Честное пионерское! Часть 4 (СИ) - Федин Андрей - Страница 33

Каховскую я провожал вместе с Вовчиком. Мальчик шагал чуть впереди нас и не очень-то на нас отвлекался. Потому что всю дорогу до Зоиного дома наш рыжий спутник ставил на морозе эксперименты с жевательной резинкой: проверял, замёрзнет ли надутый пузырь (а если замёрзнет, то как скоро такое случится). О результатах исследований Вовчик извещал нас громкими комментариями (не только меня и Зою — всех, кто находился на освещённой редкими фонарями улице неподалёку от нас). К подъезду Каховских рыжий не пошёл — он махнул нам рукой и вприпрыжку помчался по двору. Я проводил взглядом стремительно удалявшуюся фигуру мальчика. И повёл всё ещё державшую меня под руку Каховскую к двери подъезда. Но вовсе не для того, о чём (судя по его прощальной ухмылке) подумал рыжий.

Ещё вчера я выяснил, что первая тренировка в этом году будет у Вовчика в среду девятого января (а вот самбисты собирались во Дворце спорта уже восьмого). Вчера беспокоить Юрия Фёдоровича я не стал (позволил тому отдохнуть в первый выходной нового года). А вот сегодня решил: пора поговорить с Каховским о прошлогоднем «видении» (в котором убивали моего рыжего приятеля). Прежде всего, меня интересовал совет подполковника милиции: каким именно способом мне «разрулить» ситуацию с Вовчиком. После случая с Оксаной Локтевой я уже понимал, что в подобных делах склоняюсь не к самым оптимальным решениям. Поэтому сейчас отчаянно нуждался в подсказке «профессионала». Да и «решать вопрос» я тоже надеялся при помощи Зоиного отца: всё же четвероклассник и подполковник милиции (вместе) — это грозная сила.

О своём желании сегодня же переговорить с Юрием Фёдоровичем я сказал Каховской — когда девочка со мной уже попрощалась.

— Так… папы нет дома, — ответила Зоя.

Она улыбнулась — смотрела мне в глаза.

Невольно засмотрелся на её родинку.

— Где он? — спросил я. — Во сколько вернётся?

Девочка дёрнула плечами, варежкой стряхнула с моего пальто снег (тот осыпался с козырька над подъездом).

— Папа уехал в командировку, — сообщила она. — В Москву. Сегодня утром.

Вздохнула.

— До следующей субботы мы его не увидим, — сказала Зоя.

Я вскинул брови.

Переспросил:

— До субботы? Это… до двенадцатого числа?

Каховская кивнула.

— Ну, да… — сказала она. — А что?

— Ничего, — произнёс я. — Всё замечательно. Всё просто прекрасно.

Улыбнулся: заставил себя это сделать.

И подумал: «Капец. Каховский вернётся двенадцатого. А Вовчика убьют девятого января».

Прикусил язык. Тряхнул головой. Мысленно произнёс: «Никто его не убьёт! Потому что я этого не допущу. Что-нибудь придумаю… и без участия Каховского».

Домой я возвращался неторопливо. Брёл по засыпанному свежим снегом тротуару, оставлял позади себя хорошо заметную даже в полумраке цепочку следов. Подставлял лицо холодному ветру, будто надеялся, что тот «освежит» мне голову. Невидящим взглядом скользил по сугробам (таким же высоким, какие я видел во время того «припадка», в котором Рудик Веселов убил Вовчика). Не смотрел на лица редких прохожих. И размышлял о том, что до девятого января осталась ровно неделя. А я пока не определился, как именно буду спасать своего рыжего приятеля. Идея сделать спасителя из «дяди Юры» с треском провалилась. Радовало то, что я узнал об этом факте заранее: пока ещё мог придумать иной план (не впопыхах). А лучше, решил я, иметь не один, а два плана. На случай, если один снова «провалится» (как это случилось с тем, где главным действующим лицом я намеревался сделать подполковника милиции).

