Владыка (СИ) - Седых Вячеслав - Страница 18

Автожиры зашли на второй круг и принялись бомбить окопы пороховыми петардами. Хлопушки громко разрывались рядом с пехотинцами, до дрожи в коленях пугая необстрелянных солдат вспышками и дымом. Из темноты продолжали беспрерывно палить снайперы. В белых мишенях над головой солдат появлялись всё новые отверстия. А тут ещё к выстрелам издалека добавились вспышки совсем рядом с позициями пехоты — казаки обозначили своё присутствие.

Ослеплённые светом догорающих бомб и вспышками пороховых петард, солдаты не могли видеть, что творится в кромешной тьме за линией окопов. Но отпугнуть подползающих ночных демонов очень хотелось. Гвардейцы начали скупо палить из винтовок, а пулемётчики дали щедрые очереди по враждебной тьме. Резиновые пули засвистели в воздухе. Дымящиеся бумажные пыжи заплевали искрящимся пеплом песок у бруствера. Грохот выстрелов заложил уши.

Но к какофонии беспорядочной стрельбы на земле неожиданно добавился размеренный стук из глубины небес. Автожиры зашли на третий круг и принялись поливать резиновыми пулями траву в нескольких метрах от песчаного бруствера окопов. Отследить полёт ночных валькирий можно было по искрам вылетающих из стволов пулемёта бумажных пыжей и череде размеренных вспышек.

— Метрах в пятистах над землёй дьяволы кружат, — наблюдая за расстрелом позиций пехоты, заметил аргентинский генерал. — На их скорости в сто километров нашим стрелкам эти воздушные тачанки не сбить.

— На такой дистанции и в скачущую лошадь фиг попадёшь, — крякнув, согласился с неутешительным фактом бразильский коллега.

— А в ночной тьме и подавно, — поддакнул уругваец. — Это нам со стороны чёрные тени в небе видны, а там, в засвеченных зажигалками окопах, вообще ничего в ночной мгле за бруствером не различить.

— Синьоры, казаки уже подползли к освещённой полосе перед окопами, — получил доклад от Ширкова полковник. — Начинают рукопашный бой.

Однако начало боя отнюдь не выглядело тривиальным рывком пехоты вперёд: сперва казаки закинули в окопы пороховые петарды и дымовые шашки, затем в упор дали длинные очереди из ручных пулемётов, подкрепив выстрелами из карабинов. Каучуковые пули взбивали фонтанчики пыли по краю бруствера, бумажные пыжи огненными искрами падали на головы спрятавшихся в окопах пехотинцев.

Распрямить спины гвардейцам казаки не дали, стремительным броском преодолели короткое расстояние до изломанной линии окопов, и из кружащихся клубов дыма, дико выкрикивая боевой клич, прыгнули в траншеи.

Громогласное русское «Ура!» стало последней каплей, переполнившей чашу терпения прижатых к земле шумом выстрелов, грохотом пороховых петард и едким дымом шашек, пехотинцев. Необстрелянные гвардейцы не имели фронтовой закалки казаков, души их дрогнули, и ноги побежали. Мало кто даже успел осознать, как сумел так стремительно выбраться из траншеи и уже очутиться в ослепительно тёмном мраке глухой ночи. Шум рукопашной драки внезапно оказался далеко за спиной, где догорающие осветительные бомбочки подсвечивали дрожащим мертвенным светом копошащиеся над бруствером тела.

Самых нерасторопных гвардейцев казаки стягивали за ноги обратно в траншеи и трамбовали на дне. Однако большинству солдат, под предводительством лихих офицеров, удалось, можно так сказать, с минимальными потерями отступить в тыл.

Когда топот солдатских ботинок стих в ночи, а в окопах умолкли жалобные крики пленённых гвардейцев, наблюдатели получили сведения из захваченной линии окопов.

— Капитан Ширков доложил о захвате первой линии обороны противника, — поведал новости полковник Вольдшмидт. — Взято около семидесяти пленных и шесть пулемётов противника. Казаки подводят технику с рубежа выдвижения и начинают закрепляться на занятых позициях.

— Синьоры генералы, до организации контратаки, можете отдыхать, — распустил наблюдателей генерал Эрн.

— Значит, до полудня, — искоса глянув на хмурых аргентинских коллег, предположил бразилец.

