Повесть и рассказы. Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 18

Ломкий крик. Птенец оказался отброшен могучей лапой, отшвырнувшей его прочь от опасности. Мир вспыхнул, оставив лишь заклинание, сомкнувшее когти на долгожданной жертве. Шарлиз падала бесконечно, мучительно долго, но магия жила в ней, билась в жилах яростью паутины, выкачивавшей из магического источника силу и вливая её в сплетённые ненавидящими пальцами каналы.

Над её головой, на той самой скале, с которой гоблины сбросили металлическую ловушку на чёрную с белыми перьями на груди грифониху, бился в агонии маг. Он идеально выбрал место, куда отступил при появлении грифона и где затаился в ожидании подходящего момента. Он идеально выбрал оружие, он предусмотрел всё. Кроме стремительной чёрной паутины, вынырнувшей откуда-то снизу и липкой тенью метнувшейся к его лицу.

Мосье Ле Топьен был великолепным магом, охотником, за плечами которого остались десятки схваток с волшебными чудовищами. Его рефлексы сработали раньше, чем глаза успели уловить опасность, волна огня устремилась навстречу хищной тени — и тень слизнула пламя, выпив его до последней капли и набухнув от подаренной силы.

Маг не успел даже закричать, когда паутина накрыла его, захватила руки и лицо тонкими кроваво-чёрными щупальцами.

Воспоминания. Сны. Кошмары.

Нить основы вплетена в полотно. Заклинание замкнуто.

Когда долгие, полные животного ужаса крики затихли, на скале не осталось ни тела, ни даже пепла, который бы свидетельствовал, что когда-то в мире существовал человек и волшебник по имени Рене Ле Топьен. Чёрная сеть растворилась, растеклась по скалам и ущельям, плотно окутав горный хребет, которому отныне было суждено называться Проклятым, а любому, кто поднимет руку на грифона, — мёртвым.

Ведьма Шарлиз лежала на земле, ощущая холод камня под щекой и запах своей крови. Чаша мести была сладка и горька, и ведунья выплеснула в неё всю себя. До дна.

Очень хотелось спать, и ведьма из последних сил боролась со сном, который должен был подарить ей забвение. Жалобно пищащий птенец вновь оказался рядом, осторожно прижался и, дрожа всем телом, замер. Она постаралась отпихнуть его в сторону, незачем ему смотреть, как грифон разорвёт её. Не вышло. Сил не осталось. Всё, что могла лучница, — это лежать на спине, смотреть в безучастное небо и ждать.

Грифон навис над ней, занёс лапу... Шарлиз хватило лишь на то, чтобы скривить окровавленные губы в кривой ухмылке.

«Ну же?.. Ну?! Давай, забери тебя бездна!»

Лапа упала, и женщина с удивлением поняла, что она всё ещё жива.

— Моё племя чтит Закон Равновесия. Жизнь за жизнь. Я заплачу долг, Пряха, — в золотых глазах плескалась магия.

«Слишком поздно!» — хотела сказать она, но проклятый язык не слушался.

Первая капля грифоньей крови упала на лицо Пряхи, и мир померк.

Кристофера д'Эрье обнаружили пастухи, когда тот вышел к одному из пастбищ. С тех пор как отряд наёмников исчез в угрюмых горах, прошло без малого три недели, и никто из местных жителей не ожидал увидеть кого-нибудь из глупцов, решившихся добыть грифонью кровь. Обычно Горная ведьма не щадила охотников, но на этот раз она сделала исключение. Одного человека та, что дружит с грифонами, отпустила.

Если бы сейчас кто-нибудь из родственников увидел счастливчика, он бы ни за что не признал в этом замёрзшем, грязном и отощавшем человеке Кристофера д'Эрье. Он хохотал и нёс околесицу. Магия, поселившаяся в горах, превратила человека в безумца. Когда уже не было сил смеяться, Кристофер начинал плакать. Одной рукой он размазывал катящиеся по лицу слёзы, а другой крепко прижимал к груди мерзко пахнущий походный мешок. Когда горцы попытались забрать мешок у сумасшедшего, тот, что когда-то был магом, начал выть и кусаться. Он орал, что в мешке перья грифона и он их никому не отдаст.

