Ужас Амитивилля - Энсон Джей - Страница 26

Джордж спустился и медленно подошел к шкафам. Он подходил все ближе к скрытому за стеллажами входу в маленькую комнату. Запах усиливался. Зажав нос, Джордж с усилием отворил панель и осветил фонарем стены, окрашенные в красный цвет.

Запах человеческих экскрементов в закрытом пространстве был тяжелым. Он обволакивал удушливым туманом все вокруг. От тошноты у Джорджа начались желудочные спазмы. Он торопливо поставил панель на место, чтобы закрыть источник распространяющегося зловония. Его тут же вырвало на одежду и пол.

Отец Манкусо и глава прихода Лонг-Айленд дружили уже много лет, – с той поры, как пастор поселился в доме приходских священников. Дружба их крепла, несмотря на то, что рабочая нагрузка отца Манкусо была тяжелой, а график – весьма напряженным. Между ними было двадцать лет разницы в возрасте, – отцу Манкусо было сорок два года, пастор был старше, – но пресловутого «конфликта поколений» в их отношениях не существовало.

В ночь на третье января все изменилось. Угнетенный отвратительным запахом, от которого некуда было деться, отец Манкусо нагрубил пастору, и товарищеские их отношения, складывавшиеся годами, рухнули безвозвратно. Все началось в кабинете главы прихода, куда отец Манкусо зашел, чтобы забрать несколько писем, перепечатанных на машинке лично для него. Он уже собирался вернуться к себе, когда зашел пастор с тремя другими священниками. Отец Манкусо только что отужинал, – он поел, как мог, давясь от отвращения, потому что никак не мог избавиться от запаха, пропитавшего всю его одежду. Он устремил взгляд через весь кабинет на пастора, стоявшего у письменного стола.

– Не понимаю, почему вонь стоит только в моих комнатах! – рявкнул он. – Почему я единственный удостоился этой высокой чести?

Пастор был ошеломлен. Он не мог поверить тому, что только что услышал. «Почему, – подумал он, – человек совершенно потерял голову из-за этого происшествия?»

– Извините, – мягко сказал глава прихода в ответ, – но я, в самом деле, не могу дать вам никакого логического объяснения.

Отец Манкусо махнул рукой пастору, отстраняя его от себя. Другие священники с изумлением смотрели на происходящее. Ему несвойственно было вести беседу в подобной манере, тем более со своим близким другом. Но теперь, теперь отец Манкусо побагровел от ярости.

– И с чего это вы ко мне такой добренький, а?

Что это напало на человека? Пастор обратил взор на других священников, но те лишь отводили глаза, избегая его взгляда и не желая быть вовлеченными в ссору. Тогда заговорил пастор.

– Полагаю, друг мой, то, что случилось, послужит вам во благо. И бы лучше, если бы мы побеседовали об этом в другой раз и в другом месте.

С этими словами он поднялся, чтобы выйти из комнаты. Его решительный и спокойный тон несколько усмирил ярость отца Манкусо. Он сделал несколько шагов назад, но продолжал глядеть на пастора с прежней свирепостью. Было в его глазах нечто такое, что исходило не от него самого, а от кого-то или чего-то, вселившегося в его тело. Это чувство мгновенно овладело отцом Манкусо точно так же, как нечто овладело его квартирой, осквернив ее отвратительным запахом.

Джорджу, наконец, удалось отмыться после кошмарного происшествия в подвале. Он и Кэти сидели на кухне, попивая кофе. Было после одиннадцати пополудни, оба устали от напряжения, в котором пребывали все последнее время из-за странных событий, которых становилось все больше. Только на кухне они чувствовали себя в относительной безопасности, им не хотелось подниматься в спальню.

– Послушай, – сказал Джордж, – здесь становится холодно. Пойдем в гостиную, там теплее.

Он встал, но Кэти продолжала сидеть.

– Что дальше будем делать? – спросила она. – Дела наши становятся все хуже день ото дня. Мне страшно: я чувствую, с детьми вот-вот случится что-то нехорошее. – Она подняла глаза на мужа. – Бог знает, что тут стрясется в следующий раз.

