Дело по обвинению. Остров Медвежий - Маклин Алистер - Страница 40

– Нет.

– Значит эти два ножа не ваши, правильно?

– Правильно.

– Следовательно, этот последний нож ваш, правильно?

– Не знаю.

– Посмотрите на него. Посмотрите на него внимательно и скажите: тот ли это нож, который был у вас десятого июля?

– Я протестую.

– Протест принят.

– Просто скажите мне: это ваш нож, Дэнни?

– Не знаю.

– Когда я разговаривал с вами после ареста, вы сказали, что ударили Морреза ножом четыре раза. Так вот...

– Я протестую!

– Протест принят.

– Ударили вы Морреза четыре раза или нет?

– Я... я не помню, о чем тогда вам говорил. Это было уже давно.

– Да или нет?

– Я... я... да, я, кажется, вам это говорил.

– Что вы ударили Морреза ножом?

– Я протестую.

– Протест отклоняется.

– В состоянии самозащиты, – сказал Дэнни.

– Но вы ударили его ножом?

– Я протестую! Ваша честь...

– Протест отклоняется.

– Да, – ответил Дэнни. – В состоянии самозащиты.

– Этим ножом?

– Я протестую...

– Ваша честь, я не могу нормально допрашивать моего свидетеля, если каждый мой вопрос оспаривается! – сердито сказал Хэнк.

– Вы подсказываете свидетелю ответ, – крикнул Рэндолф.

– Но вы же не возражали, когда я вызвал его свидетелем, черт возьми!

– Соблюдайте порядок, – потребовал Сэмэлсон. – И в дальнейшем воздержитесь от стычек. Суд считает подобные вопросы допустимыми. Я предупреждаю представителя защиты: он не должен мешать допросу мелкими придирками. Свидетелю предлагается ответить на последний вопрос.

– Какой... какой вопрос? – спросил Дэнни и стер пот со лба и верхней губы.

– Прочитайте свидетелю вопрос!

– «Этим самым ножом?»

– Ну, Дэнни?

– Ну, а если этот нож мой?

– Отвечайте на вопрос!

– Да. Да, этим.

– Благодарю вас. А теперь расскажите мне, что произошло вечером десятого июля.

– Я уже вам рассказывал.

– Расскажите суду.

– Мы вышли погулять, – сказал Дэнни, словно отвечая затверженный урок. – Моррез напал на нас. У него в руке был нож. Так что нам пришлось защищаться.

– Кто из вас предложил пойти погулять?

– Да никто. Мы все вместе решили.

– Кто первый сказал: «Пошли погуляем?»

– Не помню.

– Это сказали вы?

– Нет.

– Апосто?

– Нет.

– Следовательно, это сказал Рирдон?

– Наверно. Может быть, Башня первый предложил погулять.

– Он сказал, что хочет пойти гулять?

– Не помню.

– Или он сказал, что хочет пойти на чужую территорию и устроить небольшую драку?

– Я протестую.

– Это он предложил пойти в испанский Гарлем и устроить небольшую драку?

– Я протестую.

– Ваша честь, вы только что предупредили...

– И должен предупредить вас, мистер Белл, – вы подсказываете свидетелю ответы. Протест принят. Оба вопроса снимаются.

– Когда Башня Рирдон позвал вас пойти погулять, – сказал Хэнк, – предложил ли он вам пойти в испанский Гарлем?

– Не помню. По-моему, он просто сказал: «Пойдем погуляем» или что-то в этом роде.

– А он не говорил, куда?

– Может и говорил.

– Он сказал: «Пойдем, пройдемся по Парк-авеню»?

– Может быть.

– Он сказал: «Пойдемте в испанский Гарлем»?

– Может быть.

– Хорошо, а когда вы пришли в испанский Гарлем, что вы сделали?

– Мы пошли по улице... – Дэнни повернулся к Сэмэлсону. – Я должен отвечать на этот вопрос?

– Вопрос вполне допустим. Будьте добры ответить.

– Мы просто гуляли по улице.

– Кто из вас первый увидел Морреза?

– Я... я не знаю.

– Башня?

– Да... думаю, что он... А какая разница? Мы же все его кололи.

В зале поднялся шумок и тут же замер, когда Хэнк наклонился к Дэнни:

– Почему вы ударили его ножом, Дэнни?

– Он напал на нас. У него был нож.

– У него была гармоника, Дэнни!

– Что?

