Ужас Амитивилля - Энсон Джей - Страница 4

В то утро отец Манкусо проснулся, испытывая чувство некоторой тревоги. Что-то беспокоило его. Что именно, он понять не мог, да и особых причин для волнения у него не было. Вспоминая, что с ним творилось тогда, он мог лишь сказать, что испытывал что-то вроде дурного предчувствия.

Отец Манкусо пребывал в состоянии некоторого замешательства, он ходил из угла в угол по комнате в своей резиденции приходского священника округа Лонг-Айленд в епархиальном управлении ордена Святого Сердца Христова. «Сегодня четверг, – размышлял он про себя. – На сегодня у меня назначен ланч в Линденхерсте, затем я должен отправиться к Лютцам и освятить их новый дом, потом – успеть на обед к матери».

Святой отец познакомился с Джорджем Ли Лютцем за два года до описываемых событий. Хотя Джордж был методистом по вероисповеданию, но он и Кэти обращались за советом к католическому священнику Манкусо еще до того, как они поженились. Трое детей Кэти родились в предыдущем браке и воспитывались в католической вере, поэтому отец Манкусо считал себя лично ответственным за будущее Кристофера, Даниэля и Мелиссы.

Дружелюбный священник с аккуратно подстриженной бородой был нередким и желанным гостем молодой семьи. Они часто приглашали его то на ланч, то на обед в доме в Дир-Парке. Так или иначе, назначенные встречи с ним никогда не отменялись.

В тот день у Джорджа была особая причина снова пригласить священника. Приедет ли он освятить их новый дом в Амитивилле? Отец Манкусо обещал появиться в гостях у Лютцев 18 декабря. В тот же день, когда священник обещал посетить дом Джорджа, он, согласно договоренности, должен был прийти на ланч с четырьмя давними друзьями из Линденхерста. Когда-то в этих краях был его самый первый приход. Ныне он снискал огромное уважение в своей общине, у него было собственное жилье в Лонг-Айленде. Понятное дело, он всегда был занят, каждый его день был расписан по часам, поэтому не стоит упрекать его за то, что он пытался убить одним выстрелом всех зайцев сразу, да и расстояние между Линденхерстом и Амитивиллем всего несколько миль.

Священник не мог подавить охватившее его дурное предчувствие даже во время ланча с его четырьмя давнишними друзьями. Время шло, а он все оттягивал отъезд в Амитивилль. Друзья поинтересовались, куда он собирается.

– В Амитивилль, – ответил священник.

– К кому в Амитивилле?

– К молодой супружеской паре. Им около тридцати, у них трое детей. Они проживают по адресу… – Отец Манкусо заглянул в записную книжку. – Оушен-авеню, дом сто двенадцать.

– Это дом Дефео, – сказал один из друзей.

– Нет, их фамилия Лютц. Джордж и Кэтлин Лютц.

– Разве ты не помнишь Дефео, Фрэнк? – спросил один из сидевших за столом. – В прошлом году сын убил всю свою семью: отца, мать и четырех сестер и братьев. Ужасная, просто жуткая история! О ней тогда писали все газеты.

Священник попытался вспомнить события тех дней. Он редко интересовался разделом новостей в газетах; просматривая номер, он обращал внимание лишь на то, что казалось ему любопытным или полезным.

– Нет, что-то не припомню, – сказал он.

Из четырех сидевших за столом трое были священниками, и предстоящая поездка отца Манкусо в Амитивилль была им явно не по душе. После недолгого обсуждения все сошлись на том, что ему лучше остаться.

– Но я должен, – возразил отец Манкусо. – Я обещал им приехать.

Он сел за руль автомобиля и поспешно отправился в сторону Амитивилля. Чем меньше миль оставалось до места назначения, тем больше нарастала тревога. Ему почему-то казалось, что он едет не туда, не к дому Дефео, а куда-то в совсем другое место…

К половине второго он прибыл. Проезд к дому Лютцев был так заставлен вещами, что ему пришлось припарковать свой старенький желто-коричневый «форд» прямо на улице. Про себя он отметил, что дом огромен. Промелькнула мысль: «Как же повезло Кэти и детишкам, что ее муж смог обеспечить их таким чудесным жилищем!»

