Настоящий Американец - 4 (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 30

Приз от одного из спонсоров Олимпиады, то есть меня, экипировку и снегоход, вручал сборной СССР по хоккею сам президент МОК, так сказать, отрабатывал наш с ним контракт. Я не спускался вместе с ним на лед, сидел в ложе. Лишний раз не стал светить лицо перед фоторепортерами, а то и без того фотографии со мной полюбила печатать итальянская пресса, особенно преуспела в этом «преследовании» Венецианская газета «Газетино-сера». Каждый ее номер, а они были ежедневными, содержал мои фото: я верхом на снегоходе, Аньелли верхом на мне, я с принцессой в «Джульетте спринт», ну и, конечно тот кадр из моего бутика, где тренер советской сборной по хоккею дарит мне шапку-ушанку тоже напечатали.

История с ушанкой, кстати, имела продолжение. Курортный городок охватил какой-то пыжиковый бум. Вслед за мной на свою голову надел ушанку, достал ведь где-то ее, Аньелли и, как говорится, понеслась. Русские «пыжики» стали самыми желанными сувенирами у итальянцев. Советскую сборную и советским же немногочисленным болельщикам буквально проходу не давали из-за ушанок, предлагали взамен шляпы, ботинки и даже весь гардероб. Да, были и такие случаи, о них писала та же «Газетино-сера», когда счастливый обладатель возвращался в отель в исподнем и шапке-ушанке. А еще газета опубликовала объявление о том, что известная в узких кругах итальянская миллионерша готова купить шапку-ушанку за сто тысяч лир. Но судя по тому, что в следующем номере сумма увеличилась вдвое русский сувенир никто не спешил ей продавать. Видимо, ждали, когда цена скакнет до небес.

Алессандра била копытом, спеша начать пошив этих суперпопулярных шапок и ужасно боялась, что ее кто-нибудь опередит. Поэтому каждый день летала на вертолете в Милан, вела там какие-то переговоры. В один из дней привезла мне кучу документов по совместному бизнесу на подпись, которые я перенаправил в свой Нью-Йоркский офис, хоть сам Мэтьюз сейчас был в Англии, но штат юристов он еще в декабре набрал.

Эвери Брендедж сделал перерыв в своей торжественной речи, и под пение звонких труб герольдов на ледовое поле, освещенное прожекторами, вышли знаменоносцы стран-участниц и группа из шести итальянских спортсменов, которые несли развернутое полотнище флага МОК. Его эта шестерка передала так же шестерым представителям Норвегии, страны-организатора предыдущих Игр 1952 года.

Заиграл государственный гимн Греции, прародительницы Олимпийских игр, затем пришла очередь гимна Италии, нынешней хозяйки Игр и самым последним прозвучал гимн США, страны-организатора VIII зимних Олимпийских игр 1960 года.

Все это время все четыре яруса трибун стояли на ногах и по очереди подпевали. Мне тоже пришлось исполнить гимн США, иначе соседи по ложе меня не поняли бы, они-то исправно пропели гимн Италии.

Дальше Президент МОК объявил о закрытии VII зимних Олимпийских игр 1956 года и под рокот барабанов передал на хранение флаг МОК мэру Кортина д’Ампеццо. А закончилась церемония салютом в ночном небе.

— Это было восхитительно, — мечтательно произнесла принцесса Маргарет, беря меня под руку, тем самым оттесняя Алессандру. Да, англичанка тоже предпочла нашу ложу президентской. — Жаль, все закончилось. Дни пролетели слишком быстро.

Мы спустились со второго яруса стадиона и направились к главному выходу, который уже был забит народом.

— Да, все закончилось, — говорил я о другом, но наши выводы совпали.

— Сегодня-то ты сможешь уделить мне время? — выдернула она меня из меланхолии. — Никаких деловых переговоров на вечер у тебя не запланировано? — капризно и одновременно с вызовом спросила принцесса.

Последние дни Олимпиады я, действительно, был сильно занят. Вел переговоры с французским химико-фармацевтическим гигантом «Rhône-Poulenc», который уже влез в производство аэросаней, именно на них мы ездили на олимпийские объекты, и решил присовокупить к ним еще и мои снегоходы.