– Разве это не правда? Разве в руках у него была не гармоника? Это ведь был вовсе не нож, правда?

– Я... я не знаю. Это было похоже на нож.

– Следовательно, вы знали, что это была гармоника?

– Нет, нет, я просто говорю, что она была похожа на...

– Что было похоже?

– Ну, гармоника. Вы же сами сказали, что это была гармоника, так?

– Да, так. Но когда именно вы поняли, что это была гармоника?

– Только что. Я ничего не знал, пока вы мне не...

– А когда вы ударили его ножом, вы знали, что это гармоника, а?

– Нет, нет! Я думал, что это нож!

– Кто первым его ударил?

– Б-Б-Башня.

В зале теперь стояла мертвая тишина. Для Дэнни и Хэнка зала не существовало. Они пристально смотрели друг на друга, по их лицам струился пот, оба напряженно наклонились вперед, словно ища и не находя контакта друг с другом.

– А кто вторым?

– Бэтмэн.

– А потом вы?

– Да, да. Я не хочу больше отвечать ни на какие вопросы. Я не хочу...

– Сколько раз вы его ударили?

– Четыре, четыре!

– Почему?

– Я уже говорил вам. Он...

– Почему, Дэнни?

– Я не знаю!

– Вы знали, что это была гармоника, так? Так?

– Нет!

– Вы знали об этом! Знали! Скажите мне правду, Дэнни!

Рэндолф вскочил:

– Одну минуту! Одну минуту...

– Скажите мне правду! Вы знали, что это была гармоника. Вы видели ее.

– Да! Да! Знал! – закричал Дэнни. – Ну что, довольны? Знал!

– Тогда почему вы ударили его ножом?

– Я... я...

– Почему? Почему, Дэнни? Почему?

– Потому что другие... другие...

– Потому что другие его ударили?

– Да! Да!

– И поэтому вы тоже его ударили?

– Да! Я ударил его четыре раза! Что вам от меня нужно? Я ударил его ножом! Ударил! Да, ударил!

– Вы не ударили его ножом! – крикнул Хэнк. – Вы лжете!

– Что? – сказал Дэнни. – Что?

И тогда, пока никто еще не опомнился, пока не рассеялось действие его слов, Хэнк бросился к своему столу, схватил с него голубую папку и почти швырнул ее секретарю.

– Я хочу, чтобы это было приобщено к делу как вещественное доказательство, – быстро сказал он. – Это заключение криминалистической лаборатории нью-йоркской полиции относительно ножей, которыми был убит Моррез. В заключении указывается, что кровь нашли на лезвии только двух ножей! Лезвие третьего ножа было чистым! Кровь была только на его рукоятке. – Он стремительно повернулся к Дэнни. – Это был тот самый нож, который вы признали своим, Дэнни! Вы перевернули его. Вы только делали вид, будто колете Морреза. Вы били по его телу рукояткой ножа!

– Нет! Нет! Я заколол его!

– Не лгите, Дэнни! Чего вы боитесь, черт подери?

– Соблюдайте порядок!

– Я заколол его! Заколол!

– Лжете!

– Я... я... я...

И тут Дэнни Ди Паче вдруг сдался. Обессилев, он скорчился на стуле и, встряхивая головой, начал тихо плакать.

– Вы ударили его ножом? – спросил Хэнк почти шепотом.

– Я никого в своей жизни не ударял ножом, – пробормотал Дэнни сквозь слезы. – Ни разу... ни разу...

– Успокойтесь, Дэнни, – ласково сказал Хэнк.

– Но я... я не хотел, чтобы они подумали, будто я боюсь. Я не мог позволить, чтобы они об этом догадались. Не мог!

Репортеры во главе с Майком Бартоном уже бросились к выходу. Мери Ди Паче, сидевшая рядом с мужем в первом ряду, вскочила, словно собираясь броситься к мужу.

Сэмэлсон быстро сказал:

– Объявляется перерыв до двух часов дня. Прокурора и защитников прошу немедленно пройти ко мне. – Он встал.

– Встать! – закричал секретарь, когда Сэмэлсон вышел, и зал суда сразу же превратился в шумный водоворот жестикулирующих фигур и перебивающих друг друга голосов.

А на свидетельском месте тихо плакал Дэнни Ди Паче. Хэнк вытащил платок из нагрудного кармана и сказал:

– На, сынок! Вытри глаза. Все уже позади.

– Я не должен был плакать, – сказал Дэнни, сдерживая рыдания. – Плачут только трусы!