Сувениры доктора Ватсона (СИ) - Шапиро Александр - Страница 2

— Так поместье называется, —

перебила её Грета

— Благодарю, — улыбнулся ей Холмс. — Прошу вас, продолжайте, — повернулся он к девочке.

— Я знаю, мистер Холмс, что дедушка иногда понимает, что я ему говорю. Я вижу это в его глазах. Я просто знаю!

Услышав это, Грета сочувственно покачала головой, но ничего не сказала.

— Два дня назад дедушка заговорил со мной. Впервые за несколько месяцев, наверное. И я видела, что он все понимает. Он посмотрел на меня, как раньше, и сказал: «Позови мистера Холмса. Грозит опасность. Мистер Холмс поможет». А потом как будто всё пропало. Два дня я пыталась с ним говорить, но он опять молчит. И сегодня утром я велела Грете привезти меня к мистеру Холмсу. Мистер Холмс, Грета сказала, что вы самый лучший сыщик на свете. Я не знаю, какая опасность грозит моему дедушке, но я прошу вас помочь ему!

Я без труда узнал в описанных симптомах обычный случай старческого слабоумия. У меня было несколько пациентов с таким диагнозом, и я знал, что эта болезнь тяжела и неизлечима. Мне было больно смотреть на маленькую девочку, так трогательно любящую своего дедушку и пытающуюся разглядеть хоть какой-то остаток нормальности в погружающемся во мрак рассудке близкого человека. Гувернантка Грета промокнула свои глаза платком, который она всё еще держала в руке. По всей видимости, она разделяла мои чувства. Каково же было моё и её удивление, когда Шерлок Холмс уверенно произнёс:

— Леди Ольнистер, я возьмусь за это дело.

— Ах, Мистер Холмс, спасибо, спасибо! — казалось, радости юной леди не было предела, но потом она посерьёзнела и добавила: — У меня нет денег вам заплатить, но мой отец — человек справедливый и состоятельный. Даже если он накажет меня за то, что я к вам обратилась, он непременно оплатит ваши услуги.

— Как джентльмен и как британец я не возьму денег за это расследование, — с достоинством произнес мой друг. — Более того, исключительно важно, чтобы никто не знал, что я веду это дело. А это значит, что мне нужен повод для визита в «Три башни».

— О, сейчас самое подходящее время! — вмешалась Грета.

Второй раз за сегодня все участники разговора одновременно повернули к ней головы, но в этот раз она не остановилась:

— Вы же можете приехать на спектакль. Его светлость очень увлекается Шекспиром. Он знает все пьесы, он знаком почти со всеми лондонскими актерами, и он коллекционирует старинные издания. Четыре раза в год в поместье устраивают фестиваль Шекспира и ставят его пьесы. Каждый такой фестиваль открывается «Макбетом», причем каждый раз в главной роли выступает сам Джеймс Маршалл, поэтому на открытие фестиваля зрители приезжают не только со всей округи, но даже из Лондона. Кстати, его светлость играет Макдуфа, а её светлость — леди Макбет.

— Это верно, — с гордостью подтвердила юная леди Ольнистер. — Мои родители хорошие актеры, они всегда выступают в первой пьесе фестиваля.

— И когда состоится открытие? — спросил Холмс.

— Послезавтра, — ответила Грета.

— Отлично! — потёр ладони Холмс. — Грета, есть ли рядом с «Тремя башнями» гостиница, в которой мы могли бы остановиться?

— В Чинфилде есть гостиница «Чайка». Там всегда останавливаются зрители и лондонские актёры.

— В таком случае, — поднялся с кресла Холмс, — завтра с утра мы с Ватсоном начнем расследование. Мы остановимся в «Чайке» и нанесём визит в «Три башни». Я представлюсь любителем театра, поэтому ни при каких обстоятельствах не показывайте, что мы знакомы.

— Благодарю вас, мистер Холмс, — сказала девочка, поднимаясь со стула и направляясь к лестнице. Грета последовала за ней.

Холмс спустился с нашими посетительницами. Пока он провожал их до двери, я вернул кресла на их привычное место на ковре напротив камина. Когда Холмс вернулся, я подошёл к нему и спросил:

— Почему вы взялись за это дело, Холмс?

— Ватсон! Разве можно было отказать в помощи этой девочке?!

