Я шагаю по Сеулу (СИ) - Глурджидзе Вахтанг "Вахо Глу" - Страница 4

Ели молча. Без кимчи, как тут водится, не обошлось. Но, надо признать, что омма, а готовила именно она, понимает толк в корейских деликатесах. Всё было вкусно. Онни побросала всю посуду в посудомоечный автомат, и мы перешли в гостиную. Сидим на диване.

— Ен Лин, а кто тебе сказал, что за лечение заплатил твой дядя? — Внезапно начинает допрос Джен Ни.

— Доктор! — Не моргнув глазом, вру старшей сестре. — Прямо так и сказал, как только спросила у него, почему в палате я одна.

Две курицы переглядываются. Видно, что им неприятно. Решаю добить их:

— Сколько платит дядя за аренду нашей квартиры?

— Ен Лин! Ты маленькая, задавать такие вопросы! — Взвилась мамаша. — Такие вопросы решают взрослые! И почему ты ведёшь себя, как уличная хулиганка? Нельзя встревать в разговор, пока я или онни не дадим тебе разрешения!

— Ещё чего! Как вешать на меня несуществующие траты на лечение, так вы взрослые, а как ответить на мой вопрос…

— Заткнись, дрянь! — Вскакивает Джен Ни. Я, хоть и слабее её в этом теле школьницы, но курсы самообороны в своём мире проходила. Это и использую. Вроде, этот приём, что я применила, из японской борьбы. Правда, названия не помню. Ну, то что не каратэ, это точно. Двадцатилетняя идиотка не учла, что сидела на диване и потом встала, а я устроилась на полу. Как протянула она ко мне свои грабли, так я и обхватила её запястье, а потом дёрнула со всей силы вниз и вбок, одновременно отпуская её руку, и ударяя стопой по её ноге. Сеструха такой подлянки не ожидала, и грохнулась на пол рядом со мной. А сверху на её затылок опустился мой кулак. У меня в голове раздался писк школьницы:

«Ле На! Так нельзя, тебя накажут!».

«Пусть попробуют!» — Отвечаю ей. Между тем, спектакль продолжается.

— А-а-а-а! — Завыла Джен Ни, встретившись с полом. Мамаша неожиданно подскочила, дала мне затрещину, от которой я отлетела на метр:

— Мерзавка, совсем от рук отбилась! — Выпучив глаза, орёт эта «омма». — Бедная моя девочка, ты не ушиблась? — Сара Пак подскакивает к старшей дочери, поднимает её, осматривает на наличие повреждений. Так, значит, что-то в этой семье скрывают от Ен Лин. Попробуем выяснить.

С онни ничего плохого не случилось, даже синяка на лице не образовалось, а жаль! Зато теперь знает, что драться со мной стало опасно. Пока старшая дочь жаловалась матери, я решила уйти в свою комнату.

— Ты куда?! — Вопит Сара.

— К себе, а что, нельзя?

— Ащ! — Восклицает омма, и пучит глаза. Ну, ну! Плюю на все её выпады, на корейские заморочки, хоть и верещит у меня в голове бывшая владелица тела, грозя карами небесными за содеянное, и иду к себе, демонстративно хлопая дверью. Вечер проходит в тишине. Я продолжаю осваивать телефон. Меня никто не беспокоит. Только позвали ужинать. После еды омма, бросая на меня недовольные взгляды, говорит:

— Сегодня среда, но в школу ты пойдёшь только в понедельник. Врач дал справку, которую ты отнесёшь в дирекцию. Из-за тебя онни пропустила занятия в институте, а я отпросилась с работы. С завтрашнего дня будешь с утра до вечера сидеть дома! Мы уходим в девять утра, а вернёмся домой после шести вечера. Надеюсь, ты за это время не спалишь всю квартиру!

Молча слушаю, а потом решаю сыграть по корейским правилам. Их я помню по романам. Встаю, кланяюсь, и как послушная младшая дочь, говорю:

— Не беспокойся, омма, всё будет в порядке! Только оставьте мне немного еды или продукты.

Женщина удивлённо переглядывается со старшей дочерью:

— А ты разве умеешь готовить?

— Немного научилась на уроках домоводства! — И ведь не вру, есть тут у школьниц такие занятия. Это мне голос в голове подсказал.

