Реальность сердца (СИ) - Оуэн Анна Нэнси - Страница 12

— Сейчас придут четверо, не пугайтесь, это мои люди. Идите с ними.

— Хорошо, — кивнула Керо. Четверку вошедших в комнату действительно легко было принять за солдат, которыми командовал Элибо. На них были те же бело-лиловые мундиры и оружие они, кажется, отобрали у гвардейцев, охранявших замок Бру. Поверх мундиров — мокрые плащи. Снаружи уже несколько часов бушевала дикая гроза, от которой Керо хотелось запрятаться под кровать. Торжество стихии ее всегда пугало. Ни в родном графстве, ни в столице таких гроз она еще не видала, а в Брулене им никто не удивлялся и не боялся, конечно.

Тот, что пониже и пошире, подал Керо сверток. Она развернула такой же плащ из неотбеленного льна, что были на вошедших, и обнаружила там рубаху, штаны и форменную куртку бруленского гвардейца.

— Переоденьтесь, и быстро. Керо повернулась к четверке спиной и решительно скинула платье. Ее мало волновало, будут ли пришедшие мужчины подглядывать, но она не хотела видеть их лица. Мундир пришелся по росту, но был вдвое шире, чем надо. Приземистый гость, вздыхая, затянул пояс и завязки так, чтобы мундир не слишком уж болтался, потом подал девушке здоровенные кожаные башмаки.

— Там тряпок набито, — объяснил он. — Давайте, надевайте, а то по туфелькам вас отличат. Тряпок в башмаки насовали от души, Керо вовсе не была сказочной принцессой с ножкой как у ребенка, и пришлось поджимать пальцы: подгонять обувь времени не было. Керо наскоро переплела косу так, чтобы ни одна прядь не падала на лоб и щеки, накинула плащ, опустила капюшон.

— М-да, — без восторга оценил результат старший из освободителей. — Шагов с десяти и в ту дождину…

— Дайте мне алебарду, будет больше похоже.

— Барышня, вы ж ее уроните…

Герцог Гоэллон заставлял ее поднимать предметы и потяжелее обычной солдатской алебарды… Керо не стала вдаваться в такие подробности, но еще раз попросила дать ей оружие. Тот, что стоял у дверей, высунулся наружу и вернулся с алебардой. Керо взяла ее, подумав, что идея была не слишком удачной: не тяжело, но руки теперь надежно заняты, а пользоваться этой штуковиной она не умеет. Кинжал же остался в ее покоях, как и множество других полезных вещей.

Приземистый показал, как правильно взять ее в руки, еще раз горестно похмыкал и кивнул: «Идем!». Керо шла между солдатами, стараясь топать с ними в ногу и держаться так же, как они: чуть сутулясь, отставив локти и развернув ступни наружу. В детстве она хорошо умела передразнивать других людей — и женщин, и мужчин, — но с тех пор навык подзабылся; кто же знал, что он пригодится много лет спустя…

Им удалось беспрепятственно пройти по длинному коридору. Три трупа в таких же мундирах, что и на спасителях, Керо препятствием не сочла, просто равнодушно перешагнула через них. Мертвых она никогда не боялась. Опасными могли быть лишь живые, а неподвижное тело — это лишь тело, пустая оболочка, покинутая душой. У дверей, что вели к черному ходу, с лестницы второго этажа навстречу четверке выскочили двое. Керо успела разглядеть, что оба вооружены, один — маленький и толстый, другой — смутно знакомый здоровяк, потом кто-то свалил со стены факел, и рядом с девушкой образовалась мрачная куча-мала, едва освещаемая факелом на дальней стене. Керо испуганно вжалась в стену, потом, поняв, что дорога к дверям свободна, помчалась туда, бросив дурацкое оружие. Лязг и грохот был едва различим в шуме потасовки за ее спиной. За дверями девушку поджидал алларец, и только три девятины занятий с Кадолем спасли Керо: он не узнал ту, которую сам же явился спасать. Удар — девица Къела едва успела шарахнуться в сторону. Кулак просвистел в волосе от ее уха, сбил капюшон. Девушка невольно взвизгнула, Далорн опустил руку.

— Я вас не узнал. Простите. Что там?

— Драка… — едва вымолвила Керо, еще не веря, что осталась с целым носом.

— С кем?

— Не знаю!

— Ладно, неважно… за мной! Им удалось пробежать лишь десятка два шагов. Навстречу выскочили солдаты Элибо, много — Керо не разобрала, сколько, поняла лишь, что целая толпа. Факелы, крики, блеск оружия… все это походило на кошмарный сон. Кто-то схватил девушку за руку, другой — за капюшон плаща; вот тут она пожалела, что бросила алебарду.

Фехтовать, конечно, надо уметь, но треснуть по наглым лапам лезвием секиры можно и без особого умения.

Еще какие-то люди — сзади, спереди; все в одинаковых мокрых форменных плащах, не разберешь, кто свой, кто чужой — и все дерутся. Далорн, держа саблю в левой руке, тащил ее куда-то, и она старалась бежать. Тяжелые чужие башмаки скользили на мокрой брусчатке. Рядом были двое, может быть, свои, а, может, и преследователи. Плащ остался в руках нападавших, и теперь дождь, ливший, как из ведра, заливал лицо и слепил глаза. Свист оружия, крики, стоны, удар вскользь по спине… Вверх по лестнице — где это, что это? Не различить, только каменные ступени под ногами, мокрые и едва ощутимые из-за дурацких башмаков, поджатых пальцев и тряпок, которые уже промокли и леденили ступни…

— Прыгай! — голос алларца снизу, из-под стены.

— Здесь высоко?

— Прыгай, дура!!!

— Сам… Керо сверзилась на него со стены, уже внизу договорив «…дурак!», сшибла: Далорн был с ней одного роста, и если тяжелее, то ненамного. Поймать девушку ему не удалось. Было слишком высоко; сумей Керо различить при очередной вспышке молнии, с какой высоты ей предстоит прыгать — в чужой обуви, в чужой одежде, — у нее, наверное, вовсе не хватило бы смелости. Они вместе покатились вниз с мокрого склона, по траве и глине. Эмиль поднялся первым, грубо встряхнул Керо и опять потащил ее в темноту, в неведомое. Шагов через сотню их ждали; а тех, кто ждал — тоже уже кто-то ждал, и, заслышав звуки очередной потасовки, Керо застонала. Сил бежать больше не было, ей хотелось рухнуть лицом вниз, в траву, никого не видеть и не слышать, но светловолосый тащил ее за руку, вырвать запястье из его железной хватки не было никакой возможности. Он бежал не к месту драки под крепостной стеной, а чуть левее. Там беспокойно ржали лошади.

— Ты хорошо ездишь?

— Да!

— Точно?! — алларец опять сильно встряхнул ее за плечи.

— Да!!! — заорала Керо наполовину от боли, наполовину от злости на бестолкового спутника.

— Садись, — Далорн вытащил из седельной сумки сухой шерстяной плащ, накинул на Керо и толкнул ее к лошади. — Не вздумай отставать!

— Куда мы поедем?

— В порт! В порт Бру они не попали: на середине пути нарвались на отряд стражников, ехавший навстречу. Эмиль попытался заговорить с ними и после первых же слов старшего пристава приказал Керо: «Молчи! Ни писка!».

— Что вы там шепчетесь? — рявкнул пристав, поднимая руку. Очередная молния показала Керо преотвратную картинку: на них с Далорном был нацелен десяток арбалетов.

— Сударь сбир, я отдаю распоряжения своему провожатому, — надменно ответил Эмиль. — По какому праву вы нас задерживаете?

— Вы огандец? — пристав тоже отметил акцент, с которым заговорил вдруг Эмиль.

— Не затруднит ли вас представиться?

— Джулио Бертинатти, полномочный посол Оганды, к вашим услугам, сударь сбир.

Мой провожатый — офицер гвардии господина барона Брулена, он сопровождает меня в порт.

— По какой причине вы следуете ночью в такую погоду? — пристав явно был упорным и дотошным.

— Господин барон Брулен счел для меня небезопасным оставаться в замке. Там происходят беспорядки. Вы едете туда?

— Да, господин барон вызвал нас. Что там происходит?

— Не имею достоверных сведений. В замке я находился проездом по приглашению господина барона. Утром в замке произошло крайне трагическое происшествие, – голос самозваного посла был холоднее струй дождя, которые лились на голову Керо.

— Когда стемнело, началась какая-то суматоха и господин барон сказал, что мне лучше переночевать на королевском постоялом дворе. Что случилось, сударь сбир?

— Это внутреннее дело… — помялся пристав. — Но вам, господин посол, стоит заглянуть в посольство. Есть вероятность того, что один из врагов короны попытается покинуть Собрану, чтобы спастись от королевского правосудия… В Оганде. Приказ об его аресте и выдаче, а также приметы, вы найдете в письме. Мы уже обратились с просьбой к посольским… — дотошный пристав старался подражать собеседнику, но говорить длинными витиеватыми фразами он не был приучен.