Зима 1238 - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 23

По мере того как я пересказывал одно из видений, лицо боярина становилось все мрачнее, а брови Ждана все изумленнее изгибались вверх. К концу же моей речи его общий вид стал настолько комичен, что я едва удержался от смешка:

– Друг мой, это правда, и все остальные сидящие здесь, за костром, могут подтвердить, что ранее мои видения не лгали. Именно благодаря им мы узнали точную численность орды и придумали, как спасти жителей поселений по берегам Прони, как отвести рязанскую рать в стольный град. Их давно не было, но теперь… Теперь я знаю, что в Рязань нам никак не попасть. Но и это не все.

Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух, но меня поторопил Кречет, обратившийся ко мне с непривычной тяжестью в голосе:

– Не томи.

Я кивнул, после чего продолжил свой доклад:

– Князь Юрий Всеволодович отправил на помощь Рязани большую рать, но она успела дойти только до Переяславля, где встретилась с тремя туменами Субэдэя. Состоялся бой, и татары, и русичи потеряли примерно половину своих людей, но у темника сил сейчас едва ли не вдвое больше. Субэдэй – старый, опытный лис, он себя врасплох застать не позволит. Лагерь разбил подальше от крепостных стен, город окружил кольцом дозоров. Ночная вылазка, как под Пронском, успехом не обернется, нехристи успеют к бою изготовиться, а еще одну сечу нашим в чистом поле не потянуть. Слишком мало осталось и конных дружинников, и стрелков, а пешцам за конными лучниками не угнаться…

Самое ужасное то, что темник не пойдет на штурм, а будет выжидать под Переяславлем, грабя поселения по Оке до самой Коломны, отправляя на север такие же летучие отряды, какой мы разбили сегодня. Может, и поменьше, но кому там давать отпор? Так вот, Субэдэй дождется, пока Батый возьмет Рязань или пока пришлет ему подкрепления с пороками, держа осаду стольного града… Что вряд ли. Все-таки сил у хана вчетверо больше, чем у Юрия Ингваревича, должно хватить. Хотя если штурм будет тяжелым, после первой неудачи он может один, а то и полтора тумена с пороками действительно отправить нойону. С оставшимися же силами не даст покинуть град княжеской рати, пока Субэдэй берет Переяславль… В любом случае поганым хватит сил взять оба града, а дальше двинуть на север, ко Владимиру.

Над костром на пару минут повисло тревожное, тяжкое молчание, которое прервал Коловрат:

– И что, мы ничего сделать не можем?!

Переглянувшись с остальными соратниками, я виновато пожал плечами:

– Здесь – теперь уже ничего. Нужно отправляться во Владимир, искать встречи с князем Юрием. Убедить его как можно скорее собирать силы, не покидая своего стольного града, и не рассчитывать на новгородцев. Да дать нам отряд воинов, с коими мы вновь замедлим продвижение орды – теперь уже по Москве-реке да по Клязьме… Штурм Рязани и Переяславля дастся поганым непросто. Не меньше трети, а то и половина нукеров в землю ляжет! И если после они обратно в степи не повернут, то Юрию Всеволодовичу должно хватить сил отстоять Владимир. А то и разбить поганых в поле…

Неожиданно резко боярин встал на ноги, возвышаясь над костром:

– Я родом из Рязани, и ратники мои также. Семьи наши, родичи – все в стольном граде, и уйти отсюда мы не можем. Идите во Владимир, братья, предупредите о поганых Юрия Всеволодовича… А мы здесь останемся. Ибо негоже нам близких на смерть бросать, а самим искать спасения!

Окончил свою речь Евпатий довольно резко, дал волю чувствам. На что глухо ответил Микула:

– Так и мы же не спасения ради…

Коловрат ничего не ответил на это замечание, а я, немного обдумав последнюю пришедшую в голову мысль, обратился к богатырю спокойно, указав на его место у костра:

– Сядь к нам, боярин, в ногах правды нет… Ты не подумай, мне твои чувства хорошо понятны, они знакомы мне. У меня в Пронске – ты ведь знаешь – невеста осталась. Непраздная невеста, если быть точнее, практически настоящая семья…