Это был немного не их профиль, но ажиотаж вокруг моих «арктических котов» стоял такой, что французы решили рискнуть и предложили мне совместное американо-французское предприятие по производству снегоходов во Франции. Концерн как раз выкупил под Тулоном большую строительную площадку, но столкнулся с сопротивлением городских властей, которые не желали химический завод рядом с городом. Площадку срочно нужно было перепрофилировать и тут французам подвернулся я.

Мое участие в совместном бизнесе позволяло им сильно сэкономить на первоначальном этапе строительства, вернее, заложить больший бюджет в опытно-конструкторские работы. Мои возможные деловые партнеры хотели расширить линейку снегоходов и разработать несколько новых моделей.

Всё это и для меня было очень заманчиво, но без конкретики смотрелось как голые прожекты. Поэтому я попросил их подготовить полноценный бизнес-план со всей его атрибутикой и сообщил, что приму решение только после того, как изучу его вместе со своими юристами и аналитиками. О том, что последних у меня нет я предпочёл умолчать, ни к чему лягушатникам такие интимные подробности.

Ромео каким-то образом узнал о наших с ними переговорах и вернулся из Милана в Кортина.

— Фрэнк, — начал он взволнованно, расхаживая по моему номеру в отеле, — как это понимать? Почему ты предлагаешь сотрудничество каким-то французским химикам?

— Они сами на меня вышли. Я даже и не думал о строительстве завода в Европе.

— Но зачем тебе «Rhône-Poulenc» если ты уже являешься совладельцем автомобильного завода в Милане⁈ Ведь намного проще наладить производство снегоходов на нем! И я тебя уверяю, ателье промышленного и автомобильного дизайна в Италии нарисуют концепты снегоходов из нового модельного ряда такого качества, что всё, что тебе покажут французы будет смотреться просто жалко.

— Возможно, ты и прав, — ответил я, раздумывая над его доводами и находя их разумными. Вот ведь, не мог он мне это раньше предложить? Видел же мои снегоходы. А теперь у меня уже с «Rhône-Poulenc» предварительные договоренности. Послать их на этой стадии — нарушить деловую этику.

— Французы обещали подготовить бизнес-план с прописанным объёмом финансирования и банковскими гарантиями. Но ты можешь предоставить мне собственное видение проекта и его экономическое обоснование. И если твое предложение окажется лучшим я выберу его. Идёт?

— Ну а чего я еще хотел услышать от американца? — не особо довольный моими словами выругался Винченцо. — Был бы ты итальянцем, то формальности в виде каких-то там бумажек были бы не нужны, — посетовал он.

— Вот поэтому мы и высадились на Сицилии а не вы в Чесапикском заливе, — улыбнувшись, поддел я Ромео.

Расстались мы друзьями, и это главное.

Кроме переговоров по снегоходам, были встречи с президентами федераций хоккея, пока что на меня вышли только шведы и ФРГ. С немецкой федерацией хоккея переговоры прошли очень быстро и просто, они хотели мою экипировку и предлагали за нее деньги, которые на фоне бюджетов других моих проектов были просто смехотворными.

Поэтому я предложил другую форму оплаты, а именно место технического спонсора всего немецкого хоккея, с размещением логотипов на свитера игроков и рекламными щитами и баннерами на стадионах, притом реклама подразумевалась не только хоккейной экипировки, но, что важнее снегоходов.

Думали немцы недолго и дали согласие уже на следующий день.

Со шведами история получилась немного другая. Они не хотели, чтобы я стал их обычным поставщиком, как и французы потомки викингов загорелись идеей совместного производства. Партнером они предложили фирму JOFA, для которой это являлся профильный бизнес

За это предложение я ухватился обеими руками. Как-никак в будущем JOFA станет одним из ведущих производителей спортивной экипировки и будет лидировать до своего поглощения компанией Reebok. А учитывая то, какими темпами развивался мой бизнес вполне возможно, что я смогу в результате поглотить шведскую компанию намного раньше.

Канадцы, которым тоже понравилась моя экипировка или выжидали, или решили дождаться возвращения в Америку, все же мы с ними ближайшие соседи.