Дом там, где сердце - Фаррел Шеннон - Страница 25

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая

Он проводил Мюйрин в кабинет, где она начала складывать книги в коробки, записывая сведения в маленький журнал. Локлейн ставил книги на верхние полки, добродушно посмеи­ваясь над ней, когда она попыталась туда дотянуться и едва не потеряла равновесие. Он поймал ее за талию и собрал всю свою волю, все самообладание, чтобы удержаться от поцелуя.

Мюйрин поблагодарила его за помощь, но взгляд ее оставал­ся задумчивым. Наконец она сказала:

– Не такая уж это и жертва. Я не хочу возвращаться. Да, меня всегда холили и баловали, я знаю, но хочу другой жизни, чтобы от меня была какая-то польза на земле. Я никак не могла обрести душевный покой, пока не приехала сюда. У мужчин есть карьера, работа, они играют какую-то роль в обществе. А чего бы я добилась в Шотландии, кроме того, что посещала бы скучные званые чаи и бесконечные балы? Я все чаще на­ходила какие-то отговорки и оставалась дома с хорошей кни­гой, – снова призналась она. – Вот почему я обычно украдкой шныряла по поместью, где и научилась тому, что умею.

– Вы редкая женщина, Мюйрин.

– А вы редкий мужчина. Тяжело, наверное, было возвра­щаться из Австралии сюда, в эти руины…

– Эти, как вы говорите, руины – мой дом, – отрезал Ло­клейн.

– Я знаю, я не хотела… Простите.

– Нет, вы не виноваты. Я способен признать правду, даже если мне это больно. А вы дали мне возможность снова помеч­тать. Признаться, я был в совершенном отчаянии, когда впервые встретил вас, но теперь мне все видится в более розовом свете.

– Я была в отчаянии от вашего контроля за мной в Дубли­не, – с содроганием произнесла Мюйрин.

– Давайте не будем об этом вспоминать, если это вас рас­страивает.

– Думаю, нам нужно забыть о прошлом и думать о буду­щем.

Мюйрин пересекла комнату и подошла туда, где Августин оставил пару графинов на маленьком обшарпанном столике.

– Давайте выпьем за новые начинания, а? – предложила она, взяв две стоявшие там маленькие рюмки и убедившись, что они идеально чистые после тщательной уборки.

–Отличная идея.

Мюйрин наполнила рюмки янтарной жидкостью.

– За новую жизнь для нас обоих.

– За свежее начало, – произнес Локлейн. Они чокнулись и улыбнулись друг другу.

Каждый из них отхлебнул чуть-чуть ликера, и она заставила себя сделать глоток.

– Ух! У Августина был отвратительный вкус на бренди! – закашлявшись, Локлейн ловил ртом воздух.

– Как огонь, – прохрипела Мюйрин, и по ее щекам потекли слезы.

Она быстро налила им по стакану воды из оставленного Циарой кувшина и хмыкнула:

– Думаю, его нужно употреблять медицинскими дозами.

– Кому? Быкам?

Мюйрин громко рассмеялась, и Локлейн, не способный боль­ше сопротивляться ее яркой красоте, наклонился и поцеловал ее в губы.

Она перестала смеяться и в некотором замешательстве по­ставила стакан, чтобы вернуться к своему учету. Локлейн был слишком близко, он так притягивал. Почему она так себя с ним ведет, когда они одни?

– Наверное, я лучше пойду умоюсь и лягу спать, – с со­мнением в голосе произнес Локлейн, увидев, как она от него отпрянула.

– Да, вероятно, это хорошая идея. И раз уж вы заговорили об умывании, я договорилась, что завтра мы стираем и купа­емся. Я не хочу, чтобы мои люди жили в грязи, если это можно как-то изменить. Первыми пойдут мужчины, потому что жен­щинам, безусловно, понадобится больше времени.

– Я жду этого с нетерпением, – отозвался Локлейн, глядя на свои руки, которые, конечно, станут еще грязнее завтра, когда он начнет рубить деревья. – Это будет настоящая ро­скошь по сравнению с мгновенным нырянием в залив.

– Вы что, хотите сказать, что купаетесь в озере Эрн в такую погоду? – ошеломленно спросила Мюйрин.

– Ну, у холода есть свои цели, – загадочно ответил Локлейн, окинув ее на прощание долгим взглядом, прежде чем оставить наедине с бухгалтерскими книгами.

