Фамильные ценности (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 2

В деканате было непривычно пусто, но декан, инор Зайдель, был на месте, потому что из его кабинета доносился разговор и, судя по интонациям, серьёзный, поэтому лезть со своими документами я не стала — ещё засунет в пылу разговора куда подальше и напрочь забудет. Была бы на месте секретарша — отдала бы ей, но её, как назло, не было. Поэтому, когда в коридоре послышался голос замдекана, иноры Крузе, я обрадовалась. И делала это ровно до того момента, пока до меня не донеслось радостное: «Мы же можем привлечь студентов», после чего я заметалась по приёмной, не желая привлекаться, потому что прошлый раз для меня это закончилось невосстановимо испорченной одеждой. На мне сейчас было очень красивое летнее платье, и я не хотела, чтобы оно превратилось в нищенские лохмотья.

Хорошо, что в углу стоял огромный разлапистый куст, за которым я и замерла, боясь себя выдать. Инора Крузе, двигающаяся в компании ещё кого-то, в приёмную заглянула, но задерживаться не стала, пошла искать жертву в другом месте. Я же решила не выходить, пока не смогу убедиться, что она уже кого-то нашла для своих целей. Но прислушивалась к звукам из коридора, но внезапно услышала с совсем другой стороны:

— Возможно, лорд фон Штернберг, не всё так страшно, и вам требуется всего лишь отдых, а остальное организм сделает сам.

Я насторожилась. Фразу про самовосстанавливающийся организм декан говорит, только когда не может поставить точный диагноз. А бывает это очень редко, потому что уж, кто-кто, а инор Зайдель не зря считался одним из лучших целителей. Его почти невозможно было поставить в тупик, но сейчас он стоял на пороге своего кабинета с весьма виноватым видом.

— Это всё, что вы мне можете посоветовать? — насмешливо спросил лорд.

Голос у него был глубокий, красивый и властный, как у инора, привыкшего командовать. Захотелось посмотреть на того, кому принадлежит столь примечательный голос, но хоть сквозь листву и можно было что-то разглядеть, видела я только спину. Спина определённо принадлежала выдающемуся представителю мужского пола, а ещё была красиво обтянута новёхоньким военным мундиром с майорскими погонами. Почему-то вспомнились бабушкины слова, что сегодня всё начнётся, и в груди зашевелился предвкушение чего-то необычного. Я с нетерпением ждала, когда повернётся визитёр декана.

— Пока всё, — ответил инор Зайдель успокаивающим бархатистым голосом, который прекрасно действовал на его пациенток. Пациенты почему-то не попадали под эту магию. — Успокаивающее питьё, хороший сон, немного красного вина за едой, никаких переживаний и никакой магии. Вам дали отпуск для восстановления? Вот и используйте эту возможность. Со своей стороны я сделал все нужные записи и буду думать. Приезжайте через месяц. Если не будет положительной динамики, я очень удивлюсь, но непременно вам что-то посоветую.

— Что-то посоветуете? Я бы предпочёл определённость прямо сейчас. Всего хорошего, инор Зайдель.

Он развернулся, и я смогла разглядеть лицо, впечатление от которого сильно портили сведённые брови и сжатые губы. Словно он боялся не сдержаться и сказать нашему декану какую-то гадость. Почему-то подумалось, что этот инор должен быть невероятно хорош, когда улыбается. Особенно если он это будет делать мне. Но лорд фон Штернберг меня не заметил вовсе, вылетел из деканата как пульсар. Возможно, инор Зайдель был его последней надеждой, которая не оправдалась?

— Инорита Вальдфогель, вы ко мне?

Декан оказался куда более наблюдательным.

— Я принесла документы по практике, — пояснила я, вылезая из-за куста и протягивая пакет.

Инор пакет взял, изучил содержимое, довольно кивая, когда читал характеристику, потом заметил:

— Вижу, вы не зря потратили время, инорита. А что вы скажете по поводу вышедшего отсюда инора?

И тут мне стало по-настоящему стыдно. Хороший целитель первым делом должен просканировать пациента, а уже потом любоваться на его спину и всё остальное. Я же этим правилом пренебрегла.

