Особая реальность (перевод Останина и Пахомова) - Кастанеда Карлос - Страница 16

– Его так научили, – сказал Элихио. – Я тоже танцевал в Ториме и знаю: нужно делать так, как тебя учат.

– Валенсио – танцор не из лучших, – промолвил Эскуере. – Есть и другие. Взять хотя бы Сака-теку.

– Сакатеку ты с ним не равняй, – сердито возразил дон Хуан. – Он – человек знания. Он танцует потому, что имеет к этому склонность. Я хотел сказать только то, что вам, не танцорам, танцы не приносят никакой радости. Возможно, если бы вы хорошо танцевали, некоторые из вас получали бы удовольствие. Но вы в танцах не разбираетесь, и радости вам от них никакой. Вот вы и напиваетесь. Взгляните на моего внука.

– Ну ладно, дед, хватит! – обиделся Лусио.

– Он не лентяй и не тупица, – продолжал дон Хуан, – но на что он способен, кроме выпивки?

– Скупает кожаные куртки, – подсказал дон Хенаро, и все покатились со смеху.

Лусио тем временем приложился к стаканчику.

– А как пейотль может все это изменить? – снова спросил Элихио.

– Если бы Лусио нашел покровителя, его жизнь стала бы совершенно другой. Не знаю какой, но другой, – сказал дон Хуан.

– Бросил бы пить? – не унимался Элихио.

– Возможно. Для настоящей жизни нужно кое-что еще, кроме текилы. И покровитель дал бы ему это.

– Должно быть, пейотль – вкусный? – спросил Элихио.

– Не сказал бы, – возразил дон Хуан.

– Тогда зачем же его едят?

– Он позволяет получить удовольствие от жизни.

– Какое же удовольствие, если он невкусный? – упорствовал Элихио.– Чушь какая-то.

– Никакой чуши, – горячо возразил дон Хенаро. – Пейотль сдвигает мозги, и жизнь представляется раем, что бы ты в это время ни выделывал.

Все засмеялись.

– Никакой чуши, – спокойно повторил дон Хуан, – если вспомнить, "как мало мы знаем и как много еще предстоит узнать. Водка – вот что сводит с ума. Она туманит глаза. Мескалито же, наоборот, обостряет видение. Он дает прозрение!

Лусио и Бениньо посмотрели друг на друга и улыбнулись – слышим, мол, не первый раз. Хенаро и Эскуере заговорили о чем-то своем. Виктор громко смеялся. Кажется, только Элихио заинтересовался словами "дона Хуана.

– Как же пейотль это делает? – спросил он.

– Прежде всего, – стал объяснять дон Хуан, – ты должен захотеть с ним познакомиться, и это главное. Затем ты отдаешься ему и встречаешься с ним много раз, прежде чем сможешь сказать, что познал его.

– А потом? – спросил Элихио.

– А потом съезжаешь с крыши – и задницей о землю! – не удержался Хенаро.

Все так и грохнули.

– Это целиком зависит от тебя, – невозмутимо продолжал дон Хуан. – Не бойся его, и он научит тебя, как правильно жить.

Наступило молчание; казалось, гости устали. Бутылка опустела. Лусио, поколебавшись, открыл следующую.

– А у Карлоса кто покровитель – пейотль? – спросил Элихио.

– Не знаю, – сказал дон Хуан. – Он трижды встречался с Мескалито, спросите его самого.

Все обернулись ко мне, и Элихио спросил:

– Ты в самом деле ел пейотль?

– Да.

Было похоже, что дон Хуан все-таки завладел вниманием собравшихся. Они не только перестали смеяться, но и захотели услышать от меня, что я испытывал при этом.

– Тебе не своротило рот? – спросил Аусио.

– Еще как, ужасная гадость.

– Зачем же ты ел? – спросил Бениньо.

Я стал объяснять, какой огромный интерес представляет учение дона Хуана о пейотле для западного человека. Я подтвердил, что все, сказанное им, – правда и каждый может проверить это на себе.

Но слушатели только улыбались. Я смутился. Я осознал всю бездарность моего рассказа и совсем растерялся. Дон Хуан пришел мне на помощь.

– Скажи, ты ведь не искал покровителя, когда впервые встретился с Мескалито?

Я ответил, что мною двигало только любопытство и желание познакомиться с ним.

Дон Хуан назвал мои стремления безупречными. Именно поэтому, сказал он, Мескалито так благотворно на меня подействовал.

– Тебя тоже рвало, и ты мочился на каждом шагу? – с подковыркой спросил Хенаро.

Я признался, что было и такое. Все засмеялись. Никто меня больше не слушал, кроме Элихио.

– А что ты видел? – спросил он.

Дон Хуан посоветовал вспомнить самое существенное, и я рассказал все по порядку. Когда я кончил, первым высказался Лусио:

– Судя по всему, пейотль – ужасная дурь, и я рад, что не баловался им.

– Как раз то, о чем я говорил, – молвил Хенаро. – Эта штука в момент лишает рассудка.

– Но Карлос его не лишился. Как ты это объяснишь? – спросил дон Хуан.

– Это еще как сказать, – возразил тот. Все засмеялись, в том числе дон Хуан.

– Тебе было страшно? – спросил Бениньо.

– Да.

– Зачем же ты тогда ел? – удивился Элихио.

– Он сказал, что стремился к знанию, – ответил за меня Лусио. – Карлос скоро станет как мой дед. Оба только и твердят о знании, а спросите, что они хотят знать, – ни тот, ни другой не объяснит.

– Что такое знание, словами не объяснишь, -сказал дон Хуан. – У каждого оно свое. Общее только то, что каждому человеку Мескалито раскрывает свои тайны лично. Если судить по речам Хенаро, я бы не советовал ему встречаться с Мескалито. Но, что бы он ни говорил, несомненно одно: Мескалито повлиял бы на него самым благотворным образом. Как именно? Узнать об этом он может только сам, и это я и называю знанием.

Дон Хуан поднялся.

– Пора домой, – сказал он. – Лусио пьян, а Виктор уже спит.

Через два дня, 6 сентября, Лусио, Бениньо и Эли-хио зашли за мной и позвали поохотиться. Они молча ждали, когда я кончу возиться со своими записями. Как бы предупреждая, что хочет сказать нечто важное, Бениньо хмыкнул себе под нос, потом сообщил:

– Лусио говорит, что хочет попробовать пейотль.

– Серьезно? – спросил я.

– Да, мне бы хотелось.

– Лусио говорит, что съест несколько шариков, если ты купишь ему мотоцикл.

Лусио и Бениньо переглянулись и захохотали.

– Почем в Штатах мотоциклы? – спросил Лусио.

Я сказал, что можно купить за сотню долларов.

– Совсем недорого, а? Ты вполне мог бы купить ему мотоцикл, – сказал Бениньо.

– Может, посоветуемся с твоим дедом? – предложил я Лусио.

– Ни в коем случае, – запротестовал Лусио. – Не говори ему об этом. Он – чокнутый и все дело; испортит. И вообще – старый и слабоумный дед, сам не понимает, что делает.