Теперь уже у Евпатия, единственного из всех осведомленного о моих чувствах к княжне Ростиславе, как и о том, что девушка отвечает мне взаимностью (только не представляющего всего масштаба взаимности), полезли глаза на лоб от изумления. Я же невозмутимо продолжил:

– Так что не думай, что я не понимаю тебя или твоих воев. Будь у нас хоть какая-то, пусть даже самая малая возможность спасти город, победить Батыя, мы бы рискнули всем, но остались бы… Но ее нет. Нас – горстка людей, кому суждено лишь с честью погибнуть, коли мы решимся вступить в бой! И в то же время, взяв Рязань и Переяславль, собрав воедино остатки орды, хан может захватить и Владимир, и князя Юрия разбить, коли тот не успеет подготовить вторую рать… А потому предупредить его мы просто обязаны!

Коловрат в ответ на мои слова лишь покачал головой:

– Я все понимаю, Егор. И я не думаю, и не говорил о том, что вы собираетесь уйти отсюда, лишь бы спасти свои жизни… Это мой выбор, и только мой, я не хотел никого обидеть. Микула, слышишь?

Северянин кивнул, а боярин меж тем продолжил:

– И тех дружинников, кто захочет с вами пойти, я неволить не стану. Пусть вой сами решают, с кем им остаться и как послужить родной земле…

От последних слов Евпатия словно дохнуло могильным холодом, и, невольно поежившись, я наконец-то озвучил свою задумку:

– Пускай решают сами. А ты меня послушай, боярин: коли вы остаетесь, знай: самую большую пользу вы сможете принести, когда уже рухнет внешняя городская стена и поганые пойдут на штурм сквозь бреши. Именно тогда, когда большая часть орды окажется в городе, легче всего будет подобраться к порокам, охрана которых не будет ждать нападения. Ваша цель – большие манжаники. Горшки с зажигательными смесями во время штурма будут рядом с камнеметами, их можно разбить два или три о порок, да поджечь его – вот что нужно! И тогда ваша смерть сможет спасти Переяславль… А может, и саму Рязань, ведь когда за спиной поганых загорятся камнеметы, наверняка ведь начнется неразбериха, и появится шанс, что штурм замедлится. И уцелевшие защитники крепости, да и жители – кто сможет, конечно, – отойдут в детинец. Лучшего момента для вашего вступления в схватку просто не придумать!

Коловрат внимательно выслушал мои слова, после чего задумчиво произнес:

– Княжеский кром – он ведь крошечный, там места хватает лишь для терема и хозяйских пристроек. Но ведь на Соколиной горе стоит Средний город, что был возведен изначально, и там достаточно места, чтобы действительно укрыть многих жителей… Но вот ты, Егор, говоришь, что, будь у нас хоть малая возможность спасти Рязань, вы бы остались. Но то, что ты сейчас изложил, разве это не она? Та самая возможность?! А ежели так, подумай сам: в атаке на охрану пороков нам каждый меч на счету будет. Каждый меч!

Я вынужденно замолчал, смущенный замечанием боярина и тем фактом, что действительно допустил противоречие в своих рассуждениях. Причем противоречие, касающееся жизни и смерти сотен людей! И одновременно с тем допускающее, что я сам – трус, ищущий для себя возможности спастись!

И ведь самое главное, понимая, что те, кто попытаются поджечь пороки, обречены, я, пусть и бессознательно, но ведь на самом же деле попытался избежать этой участи… И теперь от четкого понимания своей пусть и не осознанной трусости жаркий стыд буквально жжет, заставляя залиться краской…

– Кхм, кхм… – Прочистив горло, я поспешил ответить: – Прав ты, боярин. Только что ведь сам говорил, что возможности помочь нет – и тут же заявляю, что, может, и получится осажденным помочь… Тогда выходит, нужно остаться всем отрядом. Часть людей, правда, необходимо утром выделить в охрану бабам да деткам, чтобы довели их до любого нормального жилья, но с этим справятся и легкораненые. Разве что десяток воев добавить им в помощь – довести тяжелых раненых… И гонца к Юрию Всеволодовичу нужно отправить обязательно! Да не одного, а хотя бы трех воев.

Коловрат согласно кивнул, но тут слово неожиданно взял Кречет:

– А почему князю Владимирскому не стоит ждать помощи из Новгорода?