К концу первого месяца своего пребывания в Барнакилле Мюй­рин начала ощущать, что дела в поместье пошли гораздо лучше. И хотя судебные дела против мистера Блессингтона и мистера Генри все еще рассматривались, ей наконец сообщили оконча­тельную дату заседания – тринадцатое марта. Она надеялась, что поместье станет абсолютно платежеспособным, как только удастся вернуть часть денег Барнакиллы.

Еще больше ее радовал тот факт, что все ее намерения и идеи, похоже, приносили плоды. Промыслы давали им мясо и рыбу в из­бытке, и мясник в течение последних двух недель все повышал свои заказы. Свежая и копченая рыба и мясо хорошо продавались и с при­лавков магазина. Полковник Лоури и мистер Коул тоже решили помочь отважной молодой вдове, а заодно и пополнить свое хозяйство высококачественными продуктами из ее поместья.

Лесной бизнес шел хорошо: дерево рубили, пилили и без особой сложности откатывали к доку, оттуда можно было ор­ганизовать транспортировку в Шотландию или за границу. По­ставки торфа и дерева в город также неуклонно росли, и Мюй­рин вскоре поручила Патрику купить еще две повозки, если удастся найти их по невысокой цене.

Мебель Локлейна была прекрасного качества, и они с Циарой принесли огромную жертву, продав из дома всю сделанную его руками мебель.

– Но, Локлейн, этот шкаф… Он мне так нравится! Пожа­луйста, не продавайте его! – сопротивлялась она с глазами, неизвестно почему полными слез.

– Вы продали все, что у вас было, – напомнил ей Локлейн и распорядился грузить всю мебель.

Не сомневаясь в том, что Локлейн рассердится, когда узнает о ее самоволии, Мюйрин дождалась, пока тот ушел, и попро­сила Патрика вытащить шкаф из повозки и поставить его к ней в комнату. Он был такой красивый, с резными желудями, что она просто не могла расстаться с ним.

Многие женщины буквально нашли себя в домашней работе, в шитье и вязании и обучали друг друга. Вечером после ужина все собирались на кухне и вместе вышивали огромные покры­вала из лоскутков или шили фартуки и детскую одежду. Выпеч­ка у них тоже получалась отменная, и многие жители Эннискил­лена считали, что она лучше, чем у булочника. Мюйрин не могла оценить, насколько это справедливо, потому что им не остава­лось ничего из того, что производилось на ферме.

Локлейн организовал уроки по деревообработке, которые проводил в своем доме, хотя Циара так жаловалась на остаю­щиеся повсюду опилки и стружку, что Мюйрин выделила место в светлой теплой кухне и для мужчин.

Раз в неделю они производили капитальную уборку, зажи­гали свечи и ждали, когда более теплая погода возвестит о при­ходе весны. Коттеджи один за другим ремонтировались, а не­сколько самых опытных строителей тщательно исследовали особняк и составили список того, что больше всего нуждалось в ремонте.

Женщины без особых талантов стирали, мыли посуду, уха­живали за детьми, а также приводили в порядок старый дом, отмывая его от пыли и грязи сантиметр за сантиметром. Ло­клейн удивлялся тому, что Мюйрин вполне устраивает жизнь в практически пустом доме, но она была слишком занята и слишком утомлена, чтобы это ее волновало. По правде говоря, она почти не спала из-за страха перед ночными кошмарами, кото­рые посещали ее, стоило только закрыть глаза. Правда, при­знаться в этом она не решалась даже самой себе.

Локлейн забеспокоился, когда однажды застал ее дремлющей на стуле.

– Простите, – зевая, промолвила она, затуманенным взгля­дом обводя кабинет. – Похоже, мне так и не удалось поспать ночью. Кажется, это весьма странное место, и, когда столько мыслей вертится у меня в голове, я не могу отдохнуть.

– Вас угнетает, что вы одна? – мягко предположил Локлейн. Мюйрин взглянула на его приятное лицо, ей было интересно, помнит ли он проведенные вместе ночи в Дублине так же от­четливо, как она. Теперь это казалось таким далеким. Было бы нелепо предполагать, что он помнит это после всего, что они пережили.

– И это тоже, – нехотя признала она. – Этот дом такой боль­шой, к тому же здесь постоянные сквозняки и очень шумно.

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая