Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Долин Антон - Страница 14

Интервью записано в Каннах в день мировой премьеры «Большого и доброго великана».

2016 год.

Стивен Спилберг: Вы из России? Я с Украины! Точнее, оттуда мои прадеды и прабабки. Из Каменец-Подольского.

– Для нас вы давно даже не американец, а гражданин мира. Вот и фильм поставили по английской сказке, а получился он не голливудским и не британским, а каким-то просто спилберговским, иначе не скажешь. Кажется, будто вы сто лет мечтали его сделать.

Стивен Спилберг: Так и есть. Книгу я читал вслух моим детям много лет назад. Всем семерым. А до фильма просто руки не доходили – все время находились другие проекты. Кэтлин Кеннеди, мой многолетний продюсер, в давние времена, еще будучи моим секретарем, послала запрос агентам Роальда Даля, но вопрос как-то подвис. Потом я узнал, что Мелисса Мэтисон, автор сценария «Инопланетянина», пишет адаптацию «Большого и доброго великана». Мне стало еще любопытнее. Я попросил дать мне почитать, как только она закончит, и первая же версия была у меня в руках. Я ужасно захотел превратить этот текст в фильм – но не мог, на носу опять были два других проекта! Тогда я загадал желание: пусть этот сценарий вернется ко мне, когда я буду свободнее. Так и случилось.

– Принято называть вас выдающимся сказочником. А сказок-то у вас мало, раз-два и обчелся.

Стивен Спилберг: Даже меньше. Я вообще считаю, что это моя первая и единственная сказка. «Инопланетянин» – научная фантастика, «Крюк» – гибрид пьесы Джеймса Барри и оригинального сюжета… Хотя мой внутренний ребенок всегда со мной, это правда. Каждый раз, когда я задействую фантазию, он выходит наружу. А я даю фантазии волю всегда, если речь не идет о конкретном историческом событии или лице.

– То есть «Челюсти» вы не считаете сказкой про чудовище?

Стивен Спилберг: Вы считаете, это сказка? Тем лучше для вас! Уважаю людей, которые так на это смотрят. Но не соглашусь с ними. Лично для меня «Челюсти» – история совершенно реальная. Реальная акула в реальном океане. Вы знаете, что мы снимали фильм в океане, а не в бассейне?

– А сказки – они не реалистичны?

Стивен Спилберг: Да, тут вы правы. Фильм получится только в том случае, если вы свято верите, что все в нем сказанное и показанное – чистая правда. «Это невозможно» – запрещенные слова: сказав их, вы закроете себе дверь в волшебную страну. Руби Барнхилл, сыгравшая у нас роль Софи, утверждает, что ей удалось так здорово вжиться в персонажа именно потому, что она верила во все, что видела, – или представляла себе, ведь компьютерная графика за один день не делается…

– «Большой и добрый великан» – сказка жутковатая, одни гиганты-каннибалы чего стоят. Вы верите в то, что хорошая сказка должна быть пугающей или мрачной?

Стивен Спилберг: Во всех по-настоящему важных сказках герои преодолевают тьму и зло. Но чтобы их преодолеть, сначала надо с ними столкнуться! Помни об этом, иначе зритель не пойдет за тобой. Уолт Дисней всегда заводил своих персонажей в сердце тьмы, а потом спасал их. Наверное, поэтому я боялся его мультфильмов всю жизнь… До сих пор боюсь.

– Это чувствуется! Ведь «Большой и добрый великан», по сути, – «Белоснежка и семь великанов».

Стивен Спилберг (смеется): Точно, так и есть. Уверен, у Роальда Даля на уме было то же самое.

– Технологии развиваются, и вот вы уже можете себе позволить применить performance capture так, чтобы мы смогли увидеть на экране правдоподобного великана – но вместе с тем оценить способности прекрасного Марка Райлэнса, классического шекспировского актера.

Стивен Спилберг: Слепая вера – вот, что мне помогло; не в абстрактные технологии, а в способности конкретной студии Weta Digital Питера Джексона, которому я доверяю безоговорочно. Только они были способны вывести performance capture на новый уровень – и сделали это. Разумеется, я не сомневался и в Марке Райлэнсе. Нам безумно повезло: технологии не лишили его всех невероятных талантов, а будто усилили их, сделали еще выразительнее. Вы видите не только лицо, но душу персонажа. Она в глазах, в улыбке… Вы заметили, что великан становится похожим на Марка именно тогда, когда улыбается? Над улыбкой мы работали особо – каждая морщинка и складочка была важна. Это и позволило создать персонажа.

– Многие ваши картины – от «Инопланетянина» и «Индианы Джонса» до «Искусственного разума» и «Боевого коня» – говорят о герое, попадающем в чужой мир. Но теперь это человек, а мир принадлежит волшебным созданиям.

Стивен Спилберг: Да, «Большой и добрый великан» – противоположность «Инопланетянина», ведь Софи и есть инопланетянин, оказавшийся на чужой планете! Ей надо выжить среди великанов, пожирающих детей. Но и ее друг великан, попадая в Букингемский дворец, оказывается в том же положении постороннего. Так мы понимаем, как похожи друг на друга. Все зависит от ситуации: каждый может быть инопланетянином.

– А суть, видимо, в том, что содержание важнее формы? Об этом нам сигнализирует и тарабарский язык, на котором изъясняются великаны: вроде бы ерунда, но все понятно.

Стивен Спилберг: Отличный вопрос, только это и не вопрос никакой. Именно это мы пытались сказать в «Большом и добром великане». Рад, что вы нас поняли.

– Личный, наверное, вопрос. Почему вы так одержимы вопросами размера и масштаба? Со времен «Дуэли» и «Челюстей».

Стивен Спилберг: Когда я был маленьким, меня преследовал один страшный сон. Лет с четырех, наверное. И до какого возраста? Да до сих пор, поверите ли. Я в лесу, за мной гонится гигантский медведь. Он такой большой, раз в десять больше меня! Вот-вот бросится и разорвет или раздавит. Внезапно появляются мои родители на машине и спасают меня: открывают заднюю дверь, я заскакиваю туда, они резко газуют. А я кричу папе: «Давай быстрее, он догоняет!» Медведь уже рядом, ведь чем сильнее мой отец жмет на газ, тем медленнее едет автомобиль. И тут медведь запрыгивает на крышу и рвет ее на куски. Я уже вижу его огромную пасть, она надвигается на меня… Тут я просыпаюсь. Этот сон рассказал мне больше о том мире, который я описываю своими фильмами, чем любой другой источник.

– Сон красноречивый. Но ведь вы сегодня и сами, как тот медведь или акула из «Челюстей» – самый большой зверь в американской киноиндустрии. Как себя чувствуете в этом качестве?

Стивен Спилберг: Да никакой я не большой зверь! Я спрятан внутри тех вещей, которыми занимаюсь, я не вижу себя со стороны – и уж точно не вижу себя так. Я нормальный человек. Я очень нормальный человек. Совершено нормальный. Нормальнее не бывает.

– Последний вопрос. А как там Тинтин? Мне очень понравился ваш фильм о приключениях бельгийского репортера и его собаки, но сборы у него были, мягко говоря, не рекордными. Вы с Питером Джексоном оставили эту затею?

Стивен Спилберг: Нет-нет, что вы, мы непременно продолжим. Как и обещали, на этот раз снимать будет Питер, а я – продюсировать. А на третью часть пригласим еще одного режиссера. Пока не скажу, кого.