Факультет Чар. ЧарФак (СИ) - Тигрис Кира - Страница 25

— Неужели вы это не слышали? Крик! — не могла не возмутиться я, тратя последнее дыхание на разговор. — Среди всего этого рычания кто-то отчаянно звал на помощь: «Помоги мне, я умираю!»

Но никто не успел мне ничего ответить, потому что в эту секунду ужасный рев снова повторился. И гулкое эхо разнесло по темным коридорам истошный и душераздирающий крик о помощи.

На этот раз крик показался нам гораздо громче и ближе, чем первый раз. В панике мы побежали еще быстрее, и потому спотыкались чаще. В конце концов я поскользнулась на хвосте Дина и мы с ним кубарем куда-то покатились. С одной стороны, нам чрезвычайно повезло: именно на этом участке пол пещеры оказался не каменистым, а просто засыпанным мелкими камнями-галькой, а затем и вовсе — песком. Так что мы с моим троллем не сломали себе шеи, а отделались лишь нелегким испугом и несколькими синяками. Его мягкая шерсть и пушистый хвост очень эффективно смягчали удары.

Через несколько минут, десяток вскрикиваний и дюжину ругательств наше нелепое падение-кувыркание закончилось — Дину удалось кое-как зацепиться когтями за большой камень. Мы буквально зависли в воздухе над огромной пропастью: Дин держал в зубах шиворот моего костюма, ухватившись всеми конечностями и даже хвостом за выступы в стенах. Однако не без помощи Энель, ему удалось втянуть меня обратно на каменный выступ, плоский и длинный, чем-то очень похожий на Язык Тролля в Норвегии.

Я искренне поблагодарила своего пушистого спасителя и даже разрешила ему съесть как можно больше припасенных им же для меня толстых гусениц из бездонного кармана зеленой мантии. Если они, конечно, все не повылетали из тайника во время нашего фееричного падения. Дин устало развалился на камнях, как пес на диване, и принялся с удовольствием уминать мятых и контуженных насекомых. Энель же, между тем, куда-то очень быстро и совершенно незаметно упорхнула. Когда же мы с Дином спохватились: «А где же наша маленькая пискля?», было уже очень поздно…

— Ну и где мы сейчас? — в десятый раз спросила я, осторожно высовываясь из-за камней и глядя вниз с отвесного скалистого обрыва, с которого едва только что не свалилась вниз и не разбилась в лепешку. — Что здесь происходит?

Мы по-прежнему находились под землей и были в пещере, только теперь в настолько огромной и просторной, что в ней мог бы отлично поместиться какой-нибудь из Миланских соборов. Казалось, будто две высоченных горы наклонились друг к другу и соприкоснулись верхушками, образовав между собой гигантский грот. Причем, вверху в потолке было видно длинное широкое отверстие и, возможно, оно было не одно. Именно сквозь него в пещеру проникал яркий лунный свет, отлично освещая огромную ровную площадку внизу.

Сначала мне показалось, что там протекает буйная горная река или расположилось кристально чистое озеро со множеством подвижных разноцветных обитателей. Когда же я наконец поняла, что происходит, то громко ахнула и едва снова не свалилась вниз.

Наш каменный выступ находился на высоте стандартного семиэтажного дома, и где-то там далеко внизу вся площадка, будто праздничная площадь, была усеяна разноцветной толпой. Приглядевшись, я смогла заметить три хорошо различимых участка — изумрудно-зеленый, как лесной мох, умытый дождем, алый, как свежая кровь и ярко-белый, как первый снег. Ну, конечно, же это были плотно стоящие группами друг возле друга студенты, что носили плащи трех факультетов — зеленый, алый и белый. С такой высоты я не могла различить их лиц, но было заметно, что все до одного смотрели в сторону, где в высочайшей отвесной скале была искусно выдолблена громадная каменная морда дракона. Его гигантская пасть с пятиметровыми, толстыми, словно колонны, клыками была плотно сомкнута. Во многих местах камень густо порос изумрудным светящимся мхом, от чего дракон выглядел как живой, будто крепко спящий. Его огромные каменные глаза, пустые и темные, словно два глубоких колодца, между тем, выглядели умными и печальными. Где-то далеко в их глубине мерцали маленькие красные огоньки.

