Скандальная измена (СИ) - Акулова Мария - Страница 6

Вчера я проснулась изменницей, а сегодня узнаю, что: "Кроме измен со стороны избранницы, Серебрянскому приходилось смиряться еще и с многочисленными отказами жены заводить детей. Ведь, как сообщил нам надежный источник, Агата Серебрянская исповедует ценности чайлдфри".

Читаю очередную ложь о нас с Игорем и из совершенно миролюбивой девушки превращаюсь в разъяренную фурию, готовую стереть в крошку каждого причастного к этой наглой лжи!

Люди даже не думают о том, как больно могут сделать другим просто чтобы набрать больше просмотров. Мы с Игорем хотим детей. Я с детства видела себя именно матерью, не грезила успехами в бизнесе и личностном росте, когда подружки только об этом и жужжали.

Они же часто намекали, что нельзя полагаться на мужчину, каким надежным бы он ни казался в моменте, нельзя себя ему посвящать. Потому что закончится все плачевно. Он найдет себе новую музу, а ты останешься у разбитого корыта.

Я всегда отмахивалась от этих слов. Их могли говорить только люди, совсем не знающие Игоря. И каждый раз, если случалась задержка, искренне надеялась, что у нас появится малыш.

Трех лет оказалось мало для чуда. Что ж… Это расстраивает, но мы до последнего дня продолжали пробовать, сдаваться не собирались, а какая-то клуша…

Я пролистываю материал до конца и вижу имя автора. Марина Вацман. Еще и главный редактор, прекрасно…

Со злостью отшвыриваю телефон, но почти сразу снова беру его в руки. Вбиваю в карты название издания, нахожу адрес офиса. Понятия не имею, сидит ли Марина на работе, но если нет — я заставлю ее приехать. Я хочу объяснений, покаяния и немножечко крови.

И если этого не делает Игорь — значит, сделаю я.

За руль своей машины садиться не рискую, вызываю такси.

Еще в нем начитываюсь о нас с Игорем столько, что жалею об одном: надо было биту прихватить и разнести к чертям редакцию.

Поднимаясь по лестнице на нужный этаж не самого презентабельного офисного центра, дышу, как дракон, жидким огнем.

Подхожу к стойке рецепции и со злостью бросаю на нее сумочку.

Со стула на меня смотрит немного перепуганная девочка, но и ее мне не жалко.

— Мне нужна Марина Вацман.

На мое требование она реагирует без энтузиазма.

— Простите, но к Марине Александровне нельзя без записи, а вы, я так понимаю…

— Вы либо провожаете меня к Марине Александровне без записи, либо я делаю так, что к вам через пять минут приезжает налоговая, гоструд, полиция и заодно комитет по защите прав животных…

Несу чушь, но делаю это уверено. Конечно, без помощи Игоря я ни на что такое не способна, но кто же об этом знает?

Поколебавшись несколько секунд, девушка встает. Я слышу уставшее: «идемте» и засчитываю это за первую свою победу.

Успеваю оглядеться. Если честно, офис выглядит жалко. Злорадно думаю, что «продать» им желтуху о нас с Игорем вряд ли было дорого. Но меня интересует не цена. Хочу знать, кто за этим стоит.

Первой в кабинет к начальнице заходит девочка. Я слышу, что за дверью даже повышают голос. Потом покрасневшая офис-менеджер высовывает голову и сдавленно спрашивает:

— А как вас представить?

Весь этот цирк уже злит. Только согласования от оболгавшей нас с мужем твари я не ждала.

Дергаю ручку и захожу в кабинет сама.

Удивляю, конечно, но стыда не чувствую. Это ей должно быть стыдно.

— Меня можно не представлять. Марина Александровна и так прекрасно знает, кого окунула в грязь. И понесет за это ответственность, конечно же…

За столом сидит вполне красивая, ухоженная женщина тридцати с лишним лет. Первое ее удивление проходит быстро. Дальше она уже улыбается и пробегается по мне взглядом. А я еле сдерживаюсь, чтобы не начать ругаться тут же.

— Вы пришли подать свою версию происходящего в вашем браке? Так приятно…

Я пришла повыдирать тебе волосы. Думаю об этом, но вслух не говорю.

