Н 7 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 28

— Кто? — вытянул шею Микроб.

Пришлось объяснять:

— Я действительно скрутил этого парня, потому что он за мной крался, и я подумал — ограбить хочет. Потом выяснил, что он просто хотел автограф, но боялся подойти, потому что дурачок. Повел его домой, чтобы извиниться перед опекуном, его мать узнала во мне Нерушимого и стала шантажировать, требуя много денег. Тому есть подтверждение.

Я включил ролик и дал посмотреть Микробу. К нему присоединился зевающий Погосян, сразу проснулся, поскреб в затылке и сказал, возвращая телефон:

— Надо было сразу в ментовку идти, действовать на опережение.

— Да кто ж знал, что эта баба такая долбанутая! Теперь придется идти — после обеда.

— Меня бы спросили, — сказал проснувшийся Саенко, который успел вникнуть в происшедшее. — В моем классе был дурачок, так его мамаша всех задолбала: и родителей, и учителей. Типа все ей должны, раз у нее такое уродилось. Они реально невменяемые, такие мамаши. Весь мир им обязан. Так и сделать ничего не могли, она инвалидом своим прикрывалась.

Нехорошее предчувствие холодком пробежало по спине. Меня, конечно, не посадят из-за этой дуры, но крови она попить может. Так что да, надо действовать на опережение, потому я сразу же позвонил Димидко, отпросился с тренировки.

Потом набрал своего старого знакомого адвоката, Олега Леонидовича Кагановского. Жук хитрый, скользкий и дорогой, но искать другого — терять время.

Мы встретились, составили заявление о клевете и вымогательстве, я скинул ему запись разговора с мамашей Алеши и поручил остальные заботы.

Вечером он отзвонился и сказал, что заявление она все-таки на меня написала. Но ничего, лучше на адвоката потрачу те деньги, что она у меня затребовала — человек их заработает честным трудом, а не выбьет из лоха нахрапом.

Об исходе разбирательства я не волновался. В сравнении с тем, что со мной было зимой, это все мелочи жизни. Единственное, что нервировало — скандал набирал обороты, его растиражировали журналисты, растащили, как шавки — содержимое мусорного пакета.

Пришлось с согласия Кагановского писать статью-опровержение и давать интервью некоторым журналистам. Радовало, что болельщики были на моей стороне. Из ста комментариев, оставленных под моей публичной страничкой в Комсети, только один был в поддержку женщины-жабы, Аллы Николаевны Васильевой.

Но ничего, скоро отвлекусь, уеду в Армению. До сборов остались две недели и четыре матча, которые я проведу в составе «Титана», а потом посмотрю, насколько наше с Санычем детище жизнеспособно без моей поддержки.

19–20 августа 2024 г. Абовян

Армения! Бесконечные сизые горы с лежащими на них облаками. Говорливые горные речки, где на перекатах стоит форель… Вот бы — в горы да по форель! Поставить палатку там, где нет связи, вдыхать густой, хоть ножом режь, воздух и хмелеть от него без вина, ловить рыбу и медитировать. Но кто ж даст расслабиться?

Самолет наш прибыл в Армению в шесть вечера, и все, что мы успели — быстренько прогуляться по городку, даже в Ереван, к которому Абовян примыкал, не поехали. Пока добрались до гостиницы из аэропорта, пока зарегистрировались — уже и девять вечера. Армения — не Англия, где и выгуляют, и накормят, это — часть Советского Союза.

Мы уже привыкли, что из-за жары в последнее время играли в семь вечера, и сегодняшний день не стал исключением. Утром 21 августа, то есть завтра, мы летим в Москву, ночуем в Михайловске, а оттуда — в Ригу, в гости к «Целтниексу», с которым мы уже играли в прошлом году во Второй лиге.

Такая вот работа — ездишь по всей стране, а страны не видишь. Самолет или поезд, автобус, гостиница, спортзал, тренировочное поле, подтрибунные помещения — арена. А там все по ГОСТу: трава подстрижена, ворота укреплены, кресла красиво раскрашены. И везде, получается, почти как дома. Ехал, ехал — опять дома! Только болельщики меняются.

