Фамильные ценности (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 38

— Итак, где инора подцепила эту дрянь? — сурово спросил Фидлер.

— Вы бы хоть объяснили, что вы имеете в виду, — проворчал недовольный инор Альтхауз. — Разве можно без разрешения усыплять?

— У вашей супруги в мозгах три ментальных закладки, — безжалостно сказал Фидлер. — Знаете, что она устроила бы, продолжи я настаивать даже на осмотре? Не знаете, а я насмотрелся. Или вы не хотите, чтобы я ими занимался? Вальдемар, этот инор является причиной состояния иноры?

Инор Альтхауз аж дар речи потерял от возмущения, но его племянник ответил довольно спокойно:

— Я бы сказал, что они поженились вопреки этим закладкам. Уверен, ни инор, ни инора понятия о них не имеют. — Поскольку Фидлер обратил своё внимание теперь на меня, Вальдемар добавил: — Инорита Вальдфогель тоже о них не знала.

— А инорита тут в каком качестве?

— Внучка потерпевшей.

— Ага. — Фидлер почесал в затылке. — Сразу скажу, определить, кто это сделал, невозможно.

— Разве? Я считал, что для тебя нет невозможного.

— Не в случае, когда были использованы гибридные техники. Закладки хорошие, мощные, но я даже не отвечу, на что срабатывают. Потому что всё это под солидной защитой, как я уже сказал, комбинированной.

— А попытаться ты не хочешь?

— Вам настолько недорога эта инора? — удивился Фидлер. — Попытаться могу, но с большой вероятностью вскипячу ей мозги, а нужную информацию не вытяну. Потому что ставил маг, но не менталист, а с использованием дымовой пирамидки орочьего производства. Инора предсказатель?

— Да, — удивилась я. — А как вы догадались?

— По ауре, разумеется. Предсказатели легче остальных попадаются в такую ловушку. Попросить о сеансе, зажечь нужную свечку — и полдела сделано.

— Хорошо, какого типа закладки, ты сказать можешь? — прервал его Вальдемар.

— Одна — на доверие, довольно стандартная, на самом деле, одна — на какое-то действие, и одна, совсем старая, она почти стёрлась, поэтому сказать с полной определённостью, на что она, я не могу. Первые две тоже старые, но они обновлялись, третья же как была сделана, так больше и не подтверждалась.

— Вы можете всё это снять? — спросил инор Альтхауз. — Без вреда для Луизы? Потому что, если есть хоть малейший шанс того, что она пострадает, пусть ходит с закладками, всё равно Линденам обновить их не удастся. Я их близко к Луизе не пущу.

Возможно, кому-то воинственный инор Альтхауз показался бы смешным, но я была уверена: лучшего защитника бабушке не найти, он сделает всё, чтобы она была счастлива и в безопасности.

— Линденам? — Фидлер повернулся к Вальдемару. — Почему я не удивлён? Скользкая семейка. Никого пока прижать не удалось. Я, кстати, подозреваю, что и за потерей тобой магии стоит Линден-младший.

— Отто, ты бы хоть просканировал меня, прежде чем говорить такие глупости, — проворчал Вальдемар. — Моя магия при мне.

Фидлер воспользовался советом и с азартом принялся обследовать теперь уже Вальдемара. По мере обследования на его лице проявлялось такое изумление, что я чуть не рассмеялась.

— Но это же невозможно! — ошарашенно сказал он, отправляя очередное сканирование. — Тонкие структуры восстановились, а проклятие почти исчезло. Думаю, день-два — и от него уже следа не останется. Нет, Клаус мне говорил, что проклятие рассеивается, но о том, что тонкие магические структуры вернулись в норму, он не сказал.

— Ещё не вернулись, — возразила я. — А то вы сейчас наговорите лорду фон Штернбергу всяких глупостей и он пойдёт геройствовать с магией. А ему нельзя.

Я грозно посмотрела сначала на него, потом на Вальдемара. Пусть не думает, что всё закончилось. Исцеление нужно довести до конца. И только когда я скажу, что больше ничего не угрожает тонким структурам, вот тогда и можно будет в полную силу использовать магию. А то у Вальдемара Дар огромный, не восстановившиеся структуры могут порваться. И тогда тогда он точно останется без магии.

— Какая суровая инорита, — рассмеялся Фидлер. — Но вы правы, до конца не вернулись, поэтому тревожить нельзя. И всё же… Всё же это удивительный результат. Признаться, я видел Вальдемара почти сломленным от болей и мыслей о потере магии, а сейчас решил, что он смирился и нашёл себя в другом.

— Не дождёшься, — усмехнулся Вальдемар.