— Кофе принесите…

Сама же закрываю дверь в кабинет, предварительно дав указание секретарю, а потом плюхаюсь на не лучший в моей жизни диванчик и забрасываю ногу на ногу.

Мне очевидно, что пусть журналистка хочет выглядеть хозяйкой ситуации, но моя наглость ее бесит. Даже лицо дергается. А я радуюсь.

— Если вы пришли угрожать мне судом, то хочу сразу предупредить — это лишнее. Все данные в материале — это не более, чем оценочные суждения, так работает журналистика…

Марина разводит руками, а я заново вскипаю внутри.

— Это не журналистика, а бесстыжая помойка.

Но даже если я не подам на вас в суд, вы все равно загнетесь. По всему видно, что осталось не так-то много…

Я бью вслепую, но чувствую, что попала в цель.

Главный редактор «помойки» бледнеет и поджимает губы. А я продолжаю свой спонтанный допрос.

— Мне нужно знать имя заказчика всей этой чернухи, тогда я оставлю вас в покое, иначе…

— Я слышала, что будет «иначе», мне можно не угрожать.

— Это не угроза, до угроз мы еще не дошли…

Обворожительно улыбаюсь и представляю, как приду в этот же кабинет с охраной Игоря, когда мы помиримся.

Женщина то ли храбрится, то ли действительно не боится — фыркает. Мне приносят кофе. Я трачу минутную паузу на то, чтобы систематизировать мысли.

Без имени я из кабинета не выйду.

— Агата, послушайте… Вы пришли не по адресу. И зря пытаетесь обвинить меня в заказной работе. Всё дело в том, что ваша семья — довольно публичная. Это же не я тащила вас на все те благотворительные и не очень светские рауты, в которых вы участвовали. Не я заставила вести более чем активную ночную жизнь, делиться фотографиями из роскошных поездок и хвастаться подарками мужа. Конечно, к вам возник интерес. Конечно, у публичности есть обратная сторона. И если вы не считали нужным скрывать свои похождения…

— Не делайте из меня дуру. Кому, как не мне, знать, что на фото была не я… — Наверное, невозможно злиться сильнее, чем я сейчас. Сжимаю пальцами ушко аккуратной кофейной чашки так сильно, что даже треснуть может. Но куда больше хочу треснуть наглую лгунью.

— Но выглядит так, как будто это были вы…

Она же делает только хуже. Легкомысленно и вроде как бессильно разводит руками.

— У вас отберут лицензию, лично вы лишитесь журналистского удостоверения. Я своего добьюсь, понятно?

На мои угрозы Марина реагирует ухмылкой. Мне кажется я по взгляду читаю, что в своем «заказчике» она уверена больше, чем в моих возможностях.

— Вы можете попытаться, но скорее всего…

— Если в вашем издании выйдет хотя бы еще один материал, в котором упоминается мое имя или имя моего мужа…

— То вы еще раз придете попить кофе за наш счет, очевидно…

Ее издевка заставляет вспылить.

Встаю с дивана, беру в руки недопитый кофе и переворачиваю его на диван.

Марина охает, а я получаю пусть незначительную, но моральную компенсацию.

— Передайте своему заказчику, что ему кофе я вылью на голову. И что желаемого он не добьется. Серебрянские всяким шавкам не по зубам.

Закончив свой бессмысленный, как оказалось, визит пламенной речью, я громко хлопаю дверью и выхожу сначала из кабинета, а потом из здания.

Оказавшись на улице, жадно хватаю ртом воздух, чувствуя легкую тошноту. Это все недосып и отсутствие завтрака. А еще нервы. Бесконечные нервы.

Своего информатора коза, называющая себя журналисткой, не сдаст.

А мне стонать хочется от осознания, что будь Игорь на моей стороне — мы выяснили бы все очень быстро. Просто получить доступ к ее телефону, почитать переписки, посмотреть звонки…

Мой муж может все. Но есть одна проблема: он не на моей стороне. Даже разбираться не хочет.

Следующие несколько дней проходят словно в тумане. Я все еще не могу осознать происходящие. Казалось бы вот-вот и плохой сон закончится, но утром ничего не меняется. Игорь мне не звонит и не пишет, мириться не спешит, так же как и не пытается разобраться во всей этой ситуации. А я не могу поверить что любовь может просто так исчезнуть.