Леонхард фон Линдендорф 5 (СИ) - Корнеев Юрий - Страница 6

Пушки отправил в Дуйсбург, вместе мастерами плотниками. Сам не поехал. Хотя надо бы посмотреть, как будет вести себя когг после установки пушек. Но пушек не так уж и много, так что, думаю, не развалится после залпа. Капитан там опытный, я его с «Святой Амалии» перекинул. Он раньше на коггах и ходил, помощником шкипера. Так что корабль знает. Тем более, инструкциями я его загрузил, разберётся.

Почти неделю провел с Эльзой. Днём-то занимался делами в лагере, а вот ночи с ней. Оторвался на славу. Правда, дочку видел только спящей. Но это и хорошо. Ни к чему ей привыкать ко мне, ничего хорошего это ей не принесёт. Я то её, конечно, не оставлю — и за воспитанием прослежу, и приданным не обижу, но вот знать ей, чья она дочь не надо. Счастья ей это не принесёт, одни обиды. Поэтому и приходил к Эльзе только ночевать. Дочка-то уже подросла и начинает соображать. Начнёт вопросы задавать: что за дядька к её мамке приходит? Добрых людей вокруг полно, подскажут ведь, объяснят. Как она это перенесёт? Не озлобилась бы. Ребёнок ведь ещё, для неё сейчас всё или белое или чёрное.

Но мне чем заняться было. Навестил своих зеркальщиков. Посмотрел на их работу. Ничего так, серьёзно к делу относятся. И к своей работе и к технике безопасности. Работают только днём и не больше 8 часов. Это мой приказ и приходится его выполнять. За этим охрана следит. Так что приходится им в две смены работать — один мастер с помощниками сначала, потом его другой сменяет. Но скоро дни будут короче и оба мастера будут в одну смену работать. Так что производительность ещё упадёт. Хотя она и сейчас не ахти — в день, в лучшем случае, одно зеркало удаётся изготовить. Большое, метр на полтора. Мелочи разной из брака побольше получается. Но меня всё устраивает. Можно было бы расширить цех и добавить людей, но зачем? Сам себе цену собью. Нет уж, пока технология на сторону не ушла, так и будет товар единичным и очень редким. Возни меньше, а денег больше.

В лагере нарвался на старика Пройсса. Он мне вроде теперь тоже дед. Я от него, конечно, не прятался, но и встретиться особо не спешил. Я ведь внучку его, вроде как, и совратил. Хотя, кто кого ещё совратил. Но это я знаю, а другим это знать ни к чему. Так что я перед ним, получается, виноват: Эмма-то к венцу пошла уже беременной, а этого не скроешь. Но, слава богу, скандалить и укорять меня он не стал. Поступил коварнее: решил на правах старшего родственника проверить владение мной благородным оружием, то есть мечом. Хорошо хоть мечи учебные были, отдубасил он меня хорошо. Я, конечно, и моложе него намного, и сильнее, и с реакцией у меня получше, но мастерство есть мастерство. Ну, так я это всегда знал, с настоящим рыцарем с белым оружием мне никогда не совладать. Элдрик учитель хороший и обучил меня всему, что знал сам, но даже умелого и опытного наёмника с рыцарем не сравнить. Поэтому в ультимативной форме дед потребовал, чтобы я с ним и его помощниками начал ежедневные занятия. Правда, при этом посетовал, что толку от меня всё равно не будет, слишком уж я взрослый и момент для начала занятий упущен, но обещал хоть чему-то меня научить. Спорить с ним не стал, обещал приезжать к нему на занятия ежедневно, если, естественно, каких очень уж важных дел не будет. А уж важных дел я себе напридумываю. Хотя, может и поездию к нему, чему-то и в самом деле научиться смогу.

