я имел возможность убедиться, действовало неотразимо.

Девушка повернулась и пошла прочь.

Я поспешил следом. Меня переполняло возбуждение. Вот она, моя работа, вот то, чего ради я живу. Можно было бы затрубить в рог и кликнуть гончих, но тогда пришлось бы уступить место охотникам на лошадях.

Попугай что-то невразумительно пробубнил. Я не разобрал ни слова, а повторить он не пожелал.

Мне снова бросилось в глаза, что мужчины, как ни удивительно, не обращают на девушку ни малейшего внимания. Может, у меня нелады со зрением? Или я просто принимаю желаемое за действительное? Или все остальные – счастливые семьянины, которым нет дела до проходящих мимо смазливых девиц? Или солнце этим утром встало на западе?

Пропихиваясь сквозь толпу, я попытался приблизиться к девушке. Следить за ней было трудновато – перед ней почему-то все расступались, а за ее спиной толпа смыкалась вновь. Улица буквально кишела народом, причем все рычали друг на друга и размахивали всякого рода подручными средствами. Да, чтобы остудить горячие головы, не помешал бы дождик. Иначе того и гляди вспыхнет пламя...

Я заметил, что ко мне направляется знакомый, которому я был рад, как сегодняшнему рассвету. Плоскомордый Тарп возвышался над толпой на целую голову и потому шагал не разбирая дороги. Поскольку он был профессиональным костоломом, нынешние неспокойные времена сулили ему неплохой заработок.

– Здорово, Гаррет! – рявкнул он, приветственно поднимая руку. – Как делишки, старый паскудник? – Такого типа, как он, лучше иметь в приятелях, поэтому приходится мириться с недостатком ума и изысканностью выражений.

– Нормально. Ты видишь впереди девчонку с рыжими волосами? Она такая маленькая, что я ее потерял.

Тарп оскалил в ухмылке рот, продемонстрировав устрашающих размеров клыки.

– Ты на деле? – Он наивно полагал, что рано или поздно заставит меня взять его в помощники.

– Вряд ли. Она следила за моим домом, поэтому я решил проследить за ней.

– И все?

– И все.

Ухмылка на лице Тарпа сменилась гримасой ужаса.

– Что стряслось, дружище? Вернулся Дин? Или проснулся Покойник? – Он подмигнул Попке-Дураку.

Да, в сообразительности ему не откажешь.

– И то, и другое.

Плоскомордый хмыкнул. Уж к чему, к чему, а к подобному хмыканью мне было не привыкать. Порой у меня складывалось впечатление, будто мои друзья полагали, что Гаррет нарочно ввязывается во всякие истории, чтобы развлечь своих приятелей.

– Послушай, Тарп, девчонка улизнет, если я не...

– Между прочим, я вчера видел Тинни Тейт.

Когда-то мы с Тинни были не разлей вода, потом разбежались, но она по-прежнему от меня не отступалась.

– Замечательно. Заходи вечерком, расскажешь поподробнее.

– Еще я видел Торнаду. Она...

– Это твои трудности.

Наша общая знакомая по прозвищу Торнада принадлежала к слабому полу, но ростом была с меня, а остротой ума не уступала Плоскомордому. Вдобавок она хватала все, что подворачивалось под руку и плохо лежало. С другой стороны, ее нельзя было не любить.

– Да расслабься, Гаррет. – Я сделал шаг в сторону. – Погоди. Ей пришла в голову шикарная идея.

Торнаду постоянно обуревали всякие идеи, от которых меня бросало то в жар, то в холод.

– Раз тебе нравится, сам и разбирайся.

Толпа впереди стала реже, и я вновь разглядел свою красотку. Она то и дело оглядывалась, причем в ее движениях сквозило не то удивление, не то раздражение.

– Естественно, – отозвался Плоскомордый. – Но нам нужен парень с мозгами.

– Ты обратился не по адресу. – Скажете, я был не прав? Но разве человек, у которого все в порядке с головой, станет преследовать девушку, которая явно хочет, чтобы ее преследовали, и выказывает нетерпение?

Ну почему мы не прислушиваемся к внутреннему голосу?

Я прикинул, не помахать ли девице рукой: мол, иду, – но потом решил соблюдать правила приличия.

Плоскомордый какое-то время шел за мной, прохаживаясь насчет моих дурных манер. Я повел себя предельно невежливо: не ответил ни слова. Толпа между тем редела на глазах. Девица уводила меня все дальше, и внимания она привлекала не больше, чем старая карга, которую я встретил в переулке.

Макунадо-стрит перешла в Арлекин-уэй, и тут девица оглянулась и свернула на улицу Хартлайт-лейн, где обитали наименее компетентные из танферских астрологов и из прочих подозрительных личностей.

– Эй, приятель! – окликнул я коренастого старого гнома, волочившего по мостовой старомодную дубинку с самого себя ростом, вырезанную из черной древесины, что была тверже камня. – Сколько ты за нее хочешь?

Цена мгновенно подскочила до небес. Обычное дело: даже за грязную тряпку гномы готовы заломить столько, что волосы встанут дыбом.

– Она не продается, Верзила. Это знаменитая Щекотка, оружие правителей, которым кублианские гномы владели на протяжении десяти поколений. Первый из Верховных Громахов получил ее в дар от демиурга Гутча...

– Знаю, знаю, Коротышка. Между прочим, мне почему-то кажется, что ты вырезал ее совсем недавно.

Гном стукнул дубинкой по мостовой. Булыжник, по которому пришелся удар, покрылся трещинами.