Факультет бытовой магии, или Проклятие истинной любви - Лунёва Мария - Страница 62

Все это перекочевало в мои руки, я даже ресницами хлопнула от растерянности.

– Ну ты совсем… душа отчаянная. – Покрутила пальцем у виска.

И что делать со всей этой пахучей ерундой?

– Экстракт хороший, – промямлила она, – я сама варила. Ингредиентов положила в десять раз больше, чтобы наверняка. Ничего не пожалела!

– Да я верю, – кивнула, – ощущаю аромат твоей любви. Ты как это ему подсунуть собиралась, если даже я учуяла всю страсть с порога? У Яни же нос отвалится, стоит ему появиться. А ты еще и в шкаф! Там же его вещи. Поверь моему слову, после такого он тебя еще долго помнить будет.

– Но что мне делать? – По щеке несчастной влюбленной скатилась слезинка.

А мне что делать с этой жертвой пылкой анаконды? Жалко ее стало.

– Ты не понимаешь, Алевтина, – давясь рыданиями, затараторила она, – на меня никогда никто не обращал внимания, а тут он. Он меня красавицей назвал, поцеловал…

Очередная едкая фраза замерла на губах. Ясно! Девочку ласковым словом одарили, она и поплыла.

– Успокойся. Не твое он. Пока на него травки изводишь – настоящую любовь проморгаешь.

– Но как же…

– А вот так! Ничего не нужно делать. И бегать за тем, кто забыл про тебя, не просто не стоит, а категорически не нужно. Звать тебя как?

– Самия, – выдохнула она. – Самия Лакровски, студентка факультета «Руны и древние письмена».

– Самия, а приходи к нам в гости. Только не сегодня. Яни будет весь вечер проветривать комнату. Лучше завтра…

– Хорошо, я приду. Обязательно.

– Будем ждать. – Я помахала ей рукой, и «мышка» прытко выскочила из комнаты.

Ну, Яни! Ну, погоди! Наделал дел, заморочил девочке голову, теперь расхлебывай, милый мой.

Словно почувствовав недобрые флюиды, в проеме появился наг собственной персоной. Сделав пару шагов, сморщился и уставился на мои руки.

– Ты что творишь, Алька? Кого это так любовью приложить собралась? Валынского? Хочешь, чтобы объект страсти пал замертво, сраженный вонищей?

– Нет, друг мой любезный, это твое. – Подойдя к нему вплотную, буквально припечатала пакетик к его груди. – Тебе предназначалось, а изготовитель – поклонница из комнаты пятьдесят два. Помнишь такую?

– Пятьдесят два? – Яни поднял мешочек с приворотным сбором и покрутил его в руках. – Пятьдесят два, говоришь… Черные волосы, большие карие глаза, аккуратный носик, высокий лоб. Невысокая, хрупкая…

– Да-да! Ну, хоть вспомнил, уже хорошо. Влюблена в тебя девочка по самые уши. Говорит, никто раньше и не смотрел на нее, а тут ты весь такой принц в гольфах. Даже поцеловал!

– Я?! А вот этого не было! – И он на эмоциях кинул в меня мешочком.

Неловко поймав его, опрокинула на себя флакон с экстрактом. Ватная пробка покатилась по полу, подол платья забрызгали мелкие капельки.

Я взвыла и волком глянула на змея.

– Ну что, – развел он руками, – высохнет и развеется. И еще раз: не целовал я ту малышку!

– Да-да, Янчик, может, ты и не знал, но для девушки касание ее губ – это поцелуй. Невинный, но все же.

– Дела… – Он отобрал у меня источник амурных благоуханий и, подойдя к окну, выкинул туда и мешок, и полупустой бутылек. – Надо что-то придумать!

– Вот и думай, у тебя вечер. – Попыталась вытереть с платья пахучие пятнышки. – Я ее на завтра к нам в гости пригласила.

– А ты сейчас куда?

Округу огласил бой колоколов.

– На отработку к Эмесу. И уже опаздываю!

Потеряла прорву времени! В спешке схватила блокнот и ручку и метнулась к двери, но в последний момент обернулась.

Наг, сидя на кровати, задумчиво чесал затылок.

– А я говорила, не дури девушкам голову! – рявкнула.

Ответом мне был жалобный взгляд, но меня не проняло.

Распахнув дверь, помчалась на дополнительные занятия.

Спускаясь в мужскую башню на нижние этажи, все не могла успокоиться. Задурил девушке голову и даже не понял этого! Надо крепко взяться за змеюку, пока за его спиной кладбище разбитых сердец не организовалось. Не целовал он! Наобещал с три короба, а девочка ждала все эти месяцы! Ничего, я сделаю из него приличного нага!

