Шелест (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 37

Быстро связал пленника и провёл контроль. Трое из четверых оказались ранены, а свидетели мне ни к чему. Затем взвалил связанного на плечо, и поспешил убраться куда-нибудь в сторонку, а то и собаки подняли такой лай, что хоть уши затыкай. И вообще, разговор по душам посреди улицы, пусть ночью и на глухой окраине, решение не из лучших.

— Опамятовал, — когда вожак открыл глаза, удовлетворённо произнёс я. — Жить хочешь?

Пленник замычал и тут же мелко закивал в знак согласия. Я лишь удовлетворённо улыбнулся и ободряюще подмигнул. Главное в человеке поддерживать уверенность в лучшем исходе. Ну вот нет у меня времени долго рассусоливать.

— Знаешь этого?

Я показал листок бумаги с рисованным портретом Топорка. Выполнен хорошо, всё же рисовать мне нравилось, хотя до гиперреализма и далеко. Причём дело не только в моём недостаточном мастерстве, которому ещё расти и расти. Такой портрет априори быстро не нарисовать, а времени у меня не было.

Вновь утвердительный кивок и бодрое мычание человека желающего что-то спешно сообщить. Я поднёс палец к губам, мол, потише.

— Я сейчас выну шапку из твоего рта, но ты не шуми. Лады? Станешь кричать, я тебя порешу, как дружков твоих и пойду другого видока искать. Договорились? Молодец.

— Гхм-м-гх, — как можно тише прокашлялся он, а потом просипел. — Топорок это.

Вообще-то ничего удивительного в том, что он его знает. Разумеется, если покойный и впрямь был в Курске, в чём я не сомневался. Город-то по сути небольшой, с населением всего-то тысяч восемь, может чуть больше. Так что, гопота знает друг дружку как облупленных.

— Где его сыскать?

— Да бог весть. Он уж год как лихими делами не пробавляется. Слышал, что вроде как с кем-то на стороне дела ведёт, но что именно делает не знаю.

— Где появляется?

— Да уж месяц как ни слуху ни духу.

— Куда хаживал раньше?

— Трактир на Лосиной улице. В картишки любит перекинуться.

— Спасибо.

Я без лишних разговоров вогнал ему тесак в сердце. А что такого? Я ведь не обещал не убивать, а просто спросил хочет ли он жить.

Чтобы найти нужную улицу пришлось постараться, потому как прохожих в этот поздний час не было. Как я ещё умудрился нарваться на эту пятёрку. Впрочем, наверняка случайно, не думаю, чтобы они охотились в столь бесперспективном месте. Я даже успел пожалеть, что оприходовал вожака, а не воспользовался им как проводником. Прибить-то дело не хитрое. Но мне всё же повезло.

— Браток, — окликнул я парня, идущего под ручку с девушкой.

Среагировал он молниеносно. Обернулся в мою сторону, разом заводя девчушку себе за спину, и опуская руку, но рукоять ножа в ножнах на поясе. Ничего особенного, самый обычный клинок, какие тут приняты в обиходе. Оно и сало порезать, а придётся так и для обороны использовать можно.

— Прости, браток и в мыслях ничего дурного не было, — я поднял руки, показывая открытые ладони.

— Чего надо? — даже не пытаясь выглядеть дружелюбным, спросил тот.

— Мне Лосиная улица нужна. Там говорят трактир есть, в картишки хотел перекинуться.

Парень смерил меня недоверчивым взглядом, осмотрелся по сторонам, нет ли ещё кого. И даже не думая расслабляться, кивнул вправо.

— По переулку, третий перекрёсток.

— А трактир одесную* руку или в ошуйцую**, — уточнил я, чтобы не отправиться в противоположную сторону.

*Десница — правая рука. Одесную — по правую руку.

**Шуйца — левая рука. Ошуйцую — по левую руку.

Благодаря регулярной армии и строевой подготовке в обиход всё больше и больше входят лево и право. Но это всё больше среди дворян, служивых и грамотных простолюдин, основное население продолжает определять стороны по старинке.

— Одесную, — ответил парень.

— Спасибо, братец. Извини, что потревожил.

Всё так же демонстрируя миролюбие выставленными руками, я пошёл в нужную сторону. Когда же повернул и скрылся за забором, услышал удаляющиеся шаги. Разошлись миром, вот и ладушки.

