Повешенный (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 12

Вот может, этим и довели они младшего Сергея до ручки. В том смысле, что он донос написал, пытаясь спасти то немногое, что еще уцелело после смерти отца и мотовства старшего брата. Что старший Стоцкий, что его наследник — в теле которого пребываю теперь я — оба они были с авантюрным складом характера. Легко ставили на карту и собственную жизнь, и благополучие близких. Может, все их поколение такое — живут одним днем и ни в чем себе не отказывают? Я бы так точно не смог, родные и близкие для меня — это святое.

А еще мне было любопытно дослушать рассказ Петра об истории этого мира. Удивительно, как падение метеорита изменило его. До других стран Южинский в своем рассказе не дошел, но понятно же, что если метеоритный поток был таким мощным, то «небесные камни» падали по всей планете. Да, и в русском царстве Кострома могла быть не единственным местом, где грохнулся «небесный гость». Просто там он был огромным, и поэтому его нашли. А сколько еще по лесам и болотам таких камней разбросано, не известно. Или известно, но тот, кто в теме, помалкивает в тряпочку. Быть такого не может, чтобы кто-нибудь из местных астрономов не додумался изучить направление метеоритного потока и рассчитать траекторию полета уже известных метеоритов, чтобы узнать места возможного падения других камней…

Вечером я уже сам ждал, когда Прохор приведет Петра. Любопытство просто распирало — так хотелось дослушать, чем здесь все закончилось. Жаль только, что мадеры была всего одна бутылка, и ее мы благополучно прикончили прошлой ночью. Под винишко слушать рассказ Южинского о его мире было бы еще интереснее.

— Прохор! — взмолился Петя — Ну, принеси нам хотя бы чаю, а? Голова болит, сил нет.

— Что ж с вами делать, Петр Михайлович, сейчас принесу.

— Спасибо, голубчик! Вовек не забуду твою доброту и замолвлю словечко за тебя на том свете. Тем более, жить мне осталось совсем недолго.

— Так торопишься умереть? — усмехнулся я, дождавшись пока солдат выйдет из камеры — Не страшно по второму кругу?

— А тебе? Ты такой спокойный, что я диву даюсь!

— Ну, не плакать же. Нас с тобой недавно уже казнили — еще пару раз, и совсем привыкнем. А расстрел, который мне пообещал Гирс, гораздо приятнее, чем виселица, согласись.

— Типун тебе на язык! — Южинский перекрестился и, достав из ворота крестик на шнурке, поцеловал его. Потом с укором в голосе сказал — Поль, как ты можешь еще шутить⁈

— А кто тебе сказал, что я шучу? Умирать не страшно, поверь. Если знаешь во имя чего.

Петр кивнул, но былой уверенности в нем не было. И мне даже стыдно стало, что над ним подтруниваю. Поэтому я поспешил сменить тему

— Ты обещал рассказать, что было дальше, после царя Алексея Михайловича.

— Что было? Ну… — задумался Петр — у него родилось двое сыновей от разных жен, которые после его смерти стали соправителями. Иван и Петр.

— Всего двое⁈ — удивился я, поскольку точно помнил, что детей у Тишайшего было больше десятка только от первой жены. И еще несколько от второй. Собственно из-за этого потом и началась чехарда на российском троне — А дочерей сколько?

— Дочерей…? — задумался Петр — тоже две, насколько я знаю. Софья от первого брака, а Наталья от второго. А чего ты так удивился? У мужчин с даром много детей не бывает. Хотя ты же этого не помнишь, извини, Поль!

А вот и первые минусы от дара. Значит он работает по принципу — лучше меньше детей, но более здоровых. Так что не было в этой истории болезненного Федора III, Иван V не родился слабоумным, да и сам Тишайший прожил на несколько лет дольше. Что впрочем, не отменило борьбы Милославских и Нарышкиных после его смерти. И далее история этого мира опять стала похожа на мою.

