Дом там, где сердце - Фаррел Шеннон - Страница 59

• Предыдущая
• 59/69
• Следующая

– Если ты так настаиваешь на том, чтобы знать правду обо мне, почему ты мне все не расскажешь? О себе и Августине, о вашем браке, о том, как он умер. О Дублине, обо всем осталь­ном, о чем ты мне никогда не говорила.

Глаза Мюйрин панически расширились, и она, вырвавшись от него, направилась к камину погреться. Она энергично потерла руки, как будто пытаясь отчистить их от грязи, и дотро­нулась до виска.

– Мне нужно время подумать. Я не все могу рассказать, есть и не мои секреты.

– Чего ты боишься? Ты что, в опасности? – спросил он с не­ожиданным чувством беспокойства.

Мюйрин вздохнула.

– Нет, не то чтобы в опасности. Я просто не знаю, как ты на это отреагируешь. В таком положении, может быть, не время ворошить прошлое?

– Но ты признаешь, что лгала мне?

– Хорошо! Да, я лгала! Я просто не договаривала! Но разве ты не видишь, что это было сугубо личное? Ведь и ты не рас­сказывал мне о своей любви к Таре.

Он скривился.

– Хорошо, если хочешь поговорить об этом сейчас, мы поговорим. Тебе могут не понравиться подробности, но…

– Нет, Локлейн, не сейчас, мне нужно идти. Вот-вот нач­нутся роды, а Брона просила меня помочь. Она мой хороший друг. Я не могу бросить ее после всего, что она для меня сде­лала.

– Черт возьми, Мюйрин, но мне ты тоже нужна! Мюйрин поспешно отступила от него, прежде чем он успел обнять ее за талию.

– Не сейчас, прошу тебя. Мне пора! И мне нужно время подумать. Мы скоро снова поговорим, обещаю, только не сейчас!

Он видел, что она зашла в тупик, и поднял руки, показывая, что сдается.

– Ну хорошо Я обещаю не трогать тебя, не подгонять. Ты знаешь, где меня найти, если я понадоблюсь. Я буду в мастер­ской. Я буду спать там же на чердаке, если ты собираешься остаться с Циарой, чтобы присматривать за ней.

Он вернулся в свою комнату, чтобы взять чистое постельное белье, и выскользнул за дверь, оставив Мюйрин наедине с ее путаными мыслями.

Она сидела, уставившись на огонь, минут пять, прежде чем подняться и идти принимать роды.

Она не присела всю ночь, но была рада помочь Броне. Прини­мая роды, она как-то отвлеклась от своих мыслей. Она знала, что, если бы осталась в своей комнатушке или в доме Локлейна, все равно бы всю ночь ворочалась.

Когда солнце начало подниматься над горизонтом, младенец наконец родился. Мюйрин держала мальчика на руках и спра­шивала себя, каково оно было бы – иметь собственного ре­бенка. Она была так занята, устраивая дела в поместье, что ей некогда было даже подумать, во что может вылиться ее будущее с Локлейном.

Брак? Дети? Чем больше она об этом думала, тем отчетли­вее понимала, что только этого она и хочет на самом деле. Барнакилла, ее новая семья, крестьяне – все это требовало сил и приносило удовлетворение. Но как же любовь? Все, чего она достигла, ничего не значит, если рядом нет Локлейна. Она преданна ему и телом, и душой. Почему же они не могут по­жениться и быть счастливы? Когда судебное разбирательство закончится, они могут урегулировать свои отношения, разве не так?

Однако ее жизнь теперь так запутана, что в данный момент лучше оставить все как есть. Она не может признаться ему в сво­их чувствах, не рискуя возобновить близость, а она дала слово Циаре. А еще она пообещала, что не расскажет Локлейну о Кри­стофере. Все это нужно держать при себе до тех пор, пока не выяснится наверняка, имеет ли она право на Барнакиллу.

У меня ведь будет достаточно времени? подумала она, омы­вая новорожденного и заворачивая его в одеяло.

Около девяти часов следующего утра в дверь конторы посту­чали.

Мюйрин грустно смотрела, как заглянул Локлейн с камен­ным лицом.

– Я пришел не спорить с тобой, Мюйрин, – прямо сказал он. – Я пришел сказать, что к причалу подплывает корабль. Это «Андромеда». Я думал, может, ты хоть выйдешь на при­чал.