А уж болел тут — полный стадион. Пришли все от мала до велика, а для тех, кто не влез на трибуны, хваткие организаторы установили мобильные точки, где шла прямая трансляция, продавались закуски и минералка. Спиртного — ни-ни. Радостные все, нарядные и шумные. И чему радуются? Неужели рассчитывают на победу «Котайка»? Аж как-то неловко стало, что мы, понимаешь, понаехали и собираемся забрать у этих людей радость.

Тяжко нам будет без поддержки наших фанатов, но ничего, прорвемся!

Да, ездить муторно, но ведь сложно найти такую работу, которая приносит удовольствие. Потому в футболе деньги — вторичное, главное — адреналин! После победы, как пьяный. Чистый кайф! И нестрашно, если для этого надо преодолеть тысячу километров.

Микроб с нами не поехал. Публичное побивание болельщика мячом — серьезный проступок, который рассматривался Комитетом по этике. Если бы не грядущий товарищеский матч с «Кардиффом», ему грозила бы длительная дисквалификация, а так мы надеялись, что нашего крайка просто пожурят и обойдется без отстранения от игр. Но стопроцентно в вердикте никто уверен не был.

Абовян — город маленький, рассказывали нам сопровождающие, семьдесят тысяч населения, но очень гордый. И команда-соперник у нас, говорили они, гордая и яркая.

И вот мы выстроились на поле.

Форма у них была будто бы в противоцвет нашей. Красно-бело-синие смуглые ребята белозубо улыбались и гортанно здоровались, их голоса заглушало многоголосье на трибунах. Южные люди, горячие. Надеюсь, не закидают нас чем-нибудь, аж как-то боязно.

Позвучал свисток, и наши сразу начали давить. И давили до последнего свистка. Бывают такие игры, когда каждое движение в кайф и когда все получается. Ну, или почти все.

Вот тут так и выходило. Забеги наших краёв не встречали сопротивления. Пасы находили адресата. Мяч четко доходил до штрафной площади, а там вяз в частоколе ног защитников.

Удар! Еще! Добивать! А некому…

И снова средняя зона на подборе, потом раскидывает налево-направо…

Но вот получилось что-то с вертикальным пасом. А земляк местных, Месси наш Погосян, оторвался от защитников и выскочил четко перед вратарём. Тот даже не дернулся — чистый гол.

0:1!

Свисток утонул в недовольном реве. Мика развернулся к трибунам и развел руки — извините, мол, земляки — а сам в лица всматривается, отца выискивает. Мне самому стало интересно, пришел он на сына посмотреть или нет? Или уперся рогом и втихаря смотрит игру по телеку? Что он вообще равнодушен к успеху чада, я очень сомневаюсь.

Мяч в центр. Розыгрыш.

И снова наш отбор, и снова мяч полетел направо, Жеке, он рванул вперед и оттуда — навес на дальнюю штангу… Вратарь снял с головы, не дал забить.

Стало понятно, что забивать армянам можно, а уж сзади я поддержу, подкреплю.

Наши академически распасовывали, а когда хозяева поля кидались в прессинг, спокойно передавали мяч мне почти через все поле. Ну а я — опять налево-направо-вперед. Чаще направо, Бураку или Клыкову. Без Микроба грустно. Гусак, конечно, старается, но до уровня того же Бурака не дотягивает.

От такой игры не устаешь, а заряжаешься.

Вон и Гусак включился — начал колесить по всей бровке, пытаться в одиночку обыграть двух. Не получилось, он катнул Жеке, тот прокинул мяч между защитниками и ринулся в щель, а они расступились, опасаясь нарушить правила. И проскочил Жека, и ударил обводящим ударом в дальнюю девятку.

Да! 0:2 мы ведем. И зря Погосян жестами показывал, чтобы Жека ему пасовал, не единалил. Но откуда Жеке знать, что для Погосяна гол в этой игре — дело чести?

В перерыве наши не молчали. Весело болтали, показывали друг другу, как надо было, только Погосян грустил, в телефон уткнувшись.

Сан Саныч пресек преждевременную радость и напомнил, что два мяча — еще не выигрыш, а самый опасный счет. Это за один мяч зубами держатся и стеной встают. А если два — вроде и расслабиться можно. Тут-то и наказывают.

— Да ладно, тренер! Игра идет! — улыбнулся Гусак, звездный час которого настал. — Мы помним! И если что — Саня поможет.