— Дадим время казакам построить макеты на артиллерийском полигоне, — цедя слова сквозь стиснутые зубы, великодушно позволил глава аргентинской делегации.

— Да и гвардейцам нужно время, чтобы подтянуть отряды пограничников из степи, — усмехнулся уругваец. — А то, как бы им вновь не оказаться битыми. Уж больно сильны казаки в рукопашной схватке — один троих укладывает.

— Это на показательных выступлениях так было, — проворчал аргентинец.

— В реальном бою получилось то же самое, — продолжая насмехаться, кивнул в сторону линии окопов уругваец.

— Гвардейцы не ожидали ночного нападения, — оправдывал своих генерал. — Да и грохота с дымом чересчур много было. Наши парни ещё не попадали под шквальный огонь, не обстрелянные ещё. Потому им с фронтовиками тяжело тягаться, да ещё в ночном бою. Поглядим, как казачки днём выстоят, когда гвардейцы одновременно с погранцами навалятся.

— Ага, четверо на одного выйдут, — хихикнул уругваец. — Может, по светлому, и сладят с ночными демонами.

Генералы разошлись досыпать. Однако вновь собрались не в полдень, а только уже ближе к вечеру, когда аргентинцы сумели собрать разбросанные по степи пограничные патрули.

Началось вечернее шоу с артиллерийских салютов. Шесть полевых орудий прямой наводкой ударили по полигону. Правда, выпустив всего лишь по пяток снарядов на орудие, быстро угомонились. Беглого обстрела хватило, чтобы перекопать поверхность маленького полигона, на котором казаки днём долго копошились, но так ничего заметного и не построили. Зря только деревья в соседней рощице валили, да распиленные стволы машинами волочили на полигон. За дымовой завесой, устроенной от сжигания сырых веток, аргентинцам было не разглядеть, что за дела вершили казаки на артполигоне.

— Эх, и раскатали же мои артиллеристы ваши неказистые блиндажики, — горделиво подбоченясь, рассматривал в бинокль результаты артобстрела аргентинский генерал.

— Позже оценим результаты, — лишь слегка улыбнувшись, уклонился от немедленной оценки генерал Эрн. — Советую начинать пехотную атаку, а то опять в ночной бой рискуете втянуться.

— Ну уж одна спираль колючей проволоки вдоль траншей не задержит наших орлов, — изучая через окуляры бинокля скудную защиту, выставленную казаками, пренебрежительно фыркнул аргентинец.

— Это если только у ваших страусов вырастут крылья, — рассмеялся опытный русский фронтовик.

— Невелика наука — колючку преодолеть, — ухмыльнулся аргентинский штабник, ни разу не ходивший в штыковую атаку. — Наш инженерный отряд хорошо подготовился.

Аргентинские сотни наступали развёрнутым строем. Шеренги солдат шли в полный рост, не ожидая огня противника на дальней дистанции. Казаки могли начать обстрел резиновыми пулями только на рубеже заграждения из спирали колючей проволоки. Для её преодоления солдаты тащили дощатые мостки.

— В реальном бою ваши пехотные цепи уже разорвали бы в клочья вражеские пулемёты, — не одобрил гвардейскую браваду полковник Вольдшмидт.

— Гвардейцы не желают ползать на брюхе перед казаками, — задрав подбородок, изрёк генерал.

Со стороны наступающих пехотных цепей раздался барабанный бой, и солдаты постарались идти в ногу, как на парадном плацу.

— А придётся парадную форму измарать, — злорадно усмехнувшись, пригрозил казацкий полковник.

— Поглядим, кто сегодня верх возьмёт, — фыркнув, опять навёл окуляры бинокля на марширующие по полю стройные пехотные шеренги аргентинский генерал. Даже штабник понимал, что ни спираль колючки, ни редкая пальба резиновыми пулями, не остановят неудержимой атаки гвардии.

Однако не всё ведал генерал. Неожиданно взрывы петард под ногами разметали стройные ряды гвардейцев, уже почти достигших линии колючего заграждения. Солдаты метнулись назад, ломая вторую цепь. Барабаны смолкли, а вместо них загрохотали казацкие пулемёты.

Пехота, марая парадные кителя, плюхнулась в пыльную сухую траву. Солдаты, тащившие на плечах деревянные мостки, получив резиновыми пулями удары по ногам, побросали ношу и, жалобно подвывая, поспешили отползти в тыл, к санитарам.