К нужному трактиру я подошёл довольно быстро. Однако заходить в него не стал. Рупь за сто, что мне там рады не будут, а я здесь не ради уменьшения поголовья преступного элемента славного града Курск. Хотя скорее на голову окоротят меня. Не следует брать на себя слишком много. Вот если бы завалиться туда вместе с Рябовой, тогда совсем другой расклад. А так-то, лучше не зарываться.

Я занял позицию в тени высокого забора, из-за которого доносился ленивый брёх сторожевого пса. Да и тот вскоре затих. Чего понапрасну глотку рвать, если прохожие тут не такая уж и редкость. То в трактир проходили новые посетители, то из него выходили подгулявшие, а парочку так и вовсе взашей вышвырнул вышибала. Но никто из них для беседы не подходил.

Мне ничего не оставалось кроме как терпеливо ждать. Всегда ненавидел рыбалку, с её дурацким поплавком. И снайпер из меня не вышел именно из-за отсутствия этой самой терпелки, когда ради одного единственного выстрела нужно лежать без движения часами. Но ничего не поделаешь, мне нужна информация и я знал откуда её получить, только источник никак не появлялся.

Дверь трактира в очередной раз хлопнула и на улицу вышел малец, на вид лет двенадцати. Подтянул портки, шмыгнул носом и пошагал вдоль по улице, собирая свою дань собачьего брёха. То, что нужно. Главное не упустить.

Ребёнок? Так и есть. Этим ребяткам приходится выживать в жестоком мире полагаясь только на себя. И для этого они должны знать все опасные места и безопасные норки, к кому прислониться, а кого и посторониться. Так что в качестве получения информации идеальный источник.

Разумеется я не собирался его пытать и убивать. Хотя кто знает, что из него получится через пару тройку лет, глядишь ещё и душегуб, каких Курск ещё не видел. Но этого никому не дано знать, а потому и думать о таком не стоит. А вот разговорить его, это уже совсем другое дело, и в помощь мне мой возраст. Да, я далеко не худосочный и зарядить могу от всей широкой души так, что небо вызвездит. Но при этом я по сути всё ещё подросток, и это явно заметно. А значит и расположить к себе мальца мне куда проще, чем взрослому.

Дав мальчишке отдалиться от трактира я быстро нагнал его. Мало того, что двигался бесшумно, как учил дядька Ефим, так ещё и брёх собачий мне в помощь. Мальчишка так и не понял, что стряслось, когда я зажал ему рот, и прижал к себе отрывая от земли. Он отчаянно замычал и начал биться в руках, но всё это оказалось бесполезно. Я словно хищник схвативший добычу, поволок его прочь.

— Достал, малой. Ещё раз трепыхнёшься, прирежу к бениной маме. Слышь меня? — я тряхнул пленника, всё так же сжимая в своих объятиях.

Услышал и успокоился. Понял, что поделать ничего не может, и немедленной гибели предпочёл прожить чуть дольше. Надежда, она тётка такая, умирает последней. Вот и молодец, присутствие здравого смысла только приветствуется. Я огляделся по сторонам, и вновь поспешил по улице, стремясь найти какой-нибудь пустырь.

Плохо когда местность тебе незнакома, но я всё же управился, хотя и не так скоро как хотелось бы. Всё же окраина, и подобные тихие места тут не невидаль какая. Как дом сгорит, так и строиться на его месте некому, а если останется без хозяина, то временные постояльцы не станут присматривать за строением и подправлять его. Пройдёт несколько лет и такой домишко сам без догляда рассыплется.

— Ты не подумай, браток я не душегуб какой, и не хочу тебя порешить, — продолжая удерживать пленника, тихо заговорил я ему в ухо. — Поговорить надо, а я не местный, из Орла. Коли сунулся бы в трактир или к кому из лихих, так меня на ломти порезали бы. А мне ну очень надо человечка сыскать, да посчитаться с ним. Он сестру мою выкрал. Вот выну её из беды, а там и помирать можно.

Малец что-то коротко промычал, и с явным недовольством трепыхнулся в руках, мол, отпусти. Одно из двух, либо сейчас побежит, либо разговор у нас всё же сладится. Лучше бы второе. Потому что тогда дело серьёзно усложнится. Убивать его я точно не буду.