Больше в этот день ничего не было. Старшие сели смотреть какую-то дораму, а я решила лечь спать, тем более, что часы уже показывали половину двенадцатого ночи…

Утром проснулась от лучей солнца — забыла задвинуть шторы на окне. Смотрю на часы телефона. Ещё рано, шесть утра. Пробежалась в местный санузел с джакузи. У меня его никогда не было в старом мире, вот и захотелось посмотреть, как оно работает. Под подсказки соседки по голове, испытала сие приспособление. А мне понравилось! Потом стояла перед зеркалом, и думала, как расчесать свои волосы. Пробовала и так, и этак, но пока решила оставить их в покое. Вернулась в комнату. А тут телефон бзынкнул. Открываю сообщение:

«Согласно договору № 567-72-15 между Пак Дон Вуком и его троюродной сестрой, Пак Сарой, на содержание несовершеннолетней племянницы контрактора, Пак Ен Лин ежемесячно выделяется десять миллионов вон до её совершеннолетия. Из этих денег на банковскую карточку Ен Лин перечисляется два миллиона вон. Карта банка хранится у Пак Сары, которая может расходовать эти деньги для нужд девочки».

Ага! Вот откуда денежки получают «омма» и «онни»! Они мои бобосы тратят на себя! Поэтому и делают всякие пластические операции, деньги то идут не из их кармана. Спрашиваю у школьницы. Она ни о чём таком не ведает. И о банковской карточке ничего не знает. Ей, как и всем учащимся школ, мэрия города перечисляет раз в месяц воны на транспорт (метро или автобус), и на еду в школьной столовой. Но карточка, куда приходят эти ресурсы, лежит у девчонки во втором ящике стола. Лезу, достаю чёрную ученическую карту. Такие документы тут у каждого школьника.

Ясно, эти две мерзавки живут за счёт малолетки. Хотя, омма, вроде бы, работает. Интересно, сколько она получает? Школьница точно сказать не может, но знает, что минимальная зарплата в Корее — шесть тысяч вон в час. Лезу в телефон. Выходит, что Сара получает не менее трёх миллионов вон в месяц. Ну, это только на еду и коммунальные выплаты хватит. Поэтому они и используют деньги, присланные дядей. А ведь кроме этого он и за аренду квартиры платит. Насколько я понимаю, цена таких апартаментов зависит от района проживания. То, что я живу теперь в Сеуле, понятно. А вот в каком районе?

«Каннам Гу». — Подсказывает школьница.

Ищем, ищем…

Есть! Ни фига себе! Дядя, что, ежемесячно за эту квартиру восемь миллионов вон тратит?! Смотрю курс воны и доллара, мне так сподручнее. Выходит, что самчон перечисляет Саре каждый месяц почти восемнадцать тысяч вечнозелёных долларов?! Крутой дядька!

Школьница зависает от цифр, которые никогда не знала. Теперь она поняла, что «родственницы» её постоянно обманывали и обкрадывали.

Оказывается, у «мамы» Сары спрятано два, довольно дорогих платья для школьницы, которые она заставляла её надевать, только тогда, когда намечался приезд дяди. Потёмкинские деревни по-корейски! Наивная Ен Лин и не подозревала, что её обкрадывают те, кого она считала оммой и онни.

Чёрт! Девчонка плачет у меня в голове! И как её успокоить? Решила подождать. Минут через десять хлюпания прекратились. Так, а почему школьница до сегодняшнего утра не получала извещения о приходе денег от дяди на свой телефон?

Мучаю аппарат, пока не приходит понимание. — я своими вчерашними экспериментами случайно сняла блокировку, на получение подобных сообщений. Подозреваю, что именно «мамочка» или «сестра» поставили эту блокировку, так как школьница не ведала об этом. Спрашиваю:

«Ты сама купила телефон?».

«Нет, со мной онни пошла, сказала, что меня могут обмануть, подсунуть дешёвый аппарат».

Ясно!

«Она после покупки что-нибудь делала в твоём телефоне?».

«Да, она учила меня, как им пользоваться».

Вот и заблокировала эта стерва сообщения с банка! Тут есть целый раздел операций с банковскими картами и денежными переводами. Я посмотрела, сколько денег на карточке Ен Лин. Сволочи! Всё выкачали эти две мерзавки! На счету школьницы было только два миллиона вон, перечисленных сегодня утром. Остальные деньги эти две фифы растратили исключительно на себя. Тут есть возможность вывода списка, когда и куда ушли деньги. Проверяю, а потом спрашиваю у соседки по голове:

«У тебя был когда-нибудь планшет?».

«Нет». — Отвечает озадаченная школьница. А ведь этот девайс куплен на деньги Ен Лин всего два месяца назад! Значит, он у этой Джен Ни! Надо прекращать грабёж школьницы, то бишь, меня. Может я смогу заблокировать карту, хранящуюся у Сары, или переведу её только на себя?