Священник вынул из багажника церковные принадлежности, взял святую воду и вошел в дом и поднялся на второй этаж, чтобы начать ритуал. Но едва отец Манкусо брызнул водой и начал читать молитву, как вдруг раздался мужской голос, который ужасающе четко проговорил:

– Вон отсюда!

Потрясенный, он огляделся. Взгляд его был изумленным. Кто-то ясно командовал за спиной, но в комнате он был один. Кто бы ни произнес эти слова, вокруг не было никого! Закончив обряд освящения, он не сказал ни слова Лютцам о том, что произошло. Молодая семья благодарила его за доброту, все попросили остаться на обед, какой они задумали устроить в честь первого вечера на новом месте. Священник вежливо отказался, пояснив, что намеревался навестить матушку дома в Нассо и пообедать с ней, что и так сильно опаздывает, а она уже давно ждет его, а ехать ему достаточно долго.

Кэти очень хотелось поблагодарить отца Манкусо за участие в их семейном торжестве. Джордж предложил на выбор либо денег, либо бутылку «Канадиан клаб», но священник немедленно отказался, сказав, что не может принимать подношений от друга.

Сев в автомобиль, отец Манкусо опустил окно. Обмениваясь благодарностями и добрыми пожеланиями, они готовы были попрощаться, но вдруг тон священника переменился:

– Кстати, Джордж, – озабоченно спросил он, – перед тем, как ехать к вам, я побывал на ланче у друзей в Линденхерсте. Они говорили, что дом раньше принадлежал семье Дефео. Вы знали об этом?

– Да, конечно. Полагаю, именно поэтому сделка оказалась такой выгодной: дом давно выставили на продажу, и его долго никто не хотел покупать. Но нас это нисколько не беспокоит. Изо всех вариантов он нам показался наилучшим.

– Да, воистину то была трагедия, не правда ли, святой отец? – сказала Кэти. – Бедная семья! Все шестеро были убиты во сне.

Священник молча кивнул. Дети по очереди попрощались с ним, он тронулся в путь. Всей семьей они долго махали ему вслед, он же, выехав на дорогу, направился в сторону Куинса.

К четырем часам дня Джордж вытащил из прицепа все, что привез утром. Затем по уже проторенной дороге он поехал назад в Дир-Парк. Вернувшись в старый дом, он открыл дверь гаража, его пес, Гарри, выскочил оттуда как ошпаренный и, казалось, готов был убежать куда глаза глядят, если бы Джордж не поймал его.

Быстрого и крепкого пса, полумаламута-полулабрадора, оставили сторожить пожитки семьи, не поместившиеся в прицеп. Джордж загрузил вещи и забрал Гарри с собой.

По дороге к матери отец Манкусо попытался обдумать и осмыслить то, что произошло с ним в доме Лютцев, понять, кто или что обратилось к нему тогда в комнате. Имея дело с самыми разными людьми, он не раз встречался с теми, кто утверждал, что слышит какие-то голоса, и был уверен, что это – верный признак психоза. Но в устойчивости своей психики отец Манкусо не сомневался совершенно.

Мать радостно поприветствовала его на пороге дома, но, приглядевшись, почему-то нахмурилась:

– Что с тобой случилось, Фрэнк? – спросила она. – Как ты себя чувствуешь?

Священник покачал головой.

– Не очень хорошо, но, право, ничего страшного.

– Пойди в ванную комнату и посмотри в зеркало.

Рассматривая свое лицо в зеркале, он увидел, что под глазами красовались большие черные круги. Были они настолько темными, что казались пятнами грязи. Он попытался было смыть их мылом и водой, но ничего не помогало.

Вернувшись в Амитивилль, Джордж посадил Гарри на стальную цепь длиной 20 футов у собачьей будки рядом с гаражом. Был уже седьмой час вечера, Джордж почти выбился из сил, поэтому решил оставить вещи в прицепе, хотя аренда автомашины обходилась ему почти в пятьдесят долларов в день. Он зашел в дом и принялся двигать мебель в гостиной.

Отец Манкусо покинул дом своей матери вечером после восьми и поехал назад, в дом для приходских священников. Вдруг на автостраде Ван Уайк в Куинсе он обнаружил, что его машину буквально оттеснило на правую обочину дороги ни с того ни с сего. Он остановился, вышел из машины и осмотрелся. В пределах пятидесяти футов не было ни единого автомобиля!