Пастухи знали, что у Горной ведьмы весьма своеобразное чувство юмора, и предпочитали не оспаривать её волю. Сопротивляющегося безумца с превеликим трудом напоили сонным отваром и переправили в долину, где вместе с бесценным мешком с рук на руки передали людям короля. Кристофер бросался на приближающихся к нему людей в военной форме, но чародею-целителю, служившему при заставе, удалось его успокоить и вытянуть из несчастного подобие связного рассказа.

— Охотился, охотился на грифонов...— бормотал д'Эрье. — Надо было поймать всех грифонов. Они охотились на меня, но я оказался хитрее. Я! Я убил всех! Собрал их перья в мешок. Мой мешок!!! Мой!

Едва услышав про бесценное содержимое мешка, и целитель, и служители гарнизона перестали обращать на Кристофера внимание. Оттолкнув воющего безумца, капитан схватил добычу, мысленно уже прощаясь с тоскливым горным постом и прикидывая, мундир какого из столичных гвардейских полков подойдёт ему больше всего.

Ветхая ткань с треком подалась под богатырским рывком.

Под потрясёнными взглядами людей по полу рассыпалось девятнадцать человеческих скальпов.

— Я, я их убил! — хохотал Кристофер. — Я убил всех грифонов!

Молодой чёрно-рыжий грифон приземлился на голой, продуваемой всеми ветрами скале, осторожно сложил крылья, по-кошачьи повозился, устраиваясь, терпеливо ожидая застывшуюна краю пропасти женщину. Она была уже немолода, но грифонья кровь сохранила её невысокое тело крепким и сильным. В волосах, заколотых гребнем, украшенным резьбой в виде семи трав, не было седины.

Пальцы Пряхи пробежали по воздуху, точно перебирая невидимые нити.

— Последний из наших гостей покинул горы, — сказала она, не оборачиваясь. — Живой, как это ни странно. Обычно они убивают друг друга, не оставляя свидетелей.

Пушистая кисточка на львином хвосте дёрнулась, в мягких кошачьих лапах на мгновенье показались и тут же исчезли полукружья когтей.

— Ты знаешь, они ведь верят, что это делаешь ты, — огромный клюв щёлкнул, хлёстким звуком ставя акцент на сказанном. — У пастухов даже есть легенда о Горной ведьме, летающей на чёрно-рыжем грифоне и по ночам пробирающейся в лагерь охотников, чтобы отомстить им.

Женщина фыркнула, отступая от края скалы и ощущая, как невидимые нити, ставшие ещё запутанней, ещё неразрывнее, опускаются на вечернее ущелье.

— Прядение будет здесь, когда в горах не останется уже ни ведьм, ни грифонов, — сказала она, привычно опираясь на подставленную лапу и взлетая на широкую спину друга. — И рассыплется, только когда люди наконец поймут. Когда они научатся.

— Может быть, Пряха. — Молодой грифон мощным толчком взвился в пламенеющее закатом небо, поймал крыльями поток восходящего тёплого воздуха, начал по спирали подниматься всё выше и выше. — Может быть. Когда-нибудь...

2005 г.

– Послушай, Родерик. А оно тебе надо? Тебе, что, женщин не хватает? Да у нас их при дворе, больше чем поганок в Сумрачном лесу! – произнес Джон, развалившись в кресле, которое стояло возле распахнутого окна.

Родерик притащил кресло в оружейную прямо из своих покоев, парень любил комфорт и не терпел, когда не было возможности куда-нибудь пристроить свою пятую точку.

Лучи проснувшегося лохматого солнца падали на бледный незагорелый лоб Джона и искрились в огненно-рыжих кудрях, добавляя в них еще больше безумного огня, которым, так славилась королевская династия Шкарры.

– Ты видно не понимаешь, Джон, – разочарованно вздохнул еще совсем молодой человек и в раздражении опустил руки.

– Да не понимаю, не понимаю! – Джон откусил приличный кусок от большого красного яблока. – Не понимаю! Поэтому объясни своему старшему брату, что мне сказать отцу, если тебя сожрет этот проклятущий дракон?

– Не думаю, чтобы отец очень расстроился. Он на меня почти внимания не обращает, у него ведь дела, – пробормотал Родерик, пытаясь оправдаться перед братом.