— Я не думала, что в этом есть необходимость, — пролепетала я. — Это ваш пациент, и с моей стороны было бы неэтично…

— Богиня, инорита Вальдфогель, у вас была уникальная возможность посмотреть, как выглядят разрушающиеся тонкие структуры, а вы ею пренебрегли из-за какой-то выдуманной этики, — попенял он.

— Неужели этому инору никак нельзя помочь?

— Жизни его ничего не угрожает, а без магии живёт большинство людей.

— Но они не знают, чего лишены, а он будет знать.

Декан недовольно покрутил головой. Очень уж он не любил, когда ему противоречили.

— Скажите, инорита, а переживали бы вы так же, будь моим пациентом не красивый молодой военный, а дряхлая старуха? — ехидно спросил он.

— А какая разница, инор Зайдель? — опешила я. — Пациент — он всегда пациент, вне зависимости от возраста и пола.

— Правильный подход, инорита, — согласился он. — Всё, документы у вас я принял. Можете быть свободны до осени.

Уговаривать себя я не заставила, вылетела с такой же скоростью, как недавний деканский посетитель. На что только не пойдёшь, чтобы не сталкиваться с инорой Крузе. Так-то она инора хорошая, но очень увлекающаяся.

Но это было не единственной причиной, почему я поторопилась наружу. Захотелось увидеть пациента инора Зайделя. Разумеется, чтобы его просканировать, только для этого. Но майора с разрушающимися тонкими структурами уже и след простыл, и я ужасно расстроилась. Но ненадолго. Почему-то подумалось, что мы с ним ещё встретимся и я удовлетворю своё любопытство, а он отличит меня от куста. В конце концов, от отца я унаследовала не только долги, но и внешность. Инор Вайлдфогель был очень красивым инором: жгучим брюнетом с голубыми глазами. К сожалению, на этом все его достоинства заканчивались.

Возвращалась домой я в некоторой задумчивости, пытаясь связать бабушкино предсказание и пострадавшего майора. Почему-то я никак не могла перестать про него думать. Всё-таки такой интересный диагноз прошёл мимо меня, и как раз в тот день, когда я про это читала. Стыдно сказать, я даже раздумывала, не попросить ли бабушку погадать специально для меня, чтобы узнать, получится ли у кого-то помочь несчастному.

Но все мысли о случайно встреченном майоре вылетели из головы, стоило увидеть бабушку. Выглядела она необычайно довольной.

— Лина, я же говорила, что вскоре что-то изменится. Смотри.

И она торжествующе протянула мне толстый томик по целительству, раскрыв его на титульном листе. Там стояла полустёртая, но узнаваемая печать фон Кёстнеров. По-видимому, это была одна из тех книг, которые мой отец превратил в деньги для погашения долгов. Я благоговейно взяла книгу в руки, и внезапно она засияла мягким сиреневым светом. Не вся засияла, а только в районе корешка.

Бабушка сияла от восторга. Такой счастливой я её давно не видела. Разве что когда сообщили о смерти зятя? Да и то ей приходилось скрывать радость от посторонних. Конечно, она не делала тайны из своей неприязни к моему отцу, но радость от чужой смерти не идёт на пользу репутации как леди, так и её семье.

— Каролина, это то, о чём я думаю? — прошептала она.

— Бабушка, откуда мне знать, о чём ты думаешь? — удивилась я.

— Это ключ. Ключ к деньгам семьи. Говорил мне покойный Роберт, но я так ничего и не нашла. Но я и не урождённая фон Кёстнер, в отличие от тебя. А ты как взяла в руки, так сразу засияло.

— И что мне теперь делать с этим сиянием? — уточнила я.

— Видишь кристалл на корешке? Маленький красный вверху?

— Разумеется, — подтвердила я.

— Нажми на него и подержи.

Я нажала, отчего корешок засиял ещё сильнее, а потом приоткрылся и из-под него высунулся пожелтевший листок бумаги. Бабушка его тут же вытащила и раскрыла. Пришлось пристраиваться у неё за спиной, чтобы прочитать. На листке была схема тайников с описанием, что лежит в каждом и как их открывать. Любое из этих мест — в библиотеке, в кабинете и в родительской спальне — я бы могла найти с закрытыми глазами, но ирония судьбы состояла в том, что дом нам не принадлежал, а значит, попасть просто так внутрь не получится.