Она попыталась скрыть облегчение от услышанной новости. Только бы они привезли продукты…

– Я сейчас, – пробормотала она, избегая его взгляда. Она стянула растрепанные волосы в тугую косу, умыла лицо и руки ледяной водой из ванны и отряхнула пыль с темно-сине­го платья. Набросив капюшон, она устремилась к причалу так быстро, как только могли нести ее подкашивающиеся ноги. Она не могла поверить в свою удачу. Все ее молитвы были услышаны! «Андромеда» приплыла! Вот так подарок к Новому году!

Корабль причалил, и команда тут же начала выгружать за­пасы. Там были бочки с пшеницей, мукой, овсом, а также репа, лук и свекла. Если они будут экономны, им хватит еды на целую зиму.

Она сбежала вниз к причалу, надеясь увидеть своего кузена Майкла. На палубе стояли двое, и один из них, высокий человек с седеющими темно-каштановыми волосами и дружелюбным выражением лица, повернулся, чтобы ее поприветствовать.

Мюйрин изумленно моргнула и бросилась в его объятия с вос­торженным возгласом:

– Нил! И Филип! Как вы? – спросила она на одном дыхании, а зять закружил ее, с сожалением отметив, как она похудела и побледнела.

Филип, проворный, темноволосый юноша, залился краской от такого бурного проявления ее чувств и смущенно заметил:

– Надеюсь, ты не возражаешь. Я тоже хотел тебя увидеть. Я столько наслушался о твоей здешней жизни, что, признаться, просто обязан был приплыть сюда и посмотреть, как ты устро­илась.

Она взяла Филипа за руку.

– Возражаю? Что за глупости. Я очень рада видеть старого друга. Конечно, многого из всего этого не было бы, если бы вы не отдали в мое распоряжение «Андромеду».

Она покраснела, вспомнив, в каком состоянии ее платье, во­лосы и мозолистые руки, – она была полной противополож­ностью благовоспитанным светским джентльменам, которые смотрели на нее как на незнакомку. Она лгала им о своей жиз­ни так же, как и Локлейну.

– Элис хоть не с вами? – обеспокоенно спросила Мюйрин. – Не то чтобы я не хотела видеть ее и малышку, но, как видите, я не ждала гостей.

Черт возьми, опять ложь, подумала она про себя, когда веж­ливые слова вылетели из ее уст, и она снова залилась краской.

Этой сцены Локлейну было достаточно. Он понял, что Мюйрин стыдится того, какой она стала в Барнакилле, испытывает нелов­кость перед этими симпатичными молодыми людьми. Более того, он отметил явное восхищение на их лицах. Он знал, что Нил наверняка не был ему соперником, но вот Филип, похоже, был мужчиной именно ее типа. Таким, каким никогда не мог быть он сам – аристократичным, богатым и невероятно привлекатель­ным. Тот факт, что Мюйрин знала Филипа с детства и все же не вышла за него замуж, даже не пришел Локлейну в голову.

К тому времени как Мюйрин повернулась, чтобы предста­вить своим гостям Локлейна, его уже и след простыл.

Она скрыла свое разочарование за широкой улыбкой.

– Идемте же, что здесь стоять. Вы, должно быть, замёрзли. Сейчас я посмотрю, чем бы вам подкрепиться, а потом прой­демся с небольшой экскурсией по поместью.

Молодые люди переглянулись, и каждый из них галантно предложил ей руку, когда она спустилась с корабля и повела их к дому.

Она привела их прямо в большую уютную кухню.

Локлейн попытался незаметно выскользнуть, но она издали заметила его и окликнула:

– Локлейн, это мой зять Нил, о котором я вам так много рассказывала. А это его брат Филип. Локлейн – управляющий поместьем, фактически мой партнер. Благодаря ему мы кое-чего здесь добились.

– Не скромничайте, миссис Колдвелл. Вы сделали все сами, я лишь немного помогал вам, – хрипло ответил он.

Она предложила гостям отдохнуть у нее в конторе, и Сиобан отвела их туда так, чтобы они не видели, как переполнен дом. Как только они ушли, она шепнула Локлейну:

– Господи, где же мы их разместим? Все переполнено.

– Я освобожу коттедж на одну ночь.

– Нет, я не могу просить об этом…

– А ты и не просишь. Это я предлагаю. Право же, это не причинит мне никаких неудобств. Когда они уезжают?

– Нил сказал, что собираются завтра. Я слышала, как они обсуждали с братом какие-то срочные дела.

• Предыдущая
• 59/69
• Следующая