Я уже не допускал мыслей о том, что мои «видения» могут «не сбыться». Потому что не однажды убеждался: «приступы» — не обычные сны. Вот только как именно они «работают», я не разобрался до сих пор. Взять, к примеру, случай с Оксаной Локтевой. Девчонка умерла — не смотря на то, что своими действиями я «сместил» время её убийства. Но «приступ» на изменения не сработал: обновлённую версию «видения» мне не показали. Я мог как угодно объяснять себе «физику процесса» своих «припадков». Но по каким законам и правилам работали доставшиеся мне от Миши Иванова умения, я лишь догадывался — точно не знал (и сомневался, что отыскал бы подсказки в библиотеке или даже в интернете). Тестировать свои «сверхспособности» именно сейчас я не хотел: не желал платить за ошибку жизнью Вовчика. Потому теперь пытался предугадать любые «неожиданности» и исключить «случайности».

Изначально я вынашивал идею отменить «встречу» Вовчика с деньгами. Такой вариант спасения поначалу казался мне очевидным, простым и надёжным. Я предположил: если рыжий не понесёт мне деньги, то не попадёт в неприятности. Подумывал: встречу мальчика девятого января около Дворца спорта (возможно, сделаю это вместе с Виктором Егоровичем Солнцевым) и поведу его к автобусной остановке (обойду компанию подростков, что поджидала Вовчика на пути между «Ленинским» и домом, где проживал мой рыжий приятель). Прикидывал я и возможность, что вовсе отговорю мальчика связываться с заказом на тенниски (прощу ему долг за сумки). Ведь в моей прошлой жизни младший брат Ваньки-дурака не умер третьеклассником. А значит, нынешние перемены в судьбе Вовчика стали моей «заслугой». Вот только с каждым шагом по скрипучему снегу я всё больше сомневался, что эти «перемены» связаны именно с деньгами.

Мне по-прежнему казалось, что причиной для нападения станет ограбление. Но оно уже не виделось мне единственным возможным мотивом. Я вновь прокрутил в памяти «видение», в котором убили конопатого третьеклассника. Припомнил, что началось оно за пару секунд до проведённой рыжим боксёром «двоечки». Рудик Веселов помахал перед лицом Вовчика ножом — схлопотал «по морде». Вовчик стремительно и без долгого промедления наказал Весло за оскорбления — точно так же, как поступал с теми, кто плохо отзывался о Свете Зотовой. Я вдруг подумал: «А ведь Зотова — это тоже „перемены“, которые я привнёс в жизнь Вовы Сомова». В этой изменённой реальности Светлана Зотова не погибла при взрыве машины своего отчима. И стала «дамой сердца» конопатого «рыцаря». Не явилась ли именно Зотова причиной нападения на Вовчика? Скольким парням рыжий боксёр «настучал по лицу» за косые взгляды на предмет своего обожания?

Вариант с ограблением казался мне более вероятным, чем тот, где участвовала Зотова. Но версия с местью за обиду тоже выглядела «возможной». Особенно, если Вовчик перешёл дорогу тому же Веслу (Рудик такое бы ему не простил). Не имело смысла спрашивать о Веселове самого Светиного «рыцаря»: рыжий агрился на обидчиков «дамы сердца», не спрашивая имён и фамилий — не тушевался даже перед старшеклассниками. Да и не факт, что от рук моего приятеля пострадал именно Весло. Удар в нос мог схлопотать любой из тех парней, которые девятого января подстерегут Вовчика на пути из Дворца спорта. Логика подсказывала, что если исключу деньги из «формулы видения», то это не сведёт вероятность нападения на мальчишку до «приемлемого минимума». В случае с угрозой для жизни моего юного рыжего приятеля вообще не существовал «минимум», который я назвал бы «приемлемым»!

Я нахмурился, отвлёкся от рассуждений о Зотовой и о деньгах. И сходу придумал ещё парочку вариантов причин, по которым в следующую среду могло случиться нападение. Прикинул: отсутствие в «формуле» денег или неявка Вовчика на место встречи с хулиганами исключали лишь некоторые. Но не гарантировали, что такими способами я не сменю только время и место убийства. И не сделаю его последствия такими же, как в случае с Оксаной Локтевой: в «этот» раз погибла не только девятиклассница, но умерла и её мама. Я представил, что случится, если в Вовчик встретится с теми подростками не один, а в компании со Светой Зотовой. Увижу ли я такой «поворот» во время нового «приступа»? Или лимит «видений» с участием Вовчика уже исчерпан? Подумал: достаточно ли прошло времени после того несостоявшегося октябрьского взрыва машины, чтобы мне «показали» новую опасность, что грозила Зотовой в случае неявки Вовчика в среду на рандеву с хулиганами?