Презерватив для убийства - Логинов Михаил - Страница 33

— А не поймут — тогда еще подумаем. И учти, дважды я рекомендации не повторяю, — на прощание бросил Стаценко.

Сначала он, подняв глаза от бумаг, увидел только ноги. Длинные и стройные, словно с глянцевой обложки «Плейбоя». Потом — узкую полоску материи, очевидно, призванную изображать юбку. Затем — загорелый животик, на который не хватило длины футболки, больше напоминающей болеро. И наконец — симпатичную мордашку, улыбающуюся во все двадцать восемь перламутровых зубов из-под длинной челки. Хотя визитерше уже минуло двадцать пять, но даже опытные обитатели кабинета не дали бы ей по внешнему виду более двадцати лет, а потому о зубах мудрости говорить не приходилось. Впрочем, это явно не смущало девушку, как не смущало и оторопелое молчание двух сыщиков, находившихся в кабинете.

Недоуменно продолжая изучать посетительницу, Арчи решил было, что перегрелся от летней духоты и видение должно непременно исчезнуть — в агентстве чаще появлялись люди иного вида: то респектабельные коммерсанты да их холеные подруги, то хмурые оперативники, а то и просто — всякая гопота.

Арчи перевел взгляд на своего коллегу — отставного опера Юрия Александровича, но тот, очевидно, тоже страдал галлюцинациями, так как сидел, во все глаза смотря на девушку. Дав сыщикам несколько секунд форы, чтобы они вполне смогли оценить увиденное, прелестное создание шагнуло вперед, протянув руку:

— Здравствуйте. Я — Женевьева.

И все. Будто бы это редкое в наших краях имя могло послужить каким-то паролем, после которого сыщики должны были кинуться ей навстречу с распростертыми объятиями. Голос у девушки был приятным, интонации мягкие, а буква «р» в ее устах грассировала, будто в слове «мур-р-р».

Александрыч присвистнул:

— Женька, значит? — а затем вдруг развеселился и продекламировал давнишний дюновский шлягер: — Ой, Женька, ты дошутишься, Женька, ты доскачешься…

Арчи исподтишка ткнул товарища под столом ногой, надеясь, что тот замолчит, и спросил девушку, чем ей могут помочь скромные питерские сыщики.

Женевьева-Женька грациозно уселась на ближайший стул и, взглянув на Арчи, словно на недоумка, заявила, что рассчитывала на более теплую встречу русских коллег.

До Николая, наконец, стало доходить, что эта обалденно симпатичная визитерша имеет, по всей видимости, отношение к французскому сыскному агентству, которым руководит давнишний товарищ Нертова — Пьер Венсан. Именно с ним Арчи сумел созвониться и попросил помощи в поимке бандитов, напавших на Алексея и его подопечную. Пьер тогда коротко согласился и спросил, чем конкретно он может помочь. Арчи интересовали любые сведения о русских туристах, гостивших на Лазурном берегу во время похищения Нины Климовой.

На днях Пьер сообщил, что высылает в Питер человека с необходимыми бумагами, и попросил ветре-тить его в аэропорту. Но встреча должна была состояться только завтра…

— А вам не кажется, сударыня, что ваше появление здесь несколько неожиданно? — парировал Арчи заявление девушки о надежде на теплую встречу. — Почему вы появились именно здесь и сегодня? Кстати, вы хорошо понимаете меня?

Женевьева заявила, что все понимает прекрасно, что она вообще русская по линии бабушки, оказавшейся на Лазурном берегу в начале двадцатых годов. А что же касается времени прилета — «так получилось».

— И вообще, если есть какие-нибудь проблемы — позвоните Пьеру. Мне все равно надо связаться с ним по прибытии… Но ведь я все равно здорово вас нашла?.. А если вам проще выговаривать по-русски «Женя», чем «Женевьева» — пожалуйста, я не обижусь. Только учтите, что я — ваш коллега, а не секретарша. И достаточно информирована о деле. Поэтому работать будем вместе…

Арчи показалось, что в глазах девчонки запрыгали какие-то шальные огоньки. А тут еще, как назло, Алек-сандрыч, посмотрев на опешившего патрона, расхохотался и пропел уже в полный голос:

— Женька весело живет, Колобродит с Колькою, Участковый с горя пьет С дворниками горькую!..