Мои громкие шаги сердитым эхом разносились по пустым коридорам. Ближе к закату все предпочитали сидеть по комнатам и готовиться к практическим занятиям. Академия замирала.

Преодолев последний пролет, неожиданно для себя услышала голоса и быстро спряталась за широкой колонной. Я знала тех, кто говорил: мерзкая Портовски и Эмес!

Они стояли у двери в его комнату. Рука мымры лежала на груди ведуна, сама она с томлением заглядывала ему в лицо. С таким вниманием ловила каждое слово, что меня чуть не стошнило.

Да от нее фальшью несет, как от меня этим любовным сбором! Неужели он не видит?!

– Элоиза, ты ведь знаешь, сегодня я не могу поехать в город… – В голосе мужчины ленивая скука.

– Потому что к тебе придет эта дешевка? – Услышав такое, я невольно сложила руки на груди. – Ты не поедешь со мной ужинать из-за этой пустышки, что пыжится стать чем-то большим, чем грязь под ногами магов?!

У меня едва ли не пар из носа пошел. Вот с… собака женского пола! Крыса!

– Аккуратнее со словами, Элоиза! – процедил Эмес.

– А что, я не права? – не унималась стерва. – Ну скажи честно, признайся, тебя твоя бабушка заставляет с ней возиться? И ты не можешь ей отказать. Других вариантов я не вижу. Нельзя так, Эмес, ты не должен жертвовать нами. Жертвовать своей свободой. Прогони эту дешевку и пойдем со мной в таверну. Там сегодня представление…

– Элоиза, ты перешла грань, – рявкнул ведун. – Алевтину не тронь ни делом, ни словом. Она только моя забота. Жертвовать я ничем не намерен, и не смей мне диктовать, что делать! Не лезь в мою семью. Даже речь не заводи о дорогих мне людях. Тебя они не касаются!

«Вот, и нечего меня на языке своем поганом крутить. Пустышка, дешевка… На себя бы в зеркало посмотрела, Элоизка-крыска!» У меня от злости внутри все кипело. Кулаки сжимались, так и хотелось ногти об чью-то рожу поточить.

– Ну прости-прости. И не злись, – замурлыкала грызуниха, почуяв, что Эмес может рвануть. – Просто мне не нравится, что эта пустышка отнимает твое время. Почему ты должен с ней возиться?

– Элоиза, не лезь туда, куда не просят. Я сам разберусь, с кем время проводить.

– Так, да? – Она картинно надула губы и дернулась из его объятий, хотя ее в них никто и не держал. – Значит, выбирай – или я, или она!

– Элоиза, ты совсем…

– Нет, Эмес, ты должен сейчас же выбрать между нами двумя. Или я, или эта нищебродка. Но учти, если я узнаю, что она все еще таскается в твою спальню, я действительно обижусь на тебя. Выбирай, Эмес, кого ты хочешь видеть рядом.

– Прелесть моя, – ведун как-то странно улыбнулся, – что тут думать? Открой же глаза. Я свой выбор сделал уже давно.

Такой ответ пришелся по душе Портовски. Она, прижав руки к груди, пыжилась изобразить восторг наивной дурочки.

– Тогда я могу быть спокойна, правда же?

– Конечно, Элоиза, чего тебе переживать? Поезжай в город, развлекайся, – усмехнулся он и, открыв дверь, скрылся в своей комнате.

Проводив его взглядом, Портовски довольно хохотнула и, задрав подбородок, гордо удалилась походкой победительницы.

Голубки разлетелись, а я осталась стоять за колонной, как мешком прибитая.

И как все это понимать? Выбор он давно сделал… А я в их отношениях каким боком? И что это значит: или я, или Портовски? Хотя кого обманываю? Я прекрасно осознавала, какой смысл скрывался в этих словах.

Что-то мне подсказывало, что не сегодня завтра Эмес мягко укажет мне на дверь. Кому хочется иметь проблемы с пассией из-за левой девицы, коей я для него и являлась. Что ж, не буду откладывать это представление на потом! Пусть под горячую руку прогоняет. У него как раз нужное настроение.

Выйдя из своего укрытия, направилась прямиком к двери.

– Госпожа Миленина, – догнал меня тонкий голосок домовой у самой комнаты, – не могли бы вы передать своему главе чай? Он просил принести его еще полчаса назад, но у нас на кухне столько дел…