— Я уже понял. Где ты нашёл специалиста?

Инор Альтхауз раздражённо откашлялся.

— Инор Фидлер, давайте вернёмся к моей жене. Мне не кажется, что ей полезно долго лежать в наведённом сне.

— Не вредно точно, — возразил Фидлер. — Но вы правы: сначала то, ради чего вы приехали.

— А?..

— Уверяю вас, инор Альтхауз, — правильно понял его Фидлер, — если я буду просто снимать закладки, не пытаясь ничего выяснить, то ваша супруга не пострадает.

Он уже начал разминать руки, готовясь к работе, как Вальдемар спросил:

— А слепок снять?

— Нормальный не получится, а повредить иноре можно.

После чего разнервничавшийся инор Альтхауз рявкнул на племянника:

— Никаких слепков. И вообще, Вальдемар, выйдите отсюда вместе с Каролиной. Вы отвлекаете инора.

Его племянник взял меня за руку и вывел в кабинет, словно я была несмышлёным ребёнком, который не смог бы найти дорогу. Но руку отбирать не хотелось: от ладони Вальдемара веяло такой уверенностью, что поневоле стало казаться, что всё будет хорошо и мы справимся со всеми трудностями.

— Как вы думаете Вальдемар, чего могла касаться третья закладка? — спросила я. — И почему её не стали обновлять?

— Скорее всего, она касалась вашего дедушки, а обновлять после его смерти было некому. А как он умер?

— Он погиб вместе с мужем иноры Линден, поэтому я сильно сомневаюсь, что обстоятельства его смерти были такими, как мне рассказывали.

Но всё-таки я пересказала бабушкину версию героического прошлого дедушки, которой, увы, противоречили бумаги, найденные в кабинете. И записи семейных заклинаний тоже противоречили.

— Мне вообще показалось, что фон Кёстнеры были не слишком щепетильны в достижении своих целей, — завершила я.

— А ваш отец, возможно, был не так уж и плох? — предположил Вальдемар.

— Это мы сейчас узнаем, — решила я, открыла шкатулку и провела рукой по верхнему листу.

Почему-то казалось, что по прикосновению я должна понять, что за человек был мой отец, но этого не случилось. Бумага была просто бумагой, пожелтевшей, шершавой, исписанным ровным, чуть угловатым, но аккуратным почерком. Вальдемар не торопил, хотя я видела, что ему не терпится посмотреть, из-за чего Линдены так возбудились. Впрочем, первый лист находился перед нашими глазами.

— Кажется, ваш батюшка, Каролина, тоже собирал компрометирующие документы на Линденов, — сказал Вальдемар, а я поняла, что так ничего и не прочитала, потому что буквы перед глазами расплывались, не желая складываться в слова.

— То есть он тоже собирался шантажировать Линдонов? — выдавила я в ужасе.

Да что это такое? С обеих сторон меня преследуют родственники с преступными наклонностями. Неужели бабушка всё-таки была права в отношении зятя?

— Не похоже. Он не был уверен и собирал доказательства. — Вальдемар вытащил платок и протянул мне. — Он не хотел обвинять бездоказательно. Позволите?

Он протянул руку, и я вручила ему шкатулку. Почему-то хотелось, чтобы посмотрел кто-то другой и уверил, что все байки Линденов про отца не соответствовали истине.

Мы сидели совсем близко, соприкасаясь головами, и читали документы почти исторической давности. Не такой, конечно, как записи моего дедушки, но всё же давности приличной. Нет, поначалу читал один лишь Вальдемар, но после того как он сказал, что речь точно не о шантаже, а о сборе доказательств, то я присоединилась к нему. Ведь это прошлое моего отца. Богиня, каким же облегчением было узнать, что мой отец вовсе не такой, каким он представлялся по рассказам бабушки. И то, что они не нашли общий язык, могло объясняться как раз вмешательством Линденов, которым молодой офицер виделся угрозой. Служил он вместе с отцом Катрин и Роберта, а в Гёрде его привело желание выявить всю цепочку преступного сообщества. Было ли это до того, как он встретился с мамой, или после, из записей не было понятно, но вот то, что он собирался обезопасить свою семью от Линденов, прослеживалось в каждой строчке. Он любил нас: меня и маму, и даже к бабушке испытывал нечто, напоминающее симпатию, будучи уверенным, что её неприязнь проистекает из дружбы с Эмилией Линден. В этом он был прав, только не подозревал, что инора с некоторых пор не полагалась на одни дружеские чувства и вовсю подкрепляла их орочьими снадобьями. Теми самыми, перевозкой и продажей которых занималась семья Линденов уже несколько поколений.