Истории из рюкзака (СИ) - Мусин Ринат - Страница 25

Возникло несколько минут озабоченной и радостной суеты. В конце концов перед Сашкой остались стоять только его школьные друзья.

— Мы тоже? Расписываемся?

— Малы ещё, — важно сказал Александр. — Подрастете — и в ЗАГСе распишитесь, — повторил он дедушкину шутку, и попытался щёлкнуть кончиком ручки по страдальчески сморщенному носу Димки.

— Потом в школе все урегулируем, — шепотом пообещал он друзьям. И гораздо громче добавил:

— За работу!

Через пять минут кабинет опустел, а типография наполнилась привычным гулом.

Сашка же, заняв любимое кресло, взял в руки экземпляр "Перуновых сказов". Он ведь в свое время это просмотрел, пролистал… А последнюю главу вообще мельком… А ведь там…

— Илия, может, надо было взять с собой мирендена?

— И кто бы его повел?

— Ну… вместе бы… Лелю можно было попросить. Он ее слушается.

— Дурак, — фыркнул Илия. — Где это видано, чтобы женщины защищали мужчин? А если он убьет Зверя? Скажут — Костей и Перун прятались за юбкой.

— Она бы не смогла…

— Два раза дурак. Миренден бы все сам сделал, она лишь бы пальчиком показала — и все… Тихо, вон там уже бекен стоит, видишь?

— Вижу, — шепотом отозвался Костей.

Они по широкой дуге обошли огромное дерево, застывшее под снегом. Мальчишки уже давно шли по лесу бекенов, или, как они сами себя называли — велмоты. Бекены-велмоты рождались слабыми, голыми и беззащитными, но с годами набирали и набирали силу, пока не становились чудищами — с ужасными клювами, рылами, когтями и пастями. Эти престарелые бекены становились для своего народа божествами, потому что были не только сильны, но и мудры. И еще бекены могли превратиться в любое существо — в птицу, зверя, дерево. Странный народ, темный.

Мальчишки даже не успели понять, как перед ними появился охранник. Видимо, дозорные-деревья все-таки заметили их. Огромный белый волк, из молодых — могучий, гладкий, красивый — одним прыжком вырос скалой перед двумя маленькими фигурками.

Костей нахмурился, ухватился за рукоять ножа:

— Знаешь, что это такое? — осторожно спросил он у волка.

Бекен ощерился:

— Этот нож сможет убить только меня одного.

— Но ты больше никогда не появишься в мире живых, — предупредил Костей.

Волк пренебрежительно дернул мохнатым плечом. Похоже, что он был ненамного старше маленьких путников, и мысль о собственной смерти его не пугала.

— Меня зовут Рох, — сказал волк, и мальчишки переглянулись. Даже они знали его хозяйку, Таньварпекву.

— Мы только кое-что спросим у Торума, вашего прародителя, и сразу уйдем, — миролюбиво пообещал Костей, не убирая ладони с ножа.

— Торум занят, — ответил волк. — Убирайтесь…

— Мы слишком далеко от дома, — сказал Перун. — Я уже не чувствую тепло Лели.

— Может, мы рядом с Ледяным зверем, и чувствуем его дыхание? — спросил Костей.

— Нет, просто далеко от дома. Нам нужен огонь. Недалеко стоят люди, чувствуешь?

— Надо идти…

— Надо, — согласился Перун.

Они прошли еще пару сотен шагов, и буквально вывалились на лесную поляну, где, укрытая снегом под крышу, курилась дымком избушка-зимовье. Костей легко открыл дверь, и они направились к очагу, не замечая охотников, которые уже взялись за оружие.

— Тихо! — прикрикнул один из мужчин на своих друзей. — Не трогайте их, и они нас не тронут.

— Мы ищем Ледяного зверя, — стуча от холода зубами, Перун засунул руки в огонь почти по локоть. — Вы не видели его?

— Он выпил Пелино озеро два дня назад, и сейчас набирается сил, — после долгой паузы произнес глава охотников. — Но это день пути отсюда, а у вас нет даже лыж.