До конца года время прошло как-то не заметно. Вроде и занимался постоянно чем-то, а вспомнить нечего. Единственно, что существенное сделал — это натолкнул всё-таки Дитмара на мысль о паровой машине. Не хотел этого делать, но как-то само получилось. В декабре ударили морозы. Ну, как морозы — иногда до −10 доходило, наверное. Ну, до −5 точно. Во всяком случае, речка наша замёрзла. Пройтись по льду было нельзя, провалишься, но завод встал. Я приехал на завод и обалдел: тишина, никого не видно. Кое-где копошится кто и всё. Хайнца со старшим сыном нашел в заводоуправлении. Сидят, пивом накачиваются. Никогда себе такого не позволяли. Чтобы на работе пиво пить? Такого даже подсобник какой себе не позволял, а тут аж директор с помощником. Посидел с ними. Хайнц мне стал жаловаться на жизнь. Понимаю: человек привык вкалывать с утра до вечера и это ему нравилось, а тут вдруг раз — и делать абсолютно нечего. Нет, дел-то найти можно, но всё не то, производство-то стоит. Посидел, послушал, покивал и пошёл дальше. В цеху металлообработки нашёл Дитмара. Сидит, напильником шноркает по какой-то железяке. Тоже грустный. Все станки стоят, людей нет. Только у одного станка пара человек копошится, ремонтируют что-то. Присел рядом с Дитмаром. Поболтали. Вот тут я ему и выдал идею о паровой машине. Сначала он не понял, но когда до него дошло, вцепился в меня, как клещ. Потащил меня в свою каморку, выдал бумагу и аж серебряный карандаш. Ну, я ему и разложил всё на бумаге. Что помнил, конечно. А помнил я, к сожалению, очень мало. Что ещё со школы в голове осталось. Ну, сам принцип работы я ему объяснить смог. Кое-как даже нарисовал. Сослался на то, что читал об этом когда-то. То ли Аристотель придумал, то ли древние египтяне. Он меня стал пытать о конкретике, еле отбился. Вот не помню толком ничего и всё. Хотя, даже того, что я вспомнил и перенёс на бумагу, для настоящего времени просто суперинсайд. А Дитмар парень въедливый и упорный, сам всё теперь до конца доведёт. Правда, не знаю, сколько ему времени на это понадобится — может год, а может и десять. Вот этого и опасался. Он человек увлекающийся, теперь только этим и будет заниматься. Ладно, ничего страшного, у него вроде несколько толковых подмастерьев есть, вытянут.

После Рождества, наконец, распогодилось. Лёд на реке растаял, снег остался только кое-где в лесу. Завод снова заработал. А я рванул в Дуйсбург. Надоело всё. Старик Пройсс вообще озверел — требовал, чтобы я к нему приезжал ежедневно и издевался надо мной по 2–3 часа. По снежку прокатиться ещё нормально, на твердой площадке покрутиться тоже ничего, хоть и не очень приятно, но грязь месить? Нет уж, не графское это дело. И ведь не пошлёшь его, родственник. Да и Эмма очень своего деда любила. А ей сейчас расстраиваться нельзя.

В Дуйсбург отправился один. Ирма по такой погоде никуда тащиться не захотела. Да и я там задерживаться не собирался. Отдохну недельку и вернусь. Заодно проверю свой когг. Что там с пушками намудрили, мне ведь на нём и идти в чёрт знает какую даль.

Заглянул на верфь к португальцу. Работа, вроде, идёт, люди копошатся. Особо напрягать его не стал — всё равно в строительстве кораблей не понимаю ничего. Да и времени с начала работы прошло всего ничего, что он мне показать-то может? Послушал его с умным видом, покивал головой, и ушёл. Зато когг облазил весь. Капитану объявил, что идём до Роттердама и обратно. Вот в походе и проверим, на что это корыто способно. Река, конечно, не море, но по такой погоде проверка будет серьёзная.

Капитан мне, кстати, рассказал, что в октябре приходили в Дуйсбург английские купцы и очень интересовались как графом, то есть мной, так и моими кораблями. Шли транзитом, куда-то вверх по Рейну, но в городе задержались почему-то аж на три дня. Хотя корабль у них, небольшой неф, в ремонте не нуждался. Моряки английские постоянно торчали в кабаках и выведывали всё, что возможно обо мне, кораблях, моих моряках и капитанах. Очень хотели проникнуть на корабли, навязывались в друзья морякам и офицерам, но этого у них не получилось. Ну, да, мои все знают, что за постороннего на корабле можно и головы лишиться. Ну, что ж, этого следовало ожидать — англичане мне моих безобразий у их берегов не простят. Так-то я там разбойничал под флагом де Мале и все претензии к нему, но и меня они не забудут. Открыто они сделать ничего не смогут — не пошлют же войска или свой флот вглубь империи, но пакостить будут. На это они мастера. До меня вряд ли доберутся, в Линдендорф им хода нет, а вот здесь могут и сотворить какую гадость.

Пошёл к своим кораблям. Большая их часть на берегу, ремонтируются. Охрана, вроде, есть, но не очень серьёзная. Стоят кое-где часовые, мёрзнут. Но обойти их труда не составит. Это днём, а ночью что? Приказал собрать всех офицеров эскадры. Ждать пришлось часа два, пока всех собрали. А у реки холодно и сыро. Так что настроение у меня было соответствующее. Накрутил их как следует. А то совсем оборзели, службу в курорт превратили. Теперь можно быть спокойным, к кораблям даже таракан не просочится. Приказал всех посторонних, что попытаются подобраться к кораблям, хватать и очень серьёзно поспрашивать. Слишком наглых и молчаливых отправлять Ирме, в Линдендорф. У неё все разговаривают. Приказал также побыстрее заканчивать с ремонтом и спускать корабли на воду, там к ним подобраться сложнее. Не хватало ещё, чтобы мне корабли сожгли.