Сага о Форсайтах: Собственник - Голсуорси Джон - Страница 51
- Предыдущая
- 51/99
- Следующая
Но так как беспристрастие было не чуждо молодому Джолиону, то он пришел к выводу, что называть варварством то, что есть лишь отсутствие воображения,
– несправедливо: ведь никому из них не приходилось очутиться на месте зверя, посаженного в клетку, и напрасно было бы ждать, что эти люди поймут ощущения животного, лишенного свободы.
Они вышли из сада – Джолли и Холли в состоянии блаженного исступления,
– и только тогда старому Джолиону представился случай поговорить с сыном о том, что лежало у него на сердце.
– Просто теряюсь, – сказал он, – если так будет продолжаться, я не знаю, чем она кончит. Просил ее позвать доктора – не желает. Ничего в ней нет моего. Вся в бабушку. Упряма как мул! Уж если заартачится, так кончено дело!
Молодой Джолион улыбнулся; глаза его скользнули по подбородку отца. “Оба хороши!” – подумал он, но промолчал.
– А тут еще этот Босини, – продолжал старый Джолион. – Меня так и подбивает всыпать этому молодчику как следует, но я не могу, а вот почему бы тебе не попробовать? – добавил он с сомнением в голосе.
– Что же он, собственно, сделал? По-моему, пусть лучше расходятся, если не могут поладить.
Старый Джолион взглянул на него. Затронув вопрос, касающийся взаимоотношений между полами, он сразу же почувствовал недоверие к сыну. Джо, наверное, придерживается на этот счет весьма сомнительных взглядов.
– Не знаю, как ты на это смотришь, – сказал он. – Мне кажется, ты становишься на его сторону. Что ж, это не удивительно, но я считаю, что Босини ведет себя безобразно, и если он попадется мне когда-нибудь, я ему так и скажу.
Старый Джолион замолчал.
Невозможно обсуждать с сыном всю недопустимость поведения Босини. Разве сам он не совершил такого же (даже худшего) поступка пятнадцать лет назад? И последствиям этого безумия не видно конца!
Молодой Джолион тоже молчал; он сразу же понял мысли отца, так как, будучи свергнутым с тех высот, откуда все кажется слишком простым и очевидным, он поневоле приобрел проницательность и чуткость.
Его взгляды на вопросы пола, сложившиеся пятнадцать лет назад, в корне расходились со взглядами отца. Этой пропасти не перешагнешь.
Он сказал холодно:
– Босини, верно, увлекся другой?
Старый Джолион недоверчиво посмотрел на него.
– Не знаю, – сказал он, – говорят.
– Должно быть, так оно и есть, – неожиданно ответил сын. – Вам, вероятно, сказали, кто она?
– Да, – проговорил старый Джолион. – Жена Сомса.
Молодой Джолион не свистнул от изумления. Жизнь отучила его свистать в подобных случаях; он посмотрел на отца с еле заметной усмешкой.
Может быть, старый Джолион и заметил эту усмешку, но не показал вида.
– Они с Джун были такими друзьями! – пробормотал он.
– Бедная девочка! – мягко сказал молодой Джолион.
В его представлении Джун все еще была трехлетним ребенком.
Старый Джолион вдруг остановился.
– Я не верю ни одному слову в этой истории, – сказал он, – сплетни старых баб! Позови мне кэб, Джо, я смертельно устал!
Они остановились на углу, поджидая свободный кэб, а мимо них одна за другой проезжали кареты, уносившие из Зоологического сада Форсайтов всех родов и оттенков. Упряжь, ливреи, начищенные крупы лошадей сверкали и поблескивали на майском солнце, и каждый экипаж, ландо, кабриолет, карета, шарабан, фаэтон, казалось, горделиво отстукивал колесами:
Я сам и лошади мои и кучер.
Да, черт возьми, весь выезд стоит уйму денег, Но деньги плачены не даром. Полюбуйтесь На нашего хозяина, хозяйку!
Полны достоинства! Вот у кого учиться!
И эти слова, как известно каждому, служат весьма достойным аккомпанементом к поездкам, которые совершают Форсайты.
Один кабриолет, запряженный парой светло-гнедых лошадей, мчался быстрее других. Кузов его подпрыгивал на высоких рессорах, и четверо седоков раскачивались в кабриолете, как в колыбели.
Экипаж этот привлек внимание молодого Джолиона; и вдруг в одном из сидевших лицом к лошадям он узнал дядю Джемса. Бакенбарды у дяди поседели еще больше, но не узнать его было невозможно. Напротив с раскрытыми зонтиками в руках, в нарядных туалетах, высокомерно подняв головы, точно те птицы, которых они только что видели в Зоологическом саду, восседали Рэчел Форсайт и ее старшая замужняя сестра Уинифрид Дарти; а рядом с Джемсом, откинувшись на спинку, сидел сам Дарти в новом с иголочки сюртуке, с тщательно выпущенной из-под обшлагов широкой полоской манжет.
Неуловимый блеск лежал на этом экипаже; казалось, по нему лишний раз прошлись самой лучшей краской или лаком; он выделялся из всех остальных, словно какая-то чрезвычайно удачная экстравагантная черточка, подобная той, которая отличает настоящее “произведение искусства” от обыкновенной “картины”, помогла ему стать символической колесницей Форсайтов – троном, воздвигнутым в их царстве.
Старый Джолион не видел кабриолета: он был занят бедняжкой Холли, уставшей от прогулки, но те, кто сидел в кабриолете, заметили эту маленькую группу; дамы вздернули головы и поспешно загородились зонтиками; Джемс простодушно вытянул шею и стал похож на долговязую птицу; рот его медленно приоткрылся. Круглые щиты-зонтики становились все меньше, меньше и наконец исчезли.
Молодой Джолион понял, что его узнала даже Уинифрид, а ей было не больше пятнадцати лет, когда он потерял право называться Форсайтом.
Они-то мало изменились за это время! Молодой Джолион помнил, как выглядел когда-то их выезд: лошади, кучер, экипаж уже другие, конечно, но на всем лежит тот же отпечаток, что и пятнадцать лет назад; тот же опрятный вид, то же точно выверенное высокомерие – полны достоинства! Как и прежде, покачиваются на рессорах, как и прежде, держат зонтики, прежний дух сквозит во всех мелочах.
А залитые солнцем экипажи катились один за другим, кивая надменными щитами зонтиков.
– Вон проехал дядя Джемс со своими дамами, – сказал молодой Джолион.
Отец помрачнел.
– Он видел нас? Да? Гм! Что ему здесь понадобилось?
В эту минуту показался свободный кэб, и старый Джолион остановил его.
– До скорого свидания, мой мальчик! – сказал он. – Не думай о Босини – я не верю ни одному слову в этой истории!
- Предыдущая
- 51/99
- Следующая
