Мне не больно - Валентинов Андрей - Страница 40

– …Слушайте, кто вы? – крикнул он. – Для колдуна вы слишком невежливы!

– Ваш спутник знает. Мой предок был оставлен, чтобы охранять Голубой Свет от таких, как вы. Я – не один. Предатель хотел получить награду, но уже поплатился. Напрасно ты называешь меня колдуном. Каждый обороняется тем оружием, которое имеет…

– Вражина… – безнадежно повторил майор, сжимая в руке бесполезный пистолет и в сотый раз оглядывая пустой зал. – Ничего, наши до тебя все равно доберутся! С Советской властью не потягаешься!

– …Я не враг Советской власти. Это власть народа. Мы хотели рассказать о Голубом Свете и объяснить, как его можно использовать. Но теперь у власти вы – те, кто народ расстреливает. Вы уйдете – через десять лет, через полвека. Тогда, может, мы поделимся тайной. Но до того путь таким, как вы, сюда закрыт. Вам не победить!

– Ты забыл обо мне!

Голос прозвучал неожиданно – резкий, злой, полный уверенности и силы, появившись тоже в сознании. И Михаилу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто вступил в спор.

Говорил Гонжабов. Он стоял все в той же позе, маленький, худой, со скрещенными на груди руками. Губы не двигались – лишь в их уголках залегла недобрая усмешка:

– Ты надеешься на старого шута Кунтузампо, но он давно оставил Землю. Посмотрим, справишься ли ты с посланцем Шинджи!

Руки Гонжабова медленно поднялись вверх, тело напряглось, голова запрокинулась назад. Несколько секунд прошли в полном молчании, даже подземный шум, казалось, стих. Но вот бхот выпрямился, между рук сверкнуло белое пламя, и внезапно по всей поверхности сферы пробежали черные пятна. Голубой купол дрогнул, завибрировал. Чернота расползалась, обтекая мерцающее свечение. Запахло озоном, послышался резкий хлопок, как будто лопнул воздушный шар…

Купола – как не было, бесформенные клочья голубой оболочки медленно таяли в воздухе. Гонжабов опустил руки, вновь скрестив их на груди.

Ерофеев шумно вздохнул, затем быстро повернулся к Ахилло:

– Капитан! Беги к выходу, прикрою!

– Не спеши! – На этот раз бхот говорил нормально – своим обычным голосом.

– Ты ведь хотел познакомиться с Хранителем?

Майор секунду подумал, а затем вынул из кобуры парабеллум. Михаил тоже достал оружие, но без всякой охоты: он вдруг понял, что оно не понадобится. Кроме того, Михаилу почему-то совсем не хотелось стрелять в неизвестного. Достаточно и того, что они уйдут с миром…

На всякий случай майор все же отошел подальше, заняв позицию неподалеку от черного отверстия, ведущего в галерею. Ахилло встал рядом. Теперь оба они находились за спиной Гонжабова. Тот не двигался.

– Эй! – позвал Ерофеев. – Гражданин Гонжабов! Может, уйдем, ну его!

– Нет… – еле слышно донеслось до них. – Нет…

Ерофеев чертыхнулся, но тут же умолк. Вдали послышался звук шагов, кто-то спускался по каменной лестнице. Майор вздрогнул и поднял руку с пистолетом, но ладонь Ахилло тут же сжала ствол. Ерофеев взглянул удивленно, но оружие все же опустил…

Человек был высок и широкоплеч. Несмотря на нелепый наряд – старый ватник и шапку-треух, – в нем чувствовались сила и гордое достоинство. Он был безоружен, большие сильные руки сжимали лямки сброшенного с плеч полупустого рюкзака и сухой ореховый прутик с пожелтевшими листьями.

Гонжабов ждал, не двигаясь. Неизвестный спустился вниз, на секунду задержался возле бесшумно уносившейся вверх голубой колонны, затем шагнул вперед.

– Мать честная! – ахнул майор. Ахилло невольно улыбнулся:

– Здравствуйте, товарищ Семин! Мы вас не обманули, в пещере действительно есть погребение. Правда, не палеолит, но тоже интересное…

– Да, тавры. Седьмой век до… – Теперь директор школы говорил нормальным, немного усталым голосом. – Очень интересная находка… Добрый вечер, товарищи…

– Т-ты… Вы… – Майор помотал головой, словно увидев призрак. – Товарищ Семин, да е-мое! Да вы чего? Да вы же партийный!

Семин улыбнулся, правда, улыбка вышла невеселой.

– Ваш «профессор» из Ташкента, кажется, понял все сразу. А вы все же ошиблись: у вас карта Генерального Штаба. Она секретная, археологам такие не выдают, даже копии снимать запрещают.

Он бросил рюкзак на пол и медленно повернулся к неподвижному Гонжабову. Тот поднял голову и внезапно, приложив сложенные ладони к груди, поклонился.

– Я готов, – Павел Иванович легко взмахнул ореховым прутиком, словно в его руке была шпага, – можешь начинать!

– Постойте, товарищ Семин! – Майор уже пришел в себя. – А ну бросьте эту дурь! Побазлали – и будя! Будем считать, что вышло недоразумение. Пошли в Перевальное, оттуда в Симферополь позвоним…

На лице директора школы вновь промелькнула невеселая усмешка:

– Правда? Вы не пошлете меня в ваш истребительно-трудовой лагерь? И мою семью не отправят в ссылку?

– Ты вот чего… – Ерофеев на секунду задумался. – Вижу, ты не зря про своего деда-шамана скрывал. Хрен с тобой, скрывай и дальше. А так как ты человек, вижу, верующий, да еще верующий во всякую хрень, то с тебя спрос другой. Только язык больше не распускай да фокусы свои дурацкие брось. Че, Михаил, не будем его твоим орлам сдавать?

– Ни в коем случае! – Ахилло внезапно почувствовал огромное облегчение. Мы сообщим, что товарищ Семин героически истребил отряд немецких диверсантов… Всем – медали и пряники к празднику…

Павел Иванович покачал головой:

– Я не желал и не желаю вам зла, товарищи. Вы – слепые, но тот, кто послал вас, к сожалению, зрячий. Вы даже лучше, чем мне казалось. Только сейчас решаете не вы… Ты, тибетский заброда, покажи, чему научили тебя твои бесы!

Ахилло рванулся вперед, но тело уткнулось в невидимую упругую стену. Рядом ругнулся майор, потирая ушибленный локоть. Гонжабов поднял правую руку и легко двинул кистью – Семин пошатнулся, но тут же выпрямился и взмахнул прутиком.

В глаза ударила яркая белая вспышка, и почти тут же ее сменила глухая чернота. Когда Голубой Свет вновь наполнил зал, бхот стоял все там же, а его противник отступил на шаг, держа перед глазами открытую ладонь. Сломанный прутик бессильно валялся под ногами.

Руки бхота начали медленно сходиться, наконец сомкнувшись над головой. Семин резко выбросил ладонь вперед, но тут же вскрикнул и опустил руку.