По обе стороны от огромной, крепко сомкнутой пасти стояли четыре массивных каменных чудовища с крыльями, клыками и когтями, словно немые часовые, сторожившие вход во дворец.

— Клевая тут охранная система! — прошептала я, вспоминая маленькое каменное чудовище с простреленным крылом, что сидело у меня на камине в заколдованной комнате студенческого общежития.

— Это никакая не охранная система! Это — древние очень могущественные горгульи! — возмутился Дин. — Видишь ли, любую статую, фигуру или даже камень, можно оживить при помощи магии. Так вот, горгульи созданы, чтобы охранять что-то важное, они живут вечно, пока не рассыплется камень, из которого они сделаны. Очень часто горгульи охраняют входы в замки, секретные проходы и коридоры, спрашивая пароли, и тайно наблюдают за их обитателями, то исчезая в стену, словно растворяясь в камне, то снова появляясь в другом месте прямо из ровной стены.

Каждая из горгулий, что торжественно охраняли пасть спящего дракона, была раза в три выше человеческого роста. Мне показалось, или их большие глаза тоже были закрыты, словно в крепком сне?

Прямо перед огромной захлопнутой пастью дракона стояли несколько человек. Я сощурилась, напрягая до предела свое зрение, и насчитала пару магов в белоснежным мантиях, пару легионеров в алых плащах и еще заметила какую-то худощавую стройную женщину в темном длинном балахоне. Последняя выглядела намного старше своих студентов, ее черные с проседью волосы были собраны в тугой хвост. Кажется, это была профессор-ведьма, которая сейчас и вела этот грандиозный урок. Она стояла неподалеку и о чем-то бойко разговаривала с четырьмя учениками, вызванными к доске, а точнее — к каменной клыкастой морде дракона.

Где-то в глубине разношерстной толпы полукровок в зеленых мантиях гармонично и очень грустно плакали несколько флейт. Странно и поразительно, но больше в пещере, где сейчас было так много народу, не было слышно ни звука.

— Мда… у них тут своя атмосфера. Это что это за массовая истерия такая? — шепотом спросила я Дина, утирая слезы — так тоскливо сейчас стало от всех этих тормошащих душу флейт.

— Это Турнир Драконьей горы, — произнес он, всхлипывая, и, несмотря на тоску и дрожащий голос, принялся быстро объяснять происходящее. — Видишь ли, два наших факультета, Проклятые и Преданные, вот уже несколько тысяч лет подряд соревнуются между собой — в силе, мудрости, красоте, богатстве — всегда и во всем подряд. Ты когда-нибудь слышал о наездниках драконов? Тоже нет? Ясно-прекрасно! В общем, для того, чтобы стать настоящим наездником, нужно очень хорошо приручить дракона, так сказать, воспитывать детеныша с того самого момента, как он появится на свет. Яйцо дракона должно вылупиться в руках будущего хозяина, тогда и только тогда новорожденный поверит, что его наездник — ближе всех к нему на этом свете, прямо как его родная мать, и позволит ему себя оседлать. Видишь во-о-он ту каменную пасть дракона — это вход в пещеру, которая идет бесконечным лабиринтом в Драконьей горе и поднимается на самую ее верхушку. Именно там под облаками тысячелетиями строят свои гнезда и откладывают яйца древнейшие, самые могущественные драконы. И вот сейчас на Турнире Драконьей горы лучшие команды двух факультетов будут соревноваться между собой, кто первым сможет достать драконье яйцо и, естественно, при этом остаться целым и несъеденным. Только самые сильные и достойные могут смогут стать хозяевами драконов.

— Только две команды? — переспросила я. — Только Проклятые и Преданные? А почему Босые не участвуют?

— А ты догадайся! — ответил Дин, закатив свои зеленые глаза. — Последний раз, а это было около пятидесяти лет назад, от участников с нашего факультета остались лишь жеваные опаленные хвосты! Если из Проклятых и Преданных хоть кто-то возвращался обратно, то из Босых вообще никто и никогда. Кстати, именно их сейчас и вспоминают, в честь всех пропавших в драконьих лабиринтах, то есть съеденных, сейчас объявлена минута молчания. Слышишь, как плачут флейты?