— Ой, не могу!.. Колька — это он, ну, Николя, по-вашсму, — и Юрий ткнул пальцем в сторону Арчи. — А с тобой-то что здесь делать, бандитов «колоть», что ли?.. Послушайте, девочка, я бы не хотел вас обижать, но самое лучшее для вас было бы спокойно отдохнуть дня два-три в нашей северной столице и возвращаться в теплые края. С вашими физическими данными…

Александрыч очевидно запамятовал, что перед ним сидит не простая накрашенная телка, а гостья и, кроме того, сотрудник приличной сыскной фирмы. Он протянул к Женьке указательный палец, захотев пощупать место, где, по идее, должен был находиться бицепс, но не успел, так как в ту же секунду Женевьева по-кошачьи выбросила вперед руки и, каким-то неуловимым движением уйдя в сторону, схватив бывшего опера за запястье и плечо, плавно дернула вперед. Сыщик, не ожидавший нападения, вмиг ткнулся носом в пол, а девушка, продолжая начатое движение, уже завела его кисть куда-то к лопаткам так, что Юрий взвыл.

— Прекратите! Сядьте спокойно, — вскакивая из-за стола, потребовал Арчи. — Вы что, решили свое умение показывать? Здесь не экзаменационная комиссия по айки-до. Лучше давайте ваши бумаги.

Женевьева как ни в чем не бывало снова грациозно уселась на стул, заявив, что она никого не просила тянуть руки и что русский сыщик вполне мог бы научиться отличать японские боевые искусства от обыкновенного самбо. Александрыч, проворчав, что не намерен иметь дело с сумасшедшими и что за такие дела надо морду бить, обиженно удалился, бросив уже из-за дверей:

— Я еще посмотрю, как она тебя обломает…

За дверями раздался грохот падающего тела, а вслед за тем послышалась очередная тирада Александрыча, которую бы в прессе прежних, застойных времен, в лучшем случае могли процитировать только многоточиями.

— Ой! — запоздало всполошилась Женька, — Там же мой чемодан!..

Арчи с ненавистью посмотрел на нее, решив, что все неприятности, по-видимому, только начинаются, и не ошибся.

После ухода посрамленного сыщика, Женевьева достаточно вразумительно рассказала Николаю, что удалось раскопать французским коллегам, и подала ему тоненькую папку с собранной информацией.

— И еще, — попросила она Арчи, — вы не обижайтесь, но я должна была это сделать с вашим товарищем — иначе бы меня тут считали мамзелью с Монмартра.

Арчи хотел возразить, но девушка, не дав ему на это времени, попросила, чтобы ей дали посмотреть «живьем» акционеров «Транскросса».

— Понимаете, я наблюдала тогда с напарником за вашими бандитами, — сказала она. — Лица были видны плохо (слишком далеко), но я хорошо запомнила их фигуры и походку…

У Арчи не было ни сил, ни желания спорить, и он, решив, что утро вечера мудренее, спросил, где остановилась гостья.

Она недоуменно посмотрела на Николая:

— Я думаю, что лучше всего было бы где-нибудь у вас. Отель — это слишком неудобно.

«У вас, — повторил про себя Арчи. — Ей-то легко сказать! Живут там на своих виллах, каждая из которых — дворец. Знала бы эта Женька, что “у нас” только эта обшарпанная контора, да “корабли-хрущевки”, в лучшем случае. Не к себе же ее тащить…»

Впрочем, Арчи холостяковал в отдельной двухкомнатной квартире и при случае мог бы разместить гостью у себя. Но, желая хоть как-то отыграться за ее вторжение, он заявил, что сейчас единственное место для отдыха — его личная квартира, и что любому гостю, который туда попадает хоть из Африки, хоть с Северного полюса приходится готовить завтраки по крайней мере для хозяина. Поэтому, мол, самое лучшее все же — гостиница.

Но Женевьева заявила, что она никогда не была феминисткой. И утренняя готовка вдобавок к неприятной необходимости ежедневно лицезреть одного холостяка, но соотечественника и коллегу — меньшее зло, чем надоевшие рожи всяких немецких туристов, а тем более англичан.

Последним аргументом, который привел Арчи, надеясь, что Женька откажется от планов вторжения в его квартиру, было наличие в этом жилище собаки.