– Милая, – успокаивал ее Джордж, – просто держи детей подальше от подвала, пока я не установил там вентилятор. Затем я запру ту комнату, чтобы она никогда больше не беспокоила нас. – Он взял Кэти за руку и притянул к себе. – Я также хочу поговорить с Эриком из моего офиса. Он говорил как-то, что его подруга умеет осматривать дома с привидениями, у нее богатый опыт…

– Дома с привидениями? – перебила Кэти. – Ты думаешь, в нашем доме поселились привидения? Какие-то силы преследуют нас? Но какие? – Она последовала было за мужем в гостиную, но остановилась в коридоре. – Вот какая мысль пришла мне в голову, Джордж. Тебе не кажется, что наша трансцендентальная медитация имеет отношение ко всему этому?

Джордж покачал головой.

– Нет. Ничего подобного. Но я знаю одно: нам нужна помощь. И, возможно, это…

Джордж не успел закончить фразу: Кэти закричала, едва они вошли в гостиную. Он взглянул туда, куда указывала жена. Фарфоровый лев, которого Джордж перенес в швейную комнату, стоял на столе за креслом, яростно раскрыв пасть и сверкая злыми глазами в сторону Джорджа и Кэти.

Далее описываются события, произошедшие в воскресенье, 4-го, и в понедельник, 5 января 1976 года.

Джордж стащил льва со стола гостиной и выбросил его в мусорный бак на улице. Ему понадобилось еще некоторое время, чтобы успокоить Кэти, потому что он не мог объяснить жене, как эта фарфоровая штуковина умудрилась спуститься из швейной комнаты в гостиную. Кэти настаивала на том, что все это проделало нечто, присутствующее в доме, в котором она больше не хочет оставаться ни минуты.

Джордж заверил Кэти, что и ему стало не по себе из-за внезапного появления льва, но он нипочем не хотел отступать без боя, не дав – насколько было возможно – сдачи.

– Но как ты собираешься драться с тем, кого не видишь? – спросила Кэти. – Это… это… даже не знаю, как назвать… делает все, что хочет.

– Нет, моя хорошая, – сказал Джордж, – ты не сможешь разубедить меня в том, что все происходящее всего лишь плоды нашего воображения. Я просто не верю в призраков! Не верю, и все тут! Нисколечко!

В конце концов, он уговорил Кэти идти спать, пообещав, что если на следующий день не придет помощь, они на время съедут из дома.

Оба они были совершенно вымотаны, особенно Кэти: она уснула сразу. Джордж задремал, время от времени просыпаясь и сонно прислушиваясь, не раздастся ли какой неестественный шум в их доме. Позднее он говорил, что понятия не имел, как долго пролежал он в этом состоянии, пока не услышал внизу походную музыку. Сначала он подумал, что это в его голове гремели барабаны, пока он не понял, что слышит эти звуки. Он взглянул на жену, не проснулась ли она, но Кэти крепко спала.

Джордж выбежал из комнаты. Топот невидимых людей, идущих маршем, становился все громче. «Похоже, на первом этаже никак не меньше полусотни музыкантов, участников парада», – подумал он. Но едва спустился по лестнице и включил свет в гостиной, как музыка тут же прекратилась.

Джордж замер, стоя на лестнице. Он отчаянно крутил головой и осматривал все вокруг, чтобы уловить хоть малейший признак движения. Вокруг никого, совершенно никого не было. После адской какофонии звуков внезапно наступила такая тишина, что мурашки побежали по спине.

Вдруг Джордж услышал тяжелое дыхание, ему показалось, что кто-то стоит прямо за ним. Он повернулся. Никого не было. В это мгновение он осознал, что прислушивается к дыханию Кэти, оставшейся там, наверху.

Страх за жену, которая осталась в спальне совершенно одна, придал силы Джорджу. Он помчался наверх, перескакивая через две ступеньки, вбежал в комнату и включил свет. Его Кэти плыла по воздуху на расстоянии двух футов от постели. Она медленно перемещалась от него в сторону окон.

– Кэти! – закричал он и, вскочив на кровать, схватил жену. Тело ее одеревенело. После прикосновения Джорджа движение прекратилось. Потянув Кэти к себе, Джордж почувствовал сопротивление, но внезапно какая-то сила отпустила ее, и оба, Джордж и жена, тяжело упали с кровати на пол. Падение разбудило Кэти.