Дом там, где сердце - Фаррел Шеннон - Страница 64

• Предыдущая
• 64/69
• Следующая

– Они у тебя будут, Мюйрин, столько, сколько нужно. Ты права, благотворительность начинается со своего дома. Экс­портировать продовольствие – просто грех.

Они сидели молча какое-то время, пока миссис Грехем не спросила:

– Если ты уже давно все обдумала, почему у тебя такой обес­покоенный вид?

– У меня есть одна проблема, которую нужно решить, но, думаю, ты уже ответила, внимательно выслушав и поняв меня. Не может быть любви без доверия. Возможно, это единственное, чего нам с Локлейном не хватает, хотя всего остального, что мо­жет быть между мужчиной и женщиной, у нас в достатке.

Она проигнорировала потрясенный взгляд матери и под­нялась со стула.

– А теперь прошу простить меня за то, что отняла столько твоего времени своими проблемами и заботами, когда у тебя своих хватает. Мне нужно срочно написать письмо. А у вас с Нилом достаточно дел, связанных с похоронами. Я помогу вам позже, если ты позволишь, только напишу письмо Локлейну.

Мать поднялась и нежно обняла Мюйрин.

– Не упускай свой шанс, дорогая. Нил и Элис помогут тебе. Пора ей брать на себя хоть какие-то обязательства. Я боюсь и ду­мать, что бы она делала без Нила. По крайней мере за тебя я не беспокоюсь. С Локлейном или без него, ты не пропадешь.

– Так ты не возражаешь против него, мама? Я могу сказать, что мы получили твое благословение? – с надеждой спросила Мюйрин.

Мать поцеловала ее.

– Целиком и полностью. Будь счастлива, дорогая. Твой отец, наверно, огорчился бы и был немного шокирован, но в конце концов сказал бы то же самое, я в этом уверена. Мы всегда любили тебя, хоть и были строги, потому что хотели уберечь тебя. Теперь я вижу, что нам это не удалось. Мы тебя не убе­регли, когда это больше всего было тебе нужно.

Она всхлипнула. Мюйрин обняла ее.

– Пожалуйста, не вини себя. Я была глупой.

– Нет, нас всех обманули, но ты не пожалела себя и не об­ратилась за помощью к семье. Ты рассказала мне ужасные вещи, дитя, но я никогда еще так тобой не гордилась. И если этот Локлейн Роше на самом деле так хорош, как ты говоришь, он обязательно поймет и простит тебя, как это сделала я.

Мюйрин поцеловала мать в морщинистую щеку и вернулась в свою комнату, чтобы написать письмо Локлейну, рассказать ему все как есть, не упуская ни единой подробности, которая могла выставить ее не в лучшем свете. Теперь, когда она от­крылась своей матери, все уже казалось не так плохо. В первом письме она описала, какой у нее был брак, и даже рассказала о своей поездке в Дублин и обо всем, что там случилось. Един­ственным, что она опустила, была цепочка событий, которая привела к смерти Августина. Их ей все еще было тяжело вспо­минать, и она собиралась рассказать о них, только когда он простит ей все остальное.

Во втором письме она обратилась к деловым вопросам, вы­слав ему чек на покрытие расходов, и сообщила, что вернется домой как только сможет.

В последующие три дня Мюйрин организовывала похороны и поминки, и много людей пришло с соболезнованиями. Все это время она не переставала думать о Локлейне, мечтая ока­заться с ним дома. Филип повсюду ходил за ней, сопровождая ее из комнаты в комнату.

Мюйрин никому ничего не рассказывала, щадя свою семью. Она не хотела никого расстраивать, когда в доме траур. Более того, она не хотела сталкивать братьев Бьюкененов из-за свое­го будущего, пока она не поговорит с зятем о распределении собственности и всех владений в Финтри.

Наконец на четвертый день после смерти отца она решила поговорить с Нилом.

– Я хочу продать свою часть дома как можно скорее. Мне нуж­ны деньги, чтобы вернуться в Ирландию и спасти Барнакиллу.

Нил вздохнул.

– Мюйрин, прошу тебя, подумай, прежде чем принимать поспешное решение. Все мы в последнее время очень пережи­вали. Я не хочу, чтобы ты уезжала, когда у тебя здесь прекрас­ный дом. Я знаю, что Филип хотел с тобой поговорить, но, ува­жая твою скорбь по отцу, пока не сделал этого.

Нил хотел продолжить разговор о своем брате, она это зна­ла. Она решительно остановила его.