Как компромисс между царской родней, Иван и Петр стали соправителями. Софья рвалась к власти, задвигая младших братьев, а молодой Петр положил этому конец, жестоко подавив стрелецкий бунт. Потом он также рано женился по воле матери, родил наследника, названного Алексеем, и так же отправился покорять Европу в составе Великого посольства, оставив царство на старшего брата. А вернувшись, также поставил Россию на дыбы своими реформами и репрессиями.

Первое, что сделал Петр I, сев на трон — ввел полную монополию на владение небесными камнями. Отныне никто не смел, ни самостоятельно искать их, ни вживлять — такое было возможно только по прямому распоряжению императора и при участии особых монахов. Но патриаршество он отменил, и назначил себя главой Церкви, а созданный им Синод, по сути стал обычным министерством. Петр I продолжил гонение не только не Церковь, но и на язычников, видя в них угрозу своей власти. Но при этом разрешил открывать протестантские храмы — лютеранские и кальвинистские. Да, еще и принял императорский титул — что язычники и часть консервативных церковников восприняли, как впадение в католическую ересь.

Окончательным разрывом Тройственного Договора стал приказ царя своему наследнику жениться на иноземной принцессе. А потом и сам император женился на обозной шлюхе и короновал ее. Тут уж возмутились даже самые терпеливые! Но очередной заговор с целью свержения Петра I и возведения на трон его наследника Алексея, провалился. Зачинщиков, включая царевича, казнили. И, судя по всему, история снова вернулась в привычную колею — после смерти Петра I настала эпоха дворцовых переворотов и бабьих царств. И кроме Анны Иоанновны, все последующие правители России были уже носителями немецкой крови.

Так все и продолжалось. За тем лишь исключением, что аристократия планомерно улучшала свою породу путем селекции с помощью «небесного дара», а детей в их семьях становилось все меньше. Включая и императорскую семью. Так что не зря император Павел I подозревал свою супругу Марию Федоровну в том, что она родила часть их детей от любовника. Сам император, обладая даром, по определению не мог иметь больше 3−4 -х детей. Два его первых сына — Александр и Константин — были родными. А вот последние — Николай и Михаил — уж точно имели другого отца, а значит, и по крови Романовыми не были.

И это стало одной из важных причин мятежа, поднятого сподвижниками Павла Стоцкого и Петра Южинского. Одно дело — присягнуть на верность законному наследнику Константину Романову, и совсем другое — цесаревичу Николаю, рожденному непонятно от кого. Нет, судя по эффектной внешности Николая, любовником Марии Федоровны тоже был кто-то из родовитых аристократов. Но… не покойный император Павел I. Хоть он и признал своими всех детей во избежание позора. Кто же тогда знал, что у Александра наследников не будет, а Константин Романов сам откажется от трона?

Так что оказалось, у заговора были и вполне объективные причины, а не только желание дворян поправить свое материальное положение и получить доступ к «звездам»…

За нами пришли на четвертый день. Велели собрать личные вещи и повели куда-то длинными подземными переходами. Оказалось, нас перевели из крепости в Кронверк и даже поселили вдвоем в одну камеру. Место было жутковатое, хотя поняли мы это далеко не сразу. Сначала нам бросились в глаза грязь и сырость, дышать здесь было совершенно нечем — от испарений по стенам камеры сочилась влага и стекала на пол. А судя по мусору в углах, тут еще совсем недавно кто-то жил. Подозреваю, что те из заговорщиков, которым уже огласили приговор и отправили на каторгу или в другие крепости.

Единственная радость — вечером принесли кусок серого мыла на двоих, корыто и пару ведер теплой воды, чтобы мы могли помыться. Было не до стеснения, спасибо, как говорится, и на этом. После помывки нам стало немного легче… Кстати, я убедился в своих предположениях — тела и у Южинского, и у Стоцкого, действительно стройные и подтянутые, хоть обоих сейчас на подиум. Но вот в отличие от меня, настроение у Петра испортилось окончательно

— Паш, ты не понимаешь, к чему эта их «доброта»? Похоже, нас завтра все-таки казнят…

Я промолчал и не подал вида, но про себя испытал огромное облегчение. Ну, вот и хорошо! Давно пора. Сколько мне здесь еще мучиться?