— Мы не думали, что заберемся так далеко, — виновато произнес Перун. — Дайте нам лыжи, а я сделаю так, чтобы ваше оружие больше никогда не ломалось, и било точно в цель. Оно ведь у вас железное. Ну вот…

— Это большая честь для нас, — почтительно произнес охотник. — Мы дадим лыжи. Они не провалятся в снег даже под вами — ведь их подарил нам ваш дед…

— Ялпын? — не поверил ушам Костей.

— Давайте сюда, — деловито произнес Перун. — И ваше оружие, и лыжи.

Ветра почти не было. Оно и понятно, отец далеко, вместе с матерью они унеслись в далекие теплые края, ближе к жаркому солнцу. Но Костей и Перун, отчаянно хохоча, неслись по лунному лесу, оставляя за собой широкую просеку поваленных деревьев. Движение разогревало их, в какой-то момент им даже показалось, что отец рядом. Что встречный воздух, бьющий в разгоряченные лица — это ласковая рука ветра.

Ледяного зверя они заметили издали, и замерли с раскрытыми ртами. Все-таки это не сказка. Все-таки это происходит на самом деле! Но как можно победить это чудище, огромное как гора, передвигающееся со скоростью смерча?

Но нет, они не дрогнули. Если они смогут нанести зверю хоть малейший урон, если они хоть чуть-чуть помогут Солнечному зверю, то тогда, может быть, их семья снова будет жить вместе, всегда в извечном тепле?

Перун отбросил лук, и легким движением ладони срезал сосну, четырьмя взмахами заострил её, превратив в кол…

— Упрись в меня! — успел крикнуть Костей брату, прежде чем ледяной холод перехватил ему горло…

— Бабушка Манисей, — тихонечко позвала Леля. — Бабушка Земля, очнись.

— Это ты, огонек? — с трудом отозвался старческий голос из темного угла.

— Ледяной зверь заморозил Костея и Илию. Миренден волнуется, но не рвет цепь…

— Не волнуйся, придет весна, и они оттают.

— Но я же осталась одна. Мне нужен железный брат, чтобы он готовил дрова, и каменный брат — присматривать за очагом…

— Ну, спусти мирендена, пусть он вернет их…

— Хорошо, бабушка.

Леля метнулась на крыльцо. Ей не нужна одежда — все ее тело словно длинный и гибкий язык пламени. Да, она могла бы победить Ледяного зверя, и тогда бы зима застыла на одной половине земли, а лето — на другой. Она вообще могла бы сделать так, что везде было бы жарко. Заставить гореть даже то, что гореть не может.

— Ты могла бы это сделать, — говорила ей мать. — Но что тогда случилось бы с дедом? Да и бабушка Манисей была бы недовольна. А твой брат Илия никогда бы не вырос. Ведь люди не могут жить в огне, а именно они питают его жизнью, добывают железо из-под земли…

Со вздохом Леля прошла мимо деда Ялпына, который спал прямо во дворе, похожий на огромную колоду, засыпанную снегом. Придет весна, и дед проснется, бабушка перестанет болеть, закружат теплые ветра, и пойдут дожди, возвещая, что отец с матерью вернулись.

Миренден беспокойно крутил головой. Иногда привставал, расправлял крылья, разевал пасть, усеянную клыками. Золотая цепь глухо звенела при каждом его движении. Но Леля знала, что цепь — не более чем дань традиции. Если кому-то из семьи угрожает настоящая опасность, Мирендэна не удержать никакой цепью. И его задача — не сражаться с опасностью, как обыкновенному псу, а унести, вынести хозяина, любой ценой.

Братьям ничего не угрожает, бабушка права. Но остаться одной дома? Нет уж… Она же зачахнет, угаснет здесь…

— Верни их, Семаргл, — приказала Леля, и цепь жалобно звякнула, порванная в клочья, сразу и во многих местах.

Зимне-красное солнце не спешило отрываться от горизонта, ему было не до этого. Но если бы оно поднялось чуть выше, то обязательно увидело бы странную картину. Глубоко в лесу Костей, опустившись на четвереньки, крепко упирался руками и ногами в землю, покрытую снегом. Его вечные лохмы из горного мха сейчас превратились в сосульки. Толстый кол тупым концом упирался ему в грудь. Перун, более тонкий и гибкий — перехватил этот кол наперевес — и замер, щерясь в усмешке. Ледяной зверь прошел прямо через них, но не причинил вреда. Просто заставил их застыть.