— Но чем мы можем ей помочь?! У её дедушки, скорее всего, старческое слабоумие и эта болезнь неизлечима. Если вам недостаточно моего мнения, я могу порекомендовать вам несколько публикаций ведущих британских специалистов по ментальным расстройствам…

— Ватсон, мне более чем достаточно вашего профессионального мнения. И я не думаю, что в наших силах вылечить старого герцога. Но мы можем начать расследование. Вы знаете, Ватсон, как я не люблю делать какие-либо выводы без достаточных на то оснований. Пока что я предполагаю, что для нашего расследования есть серьёзный повод.

— Почему вы так считаете?

— Это очевидно, Ватсон. Вы не пришли к такому же заключению только потому, что вы… — тут Шерлок Холмс оборвал фразу и посмотрел на меня своим пронзительным взглядом. Я, честно говоря, ожидал услышать что-то в духе «Вы смотрите, но не замечаете» или «Вы слышите, но не делаете выводы» — уже привычные для меня слова, после которых этот надменный небожитель обычно прекращает что-либо объяснять простым смертным. Но, к моему удивлению, Холмс улыбнулся и произнёс:

— Потому что вы слишком добры ко мне, дорогой друг.

Не могу сказать, что от этих слов мне стало хоть что-нибудь понятно, но они были определённо вежливее обычных комментариев Холмса.

— Ватсон, будьте добры, посмотрите, что пишет про герцога Ольнистера справочник пэров.

Я подошел к книжному шкафу и вытащил увесистый том «Большого справочника пэров Британской Империи».

— Ольнистер… Ольнистер… — листал я. — Ага. Потомок древнего аристократического рода. В молодости участвовал в Крымской войне. Состоял на государственной службе. Способствовал внедрению в Британии телеграфа. Оставил службу по состоянию здоровья. Живет возле Чинфилда в поместье «Три башни».

Я закрыл том и вернул его на полку.

— По-моему, достойная судьба британского аристократа. Холмс, вы узнали что-нибудь новое из этой биографии?

— Нет, Ватсон, и мне это не нравится. Знаете что, давайте-ка мы отправимся в Чинфилд сегодня. Если мы поторопимся, то ещё успеем на пятичасовой поезд с вокзала Чаринг-Кросс.

Судя по всему, у моего друга случился один из его периодов кипучей энергии. Холмс зашёл на пару минут в свою комнату и вернулся оттуда с дорожным парусиновым саквояжем. Он раскрыл саквояж, в котором уже лежала смена сорочек, и начал собираться в дорогу. Сперва в саквояж отправилась снятая со стены турецкая туфля с табаком. Рядом с туфлей занял место набор отмычек. К набору отмычек добавился вынутый из ящика письменного стола сафьяновый несессер и картонная коробочка с ампулами. Когда Холмс вынул из ящика письменного стола револьвер и положил его возле несессера, я не выдержал и рассмеялся.

— Холмс, вы единственный человек на свете, кто берёт все эти вещи на постановку «Макбета» в поместье британских аристократов!

— Ватсон, не сидите без дела и поторапливайтесь!

Армейская служба в Восточных колониях сделала меня легким на подъём, и уже через несколько минут мы сели в кэб на Бейкер-стрит.

— На вокзал Чаринг-Кросс, да поживее! — Холмс протянул кэбмену шиллинг.

Увидев серебряную монету, возница встрепенулся, тряхнул поводьями, и четверть часа спустя мы оказались на вокзале. Когда мы удобно расположились в купе пятичасового поезда, идущего в сторону Чинфилда, Холмс спросил:

— Ватсон, вы читали «Макбета»?

— Конечно!

— Правда же, вы мне расскажете, о чем там речь? — немного наклонив на бок голову, попросил Холмс.

Я закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Вполне может быть, Холмс, что вы единственный во всей Англии взрослый человек, умеющий читать, но не читавший «Макбета»!..

Всю дорогу до Чинфилда я пересказывал моему другу содержание «шотландской пьесы»[4]. Пока мы ехали в поезде, стало темнеть. Вряд ли можно придумать декорации для пересказа «Макбета» лучшие, чем садящееся за невысокие английские холмы потускневшее солнце, обволакивающий овраги вечерний туман да мерное покачивание поезда. Когда стемнело полностью, за окном поезда стали изредка мелькать далёкие огоньки, и каждый из них казался костром, у которого сидят три древние ведьмы.