– Не имеет значения, когда он сделает мне предложение. Я все равно скажу «нет». Я не люблю его. Он не мой мужчина. Теперь вся моя жизнь – это Барнакилла. Я должна вернуться. Я люблю Локлейна. Я люблю его так сильно, что мне больно, когда я разлучена с ним на час, не говоря уже о нескольких днях. Я не могу без него жить после всего, что произошло в последний год. Мы были друг для друга всем, понимаешь?

Нил неохотно ответил:

– Да, думаю, понимаю.

– Тогда, пожалуйста, перестань давать мне советы. Нил вздохнул и тяжело опустился на ступ.

– Я просто не могу отделаться от мысли, что он воспользу­ется своим положением. Я сделал несколько запросов, когда ты рассказала мне о судебном иске Кристофера Колдвелла на пра­во владения поместьем. Ты знала о том, что Локлейн – неза­коннорожденный сын хозяина?

– Я знаю, но мне плевать. Он любит меня такой, какая я есть, теперь я в этом уверена. Если бы это было не так, он бы не сделал так много за последние несколько месяцев – серьезных дел, когда он изо всех сил помогал мне, даже если считал, что я неправа, и маленьких сюрпризов, например, когда подарил мне щенка на день рождения. Он хороший человек, добрый и чуткий, свободный от предрассудков, предвзятости и ханжества. Я никогда не встречала человека с таким теплым сердцем, хотя у него мало причин быть добрым к людям, ничего для него не сделавшим, кроме того, что жестоко с ним обращались. Это Августин охотился за богатством, а не Локлейн. А теперь Кри­стофер хочет сделать то же самое: жениться на мне и прибрать Барнакиллу к рукам, в то время как его поместье приходит в пол­ный упадок.

Нил смотрел на нее в изумлении.

– Ты хочешь сказать, что Августин женился на тебе только ради денег?

Мюйрин снова поймала себя на том, что проговорилась, рас­крыв правду о своем ужасном браке, и сделала оговорку:

– Но ты должен пообещать, что не скажешь ни слова Элис, ни единого слова, слышишь? И Филипу тоже.

– Кто еще знает? – изумленно прошептал он.

– Только мама и ты. И Локлейн, когда получит мое письмо. Нил потер руками глаза, чувствуя, что вот-вот заплачет. Он был тронут ее словами. После всего, что пережила Мюйрин, она заслуживала право на счастье и настоящую любовь, и он решил, что должен помочь ей в этом.

– Когда ты мне первый раз написала, ты сообщила о тяже­лом финансовом положении, но ни словом не упоминала о сво­ем кошмарном замужестве. Я не знаю, как тебе удалось это пережить. Ну, а теперь расскажи мне еще раз все о Кристофере Колдвелле.

Она вздрогнула.

Он заметил ее реакцию и подбодрил:

– Давай же, мне ты можешь довериться. Я уверен, что по сравнению с тем, что ты уже выложила, это будут цветочки.

– Нет, это не так. Это хуже. Но это секрет не мой, а сестры Локлейна Циары.

– Даю тебе слово, дорогая, ничто из сказанного не выйдет из этой комнаты. Но ты должна с кем-то поделиться. Ты держала в себе все эти страхи и волнения, и это совершенно тебя измотало.

– Ну хорошо, я расскажу тебе все, что знаю о Кристофере, но если хоть одно слово дойдет до ушей Локлейна…

– Не дойдет, обещаю.

Она рассказала все, что ей поведала Циара, и описала зятю угрозы Кристофера.

– Но я этого не допущу, слышишь? Даже если он выиграет Дело, я выкуплю у него дом – не важно, сколько он за него за­просит, – прежде чем у него появится возможность причинить вред людям, женщинам, такой, какой уже причинил Таре и Циаре. Они с Августином просто монстры. Я не могу поверить, что они с Локлейном и Циарой одной крови. Но я знаю, каков был Августин, пребывая в плохом настроении. Будет очень нелегко выкупить у Кристофера поместье, чтобы он убрался и больше никогда нас не беспокоил. Но я готова заплатить эту цену, если будет необходимо, чтобы он навсегда исчез из нашей жизни.

Нил поднялся со стула и стал вышагивать перед окном.

– Если бы ты рассказала мне о проблеме с мистером Колдвеллом раньше! У меня было бы больше времени поглубже вник­нуть в этот вопрос. Я не знаю точно, когда начнется рассмотрение дела, но, думаю, у нас есть еще несколько недель. Скажи мне имя своего адвоката, и я посмотрю, что можно сделать.

• Предыдущая
• 64/69
• Следующая