Особая реальность (перевод Останина и Пахомова) - Кастанеда Карлос - Страница 35

– Значит, воля сродни мужеству.

– Нет, мужество – нечто другое. Мужественные люди – люди надежные и благородные, окруженные восторженными почитателями. Но мало кто из них обладает волей. Эти смелые люди способны на отважные с точки зрения здравого смысла поступки. Обычно они внушают окружающим опасения и страх. Воля же позволяет совершать такое, во что здравый смысл верить отказывается.

– Значит, воля – это власть над собой?

– В какой-то степени да.

– Как ты думаешь, можно воспитать волю, воздерживаясь от тех или иных вещей?

– Вроде твоих вопросов? – произнес старик таким ехидным голосом, что я оторвался от записей. Мы рассмеялись.

– Конечно нет, – продолжал дон Хуан! – Отказывать себе в чем-то – это значит тоже потакать своим слабостям. Я тебе это не советую и потому разрешаю задавать любые вопросы. Находить удовлетворение в воздержании – вещь довольно вредная. Ты думаешь, что совершаешь великое дело, а на самом деле лишь глубже увязаешь в себе. Воздержание – не есть проявление воли, о которой я говорю. Воля – это сила, а значит, ею нужно управлять, для чего требуется время. Я знаю это и потому терпелив с тобой. В твои годы я был таким же несдержанным, теперь стал другим.

Воля действует независимо от того, потакаем мы себе или нет. Твоя воля, например, постепенно приоткрывает в тебе щель.

– Какую щель?

– У каждого человека есть щель, как у младенца на темени. Только у младенца она с годами зарастает, а эта по мере развития воли открывается.

– Где она находится?

– В том месте, откуда выходят светящиеся нити. – Дон Хуан указал на живот.

– А как она выглядит? И для чего служит?

– Это отверстие, через которое воля стрелой устремляется наружу.

– Значит, воля – нечто вещественное?

– Нет. Я сказал так, чтобы ты лучше понял. Колдуны называют волей заключенную в нас силу. Не мысль, не вещество, не желание, а силу. Воздержание от вопросов – не сила и не воля, ибо оно связано с мыслью и желанием. Воля – это то, что позволяет побеждать, когда разум твердит о поражении. Воля делает колдуна неуязвимым, позволяет ему проникать сквозь стены, перемещаться в пространстве, путешествовать на луну, если он пожелает.

Больше мне ни о чем не хотелось расспрашивать; я устал и боялся, что дон Хуан выпроводит меня. Но он вдруг встал и сказал:

– Пойдем-ка на холмы.

Дорогой он продолжал говорить о воле, посмеиваясь над тем, что я не могу записывать на ходу.

Дон Хуан сказал, что воля – это сила, связывающая людей с миром. Мир – это все, что мы воспринимаем. Мы вольны выбирать любой способ восприятия, которое есть сложный процесс, совершающийся с помощью наших чувств и воли.

Я спросил, не является ли воля шестым чувством. Дон Хуан ответил: нет, скорее это взаимодействие человека с миром. Я попросил его остановиться, чтобы я мог записать сказанное. Он засмеялся и продолжал идти.

Дон Хуан позволил мне остаться у него на ночь, а утром, после завтрака, вернулся к разговору о воле.

– То, что ты называешь волей, – это характер или решимость, – сказал он. – Воля колдуна – это сила, исходящая из него и связывающая его с внешним миром. А исходит она вот отсюда, где находятся светящиеся нити. – Он показал себе на живот. – Ее можно почувствовать.

– Почему ты называешь это волей?

– Потому что так делал мой благодетель, да и другие люди знания.

– Вчера ты сказал, что мир воспринимают чувствами и волей. Разве такое возможно?

– Обычный человек способен ухватить то, что есть в мире, руками, глазами или ушами. Колдун может «хватать» еще и носом, языком и волей, особенно волей. Я не могу объяснить, как это происходит, но ведь и ты не можешь объяснить, как ты слышишь. Мы говорим о том, что слышим, а не о том, как слышим. Воспринимая мир, колдун использует волю, но она ничуть не похожа на слух. Когда мы смотрим или слушаем, создается впечатление, что мир реален и находится вне нас; когда же воспринимаем мир волей, он оказывается не таким внешним и реальным, как мы думаем.

– Дон Хуан, воля – это и есть видение?

– Нет, воля – это сила, воздействие. Видение – не сила, а скорее проникновение в суть вещей. Колдун может обладать сильной волей и все же не видеть . Только человек знания воспринимает мир чувствами и волей и, кроме того, видит его.

Я сказал, что все меньше понимаю, как воля могла бы помочь мне забыть стража. Мой растерянный вид рассмешил дона Хуана.

– Сколько раз я тебе говорил: когда пускаешься в рассуждения, заводишь себя в дебри, – сказал он. – Но теперь ты, по крайней мере, знаешь, что ждешь созревания воли, хотя и не знаешь, что это такое и как она у тебя появится. Поэтому присматривайся ко всему, что делаешь. Развить волю тебе помогут самые заурядные дела.

Все утро дон Хуан отсутствовал. Вернулся он после полудня с охапкой сухой травы и кивком головы попросил моей помощи. Мы долго молча разбирали траву.

Закончив работу, присели отдохнуть. Старик с улыбкой посмотрел на меня, словно приглашал поговорить.

Я признался, что перечитал свои записи, но так и не понял, что значит быть воином и в чем идея воли.

– Воля – не идея, – поправил дон Хуан. Помолчал немного и продолжил: – Мы с тобой не похожи друг на друга, и характеры у нас разные. У тебя натура буйная, несдержанная; я в твои годы был спокойнее, но злее. Ты похож на моего благодетеля: он вполне подошел бы тебе в учителя. Великий был колдун – но не видел, как вижу я или Хенаро. Я живу, руководствуясь видением . Мой благодетель жил как воин. Когда человек «видит», ему не нужно быть воином или еще кем-то, он видит вещи такими, каковы они есть, и сообразно этому направляет свою жизнь. Судя по характеру, ты вряд ли научишься видеть , и потому тебе лучше жить как воину.

Мой благодетель говорил: вступая на путь колдовства, человек все яснее понимает, что обычная жизнь навсегда осталась позади, что познание – страшное занятие, что силы обычного мира больше ему не защита, и если он хочет выжить, то должен приспособиться к новому образу жизни. Первое, что он должен сделать, это захотеть стать воином. Ничего другого, собственно, не остается, ибо ему открылась устрашающая природа знания. Кроме того, он начинает понимать, что смерть – его постоянный спутник: в каждой крупице знания, которая становится силой, заключен зародыш смерти. Все, к чему прикасается смерть, становится силой.