Война этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 3

Покончив с очередной порцией горячительного напитка и отдав должное разнообразным мясным нарезкам и салатам, от обилия которых ломился праздничный стол, друзья перебрались поближе к потрескивающему березовыми поленьями камину и, время от времени пригубливая все тот же превосходный коньяк, вновь вернулись к прерванному трапезой разговору о будущем, как своей страны, так и всего мира.

— Значит, предупреждать никого о скорой войне мы не будем? — этот вопрос поднимался в их дружной компании уже не первую сотню раз, но прийти к единому мнению все никак не получалось.

— А смысл? — тяжело вздохнул Алексей. — Те, кто стремится к развязыванию этой бойни, и так в курсе событий. Сами прекрасно знаете, что властители ведущих мировых держав уже не первый год готовятся к ней и не нам, «темному мужичью», давать советы власть имущим. Или вы полагаете, что тот же Николай II не в курсе неотвратимости мировой войны? Не смешите мои тапочки. Все всё знают, и всех это устраивает, — махнул он рукой и, добив одним глотком остатки коньяка в своем бокале, слегка поморщился. — Не даром же так резко принялись тратить деньги на военную реформу и закупку вооружения. Единственное, во что я готов поверить — наши ожидают начала войны не в этом году, а в следующем. Иначе у того же флота не было бы столь много заказов на корабли у немецких верфей со сдачей в этом году.

— И все же я бы предпочел озвучить известные нам факты хоть тому же Александру Михайловичу. Нет, естественно, не стоит ему говорить, откуда мы появились здесь, — тут же замахал руками Егор, увидев хмурые взгляды своих друзей. — Мне тоже не сильно хочется пропасть без вести. Но и бездействовать в подобной ситуации — натуральное преступление перед народом. Миллионы ведь погибнут в грядущей войне! А сколько миллионов умрут после — во время Гражданской и последующего голода? Вы готовы принять на свою совесть такой груз? Лично я нет!

— А ты полагаешь, что мы сможем спасти все эти миллионы людей? — повертев в руках опустошенный фужер, поинтересовался Михаил.

— Нет, — потупил взор Егор. — Но даже если наши действия позволят спасти хоть сотню человек — то я буду знать, что мы не зря появились здесь.

— Так чего же ты о гибели «Титаника» никого не предупредил? Мог бы спасти сотни людей.

— Не передергивай, Миша, — тут же окрысился Егор. — Сами знаете, сколько в итоге весили наши 30 сребреников! И что мы на них отстроили! К тому же, что мы могли поделать, если исключить попытку спасения самого лайнера? Снарядить и отправить следом пароход? Так напомню, что у нас тогда не было необходимых средств для подобных действий. К тому же, угнаться за «Титаником» мало кто мог. Да и слишком темная история с этим «Титаником». Не сомневаюсь, что, так или иначе, добраться до Нью-Йорка, ему было не суждено. Я в наше время немного интересовался этой темой для расширения кругозора, и слишком часто встречалось мнение, что вместо «Титаника» затонул его старший собрат, ремонт которого мог влететь владельцу в копеечку, а вот страховая премия за потерю новейшего лайнера оказалась бы ой как кстати. Не даром же самые денежные мешки едва ли не в последний момент сдали свои билеты. И вообще, как бы мы потом смогли объяснить, и наем парохода, и перевозку материальных ценностей на борту лайнера? Да нас бы с вами страховая компания на изнанку вывернула бы за такие-то деньги! А так рисковать, ни вы, ни я, не имели никакого права. Сейчас же мы не просто имеем право рисковать, а обязаны предпринять все возможные шаги для снижения потерь нашей страны. — Примирился ли их товарищ с потерей своей семьи окончательно, Алексей с Михаилом не знали, но оба внутренне изрядно обрадовались настрою Егора. Если первые годы он держался, чтобы не свершить непоправимое, исключительно на морально-волевых качествах, попросту не решаясь оставить товарищей в сложившейся ситуации, то в последнее время в их узком кругу уже начал заводить разговоры о будущем российского народа и попытках облегчения его доли имеющимися силами. Что, откровенно говоря, не могло не радовать.

— И что потом? Революция и Гражданская война все равно сведут к нулю все наши труды.

— Значит, надо будет сделать так, чтобы не довести ситуацию до гражданской войны. А это более чем реально, если война закончится до начала революции, — вслед за своим другом снизил тон Егор, переходя к теме построения послевоенной жизни.

— Значит, саму революцию ты не исключаешь? — выделил главное внимательно слушавший товарищей Алексей.

— Нет. Уж слишком действующее руководство заржавело. И если не подсуетятся всякие там народовольцы, эссеры, меньшевики, большевики, и прочие «радетели народного блага», переворот устроят военные или же непосредственно сами жандармы — без прикрытия за всякими партиями.

— В принципе, если война закончится раньше, да еще сильно в нашу пользу, у тех же вояк будет немало сторонников, — кивнул Алексей, выражая полное согласие с мнением собеседника. — И тогда нам точно надо быть у них на хорошем счету. Но вы сами знаете, что угодить всем и каждому — невозможно. Так что уже сейчас необходимо решить, кого мы будем поддерживать. Кандидатов-то море. Только из наиболее известных нам можно припомнить Деникина, Колчака, Каппеля, Врангеля, Юденича, Семенова. Но, ни один из них нам не подходит. Колчак — моряк и как-либо поддержать его с началом войны мы не сможем. Юденич будет бить турок, а к тому времени, как Османская Империя вступит в войну, мы уже вовсю будем резаться с немцами. Семенов — из казаков и этим все сказано. Не казаки для него какими-либо авторитетами точно не станут. Каппель и Врангель пока никто и звать их никак. Про генерала Деникина я тоже что-то не слышал. В результате никого и не осталось. — развел он руками.

— В таком случае предлагаю назвать какого-либо генерала, который первый приходит на ум, — усмехнувшись, предложил Михаил. — Давайте, на счет три. Один. Два. Три!

— Брусилов! — хором произнесли собравшиеся у праздничного стола друзья и дружно рассмеялись — все же сказывалось полученное десятилетия назад или те же десятилетия вперед советское образование, где в истории ПМВ сразу всплывал в памяти «Брусиловский прорыв», как событие имевшее все шансы изменить ход войны, но приведшее к очередной катастрофе русских войск из-за внутренних дрязг высокопоставленных военных.

— Единогласно! — подвел черту непростого разговора Михаил. — К тому же это едва ли не единственный генерал, что с превеликим удовольствием взялся за работы по внедрению оружейных новинок в армии, тогда как остальные до сих пор отмахиваются, как от броневиков, так и от аэропланов. Но давайте последуем совету одной очаровательной дамы и подумаем об этом завтра, а сейчас вернемся к праздничному столу. Новый Год как-никак!

Вслед за праздниками, потянулись очередные трудовые будни, наполненные немалым набором всевозможных хлопот и забот. Мало было получить действительно крупные военные заказы. Их еще требовалось выполнить в срок! Причем не ради будущих поставок, которые с началом войны обещали завалить все их предприятия, что называется, с головой. Куда более важным виделось насытить армию максимально возможным количеством добротной техники. И сделать это как можно раньше, дабы предоставить людям возможность освоить ее хотя бы поверхностно.

Прежнее отсутствие действительно крупных заказов не позволяло заранее начать расширение производств и осуществить набор новых сотрудников, о чем ныне приходилось жалеть. Тот же Калеп в конечном итоге оказался вынужден заказать у Анзани большую часть двигателей для собираемых на «Моторе» аэропланов. И помочь своему рижскому партнеру они ничем не могли — собственное двигателестроительное производство уже как полгода работало по 12 часов в сутки, да и то по причине отсутствия достаточного количества мастеров для формирования второй смены. Но даже так, с учетом разворачивания производства новых 10-тицилиндровых двухрядных двигателей, они не успевали оснащать моторами все изготавливаемые в соседних цехах планеры. Причем вскоре данный вопрос обещал стать еще более острым, когда на смену биплану Поликарпова должен был прийти новый аэроплан. Тут вся надежда была на изготовление полного комплекта кокилей для отливки частей двигателей и насосов, что позволило бы раз в десять увеличить выход заготовок, да еще вдобавок заметно лучшего качества, а, стало быть, требующих меньшего времени последующей обработки. Но эти литьевые формы оказались столь чудовищно дорогими и сложными в плане изготовления, что пока из Швейцарии удалось получить комплекты лишь для отливки частей карбюраторов. Прочие же детали, как и двадцать веков назад, продолжали отливать в землю. Не в чернозем, конечно, а в особую смесь. Но на скорости и качестве работ это заметно сказывалось. Тут хотя бы можно было судить по темпам изготовления авиационных и мотоциклетных двигателей на заводе «Мотор». Для последних как раз изначально был изготовлен полный комплект кокилей, что и позволило наладить конвейерное производство. Им же требовалось вложить в изготовление литьевых форм еще не менее полусотни тысяч рублей — уж больно кропотливой, можно сказать, ювелирной, являлась эта работа, взяться за которую готовы были считанные единицы, с учетом предъявляемых заказчиком требований к точности и качеству их изготовления. Тем не менее, чтобы выделываемые куда быстрее планеры не простаивали на складе готовой продукции, вопрос